Часть 1. (2/2)

Выгнув широкую чёрную бровь и проведя рукой по густой бороде, Ибрагим усмехнулся:

— С чего бы это, Госпожа?

— Пока Хюррем здесь, я не дам ей повода для радости. Ты можешь вернуться во дворец, но жить ты будешь отдельно от моих покоев и по моим правилам.

— Надо будет сказать спасибо Хюррем Султан за ее существование, глядишь и жизнь семейную наладим. — неторопливо он стал подходить к Хатидже, что она тут же пресекла.

— Достаточно, Ибрагим. Это будет лишь иллюзией, но на большее не рассчитывай. — задрав голову как можно выше, девушка вальяжной походкой оставила Визиря одного, позволяя ему тихонько рассмеяться.

***</p>

Снова Стамбул накрывает вечер, давая надежду неотступной Госпоже. Вернувшись из хаммама, Хюррем снова выбирала лучшее платье из лучших, надеясь попасть в покои своего супруга. В ход шёл макияж, лучшие украшения и прекраснейшие запахи масел для тела.

Проходя по коридорам дворца, которые вели к Султанским покоям, она держала спину прямо, не теряя уверенности во взгляде. Приятная ткань красного платья тихонько шелестела от изящных движений Хасеки, а высокая корона с рубинами показывала всем ее величие.

Остаётся совсем немного, вот сейчас она войдёт в его комнату и все будет так, как было раньше, до появления этой персидской змеи Фирузе.

Только вот у Аллаха совершенно другие планы. Казалось, что он постоянен в своих желаниях, ведь снова на ее пути появляется широкая спина Великого Визиря, спрятанная под дорогим кафтаном.

Словно ожидая ее, он поворачивается к ней с дьявольской улыбкой на лице, зная, что сейчас он в который раз разобьёт ей сердце.

— Госпожа. — поклон, который требуют лишь традиции.

— Ибрагим Паша. — она плевала на традиции, а потому давно не кланялась ему, хоть он и был вторым человеком в государстве после Падишаха. — Смотрю, ты обосновался здесь.

— Вы, я так понимаю, к Повелителю? Что же… Проходите. — вытягивая руку в сторону нужного ей прохода, он снова кланяется.

Хюррем лишь на миг удивляется, ведь до этого именно он отправлял ее восвояси, предупредив, что Султан со своей любимой фавориткой. Взглянув на Пашу, она подходит к стражникам, что тут же преграждают ей путь.

— Госпожа, Повелитель занят. У него Фирузе Хатун.

Губы сжимаются от недовольства, а взгляд тут же начинает метать молнии в ненавистного ей Визиря.

— А, ой, я и забыл совсем. — сдерживая смех, Ибрагим кланяется. — Прошу простить меня, Госпожа.

Уже через секунду зелёные глаза находятся прямо напротив карих глаз, в которых снова танцует одна лишь ненависть.

— Ты лучше у жены своей прощения проси, а то скоро вышвырнут тебя обратно в твою Паргу. — хищно зашипела женщина.

— А ты куда поедешь, когда тебя выгонит наш Султан? — улыбаясь ее реакции, парировал Ибрагим. — Ах да, забыл. Хатидже Султан простила меня и передумала со мной разводиться, так что забудь о глупых мечтах, Хюррем, и начинай собирать свои пожитки.

— Паша, ты ещё не понял? — засмеялась Госпожа. — меня отсюда вынесет только похоронная процессия.

— И меня, Госпожа, и меня. — с такой же наигранной улыбкой ответил ей Паргалы.

***</p> Фирузе и Сулейман ужинали на балконе главных покоев и любовались звёздным небом, расстилавшимся над Топкапы. Лицо девушки светилось ещё совсем детской невинностью, что очень привлекало мужчину.

Когда-то его Хюррем была такой же, пока не стала заложницей вечных интриг Гарема. Он уже больше не находил в ней своё спасение от всех горестей, не веселился с ней, не чувствовал былой радости.

Появившаяся так внезапно Фирузе стала его отдушиной, которую еще не успели испортить всеми этими играми за его сердце.

Мало того, что девушка была недурна собой, так ещё и оказалась умна. Ночами напролёт они могли читать друг другу стихи или рассказывать разные истории.

— Фирузе, дорогая моя, у тебя все хорошо? Никто не обижает? — целуя девушку в лоб, поинтересовался Сулейман.

— Все хорошо, любимый. Только вот… — чёрные глаза девушки печально посмотрели вниз. — Ибрагим Паша.

— Что он сделал? — отстранившись, мужчина взглянул на Фирузе, которая удивила его упоминанием его друга.

— Он груб со мной, Повелитель. Допрашивает, зачем и куда я пришла, не пускает меня к тебе, говорит ты занят и все такое.

Такая глупость, слетевшая с ее уст, рассмешила Падишаха.

— Моя Фирузе, Луна моя, не сердись на Ибрагима. Он выполняет свои обязанности, не более того. Если он сказал, что я занят, значит так и есть.

— Возможно, ты прав, мой Повелитель, но он явно меня недолюбливает.

— Достаточно, Фирузе. Я не хочу даже слышать об этом. — прервал ее Сулейман, не желая слушать глупости о своём верном друге.

Только вот Ибрагим, что спрятался за колонной на своём балконе и отлично слышал весь разговор, был очень удивлён. Он пытался вспомнить хотя бы один момент, когда мог нагрубить этой Хатун, но ничего не шло в голову.

— Права Хюррем, та ещё персидская змея завелась во дворце. — шёпотом произнёс Великий Визирь, покидая свой балкон.