Глава 35. Вина (2/2)

— Почему мне не сказали об этом раньше?

Сириус вздохнул и вытянул руку, чтобы рассеянно почесать сморщенный розовый шрам.

Нарцисса многозначительно посмотрела на него.

— Да, почему ей не сказали? Я помню, что мне сказали об этом ещё до того, как я поступила в Хогвартс. Как и тебе.

Сириус отвел взгляд.

— Сначала я думал, что жажда крови ее обошла, хотя я предупреждал ее, что магия Блэков может попытаться заставить ее сделать какие-нибудь ужасные вещи. Когда я начал подозревать обратное, я понял, что ее якорем был Гарри. Поскольку с ним у нее не было кошмаров, а также связывающая их вместе кровная защита. Поэтому я решил, что это спорный вопрос, но я ошибался. Когда ты столкнулась с убийцей родителей и человеком, который оставил на тебе множество шрамов, очевидно, твой брат оказался недостаточно сильным эмоциональным якорем.

— Очевидно, нет, — холодно ответила Нарцисса, выгнув изящную бровь в сторону Бродяги. Гермиона позавидовала этой ее способности.

Бродяга демонстративно не смотрел на кузину, вместо этого сосредоточившись на потрескивающем огне.

Внезапно почувствовав себя неуютно при мысли об эмоциональных якорях, Гермиона переключилась на другую тему. Тишина коттеджа быстро придала ей сил.

— А где все остальные?

Нарцисса снова обратила свое внимание на Гермиону.

— Драко плохо отреагировал на наш разговор и убежал в лес. Я видела, как за ним погнался Гарри, а так как в настоящее время моя магия, как у первокурсника, я послала за ними Нимфадору и Алианору. Кикимер и Добби спорят на кухне о том, кто завтра будет готовить завтрак. Я наложила заглушающее заклинание на комнату, поскольку они начинают шуметь.

— Как думаете, нам следует прекратить их ссору? — спросила Гермиона.

Бродяга фыркнул:

— Даже не думай вмешиваться в дела эльфов. Они оба старше тебя и, уверен, смогут сами разобраться.

— Да, кроме того, они не будут вечно работать вместе. Думаю, что Драко и я найдем новое место, где жить, как только ко мне вернутся силы.

— Нет, вы не будете жить в одиночестве. Держу пари, что Драко теперь почти делит с Гарри первую строчку в черном списке Волдеморта.

— Согласна, — сказала Гермиона, когда Бродяга закончил.

Глаза Нарциссы угрожающе сузились.

— Вы пытаетесь мне запретить?

Гермиона и Сириус изумленно уставились на нее, а потом Бродяга закатил глаза:

— Серьезно, Цисси? Ты действительно думаешь, что мы настолько глупые и не понимаем, что ты хочешь остаться здесь? В конце концов, разве то, что Гермиона и Драко будут жить под одной крышей, не облегчит тебе жизнь? Если только ты не отказалась от своего плана увидеть их свадьбу? — Гермиона поморщилась, но, как ни странно, не почувствовала прежнего отвращения к этой идее.

Нарцисса вздохнула, и раздражение исчезло с ее лица.

— Ты не можешь хотя бы позволить мне притвориться хитрой?

— Нет! А теперь серьезно, ты действительно планируешь найти другой дом?

Нарцисса резко покачала головой, ее взгляд обещал возмездие за испорченную попытку быть неуловимой.

Гермиона ничего не могла с собой поделать, она хихикнула, а когда услышала, что Бродяга сделал то же самое, засмеялась ещё громче. Через мгновение к ним присоединилась Нарцисса, и вся напряженность покинула уютную комнату. Гермиона сейчас чувствовала себя более непринужденно, чем за всё последнее время.

***</p>

Он был где-то в лесу у небольшого замерзшего ручья. Воздух был наполнен тишиной, которую можно было ощутить только в зимнюю ночь. Даже его хриплое дыхание не могло по-настоящему разорвать ее.

Драко плюхнулся на небольшой валун, пытаясь отдышаться. Что-то острое впилось ему в бедро, и он наклонился, находя пальцами грубую веревку.

Он потянул ее к себе, но это ничего не дало. При свете луны Драко проследил путь веревки до ручья, где она исчезала подо льдом.

— Это кормушка для рыбы.

Драко подпрыгнул и развернулся, едва не свалившись с валуна. Его палочка тут же указала на говорившего, хотя магия утверждала, что тот не представляет угрозы.

— Поттер.

— Драко. Не возражаешь, если я сяду? — он указал на пустое место на камне.

Драко покачал головой и подвинулся, чтобы дать Пот… нет, Гарри, больше места. Сейчас можно называть его по имени. Он чуть не погиб, спасая мать Драко. Если это не устранит их детскую вражду, то он не был уверен, что устранит.

Некоторое время оба молчали. Драко не мог не начать думать о том, как и почему Гарри последовал за ним. Другой, казалось, знал ответ на этот вопрос.

— Я видел, как вы с матерью гуляли в саду.

— Значит, ты следил за мной на случай, если тебе придется изображать героя? Решил убедиться, что я не сделаю ничего глупого? — с горечью спросил Драко.

— Нет.

— Тогда почему?

Гарри молчал, и Драко с любопытством посмотрел на него. Он слегка хмурился, и в его глазах, мерцавших, как изумруды в зимнем лунном свете, была видна задумчивость. Драко поймал себя на том, что хотел бы, чтобы у человека, сидящего рядом с ним, вместо этих, были глаза, как полированное красное дерево.

— Как много ты знаешь о магии в других семьях?

— Немного.

— Ладно, постараюсь объяснить по ходу дела. Сильной стороной магии Поттеров всегда была оборона, а самой большой слабостью — высокомерие и самонадеянность. А также у нас проблемы с более точными искусствами. Теми, в которых Малфои всегда были лучшими.

Если бы Драко услышал эти слова много лет назад, то позлорадствовал бы. Теперь же он просто кивнул и прокомментировал:

— Но ты далек от самонадеянности и высокомерия. Кроме того, ты неплохо справляешься с зельями, когда Снейп оставляет тебя в покое.

— Отчасти из-за Гермионы, — усмехнулся Гарри. — Но ты прав. Я не страдаю теми же недостатками, что мой отец и дед. Отчасти потому, что моя мать была магглорожденной и из-за этого не связывала свою магию, когда выходила замуж. Ее новая родовая магия смешалась с магией моего отца во мне. И именно ее родовая магия, ее способность любить, спасли меня в ту ночь. Она отдала свою жизнь, чтобы спасти меня. А мой отец отдал свою, чтобы спасти ее. Эти жертвы в сочетании с тем фактом, что их кровь и магия сливаются во мне, позволили Дамблдору наложить на меня кровную защиту.

Гарри закатал рукав и постучал по руке волшебной палочкой, шепча странное слово.

Появились руны — руны, которые Драко не мог перевести.

— Дамблдор спрятал их, но Луна нашла заклинание, с помощью которого их можно проявить. Она научила меня ему. Они остаются активными до тех пор, пока я делю дом с кем-то из кровных родственников моей матери.

— Они всё ещё активны, — сказал Драко, констатируя очевидное.

— Очень активны, — усмехнулся Гарри. — На самом деле они превратились в нечто большее, чем предполагалось изначально. Не думаю, что Дамблдор когда-либо ожидал этого. Мы можем следить друг за другом и говорить без слов. В очень эмоциональные моменты мы даже можем видеть глазами друг друга.

— Так вот как вы это делаете.

Драко был потрясен, даже ошеломлен. Он всегда думал, откуда Гермиона узнала, что Волдеморт вернулся или как найти Гарри в мае прошлого года.

— Да, именно так я сейчас и нашел тебя. Теперь, когда ты рядом, я чувствую тебя через свою связь с ней. Если так подумать, я чувствую, будто знал, что ты был связан с нами ещё с того времени, когда я последовал за тобой в ту странную исчезающую комнату зелий прошлым июнем. Вероятно, поэтому я так легко доверил тебе ее спасение. Я никогда не одалживаю свою мантию. Даже Гермиона не пользовалась ей без меня.

Это также объясняло, почему Драко задели обвинения Гарри в том, что он не изменился. Или, может, это было просто его воображение. Судя по отвращению отца к Волдеморту, Драко был уверен, что узы не порождают эмоций, даже если для этого требуется восхищение.

— Знаешь, ты должен сказать Гермионе, как только всё обдумаешь. Она заслуживает знать. Особенно потому, что будет некрасиво, если она узнает об этом в неподходящий момент.

Драко нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Родовая магия Блэков. У Гермионы она немного разбавлена, так как она была удочерена не в самом раннем детстве и ее собственная магия уже немного сформировалась, но в ее случае это только ухудшает ситуацию. Ей неприятно осознавать, что кто-то — или что-то, — кого она считает своим, подвергается опасности. А с этой связью ты становишься — отчасти — ее ответственностью.

— Ты хочешь сказать, что она может сбежать и сделать какую-нибудь глупость? Как когда тебя похитили.

— Да. Вероятно, именно поэтому твоя мать манипулировала тобой и всеми остальными. Блэки сделают всё, чтобы защитить то, что принадлежит им, по крайней мере, так говорит Бродяга. А ты — ее самая большая ценность. Хотя я сомневаюсь, что она воспринимает тебя как свою собственность, как Гермиона меня.

— Что насчет Сириуса Блэка? Он не известен своей собственнической натурой.

— О ещё как известен. Просто большинство людей ошибочно принимают это за гриффиндорское безрассудство. Когда убили моих родителей, он чуть с ума не сошел от желания отомстить. Но когда он обо всем узнал, у него уже была Гермиона. А маленький ребенок, которого он только что спас и удочерил, занимал в его списке «собственности» более высокое место, чем мои родители. Поэтому он позволил Грюму обо всем позаботиться.

— И братьям Пруэттам, — добавил Драко, вспомнив, как отец объяснял, почему они нашли Питера Петтигрю в Азкабане с пустыми глазами, в которых не отражалось ни одного признака души.

Лишать жизни двух последних наследников древнего рода по мужской линии было непростительно. Не говоря уже о роли крысы в предательстве Поттеров.

— Да, и братьям Пруэттам.

— Я поговорю с Гермионой, — вздохнул Драко. — Завтра, после рождественского ужина. Сейчас из Мунго только выписали Сириуса Блэка. Вы должны провести с ним время.

Пот… нет, Гарри положил руку на плечо Драко.

— Ты должен называть его просто Бродяга. В конце концов, вы ведь семья.

Драко открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, почувствовав комок в горле.

Семья.

Семья была важна. Семья — это всё, что у него было. Друзья сейчас были очень далеко. Пэнси до сих пор находилась под зельями, с нее пытались снять проклятие, а Тео был с Тонкс и учился жить с собственными ранами. Ранами, которые, Драко чувствовал, были его виной. Он слишком боялся увидеть, винит ли его Тео. Ведь именно Драко бросил вызов Лорду Волдеморту.

И всё же он получил только шрамы. Шрамы, которые легко скрывались под брюками. Чувство вины полностью охватило его, и глаза начали гореть.

Отец, директор Дамблдор и ещё несколько человек погибли из-за него. Это его вина, это всё его вина.

Холодные пальцы схватили его, и Драко ахнул, когда в его сознании внезапно возникло слабое присутствие.

Он напрягся и посмотрел на Гарри.

— Думаешь, ты единственный, кто чувствует себя виноватым? — Гарри покачал головой. — Мы все чувствуем. Я почти позволил Волдеморту убить себя из-за этого. Но знаешь, что сказал мне Бродяга, когда я навестил его в Мунго?

— Что? — прохрипел Драко.

— Вина — это учитель, прими ее, учись у нее, а потом положи в коробку. Как только ты это сделаешь, сможешь посмотреть на ситуацию должным образом.

— И, — он замолчал и откашлялся, — и ты это сделал?

— Да, — кивнул Гарри.

— И что ты выяснил?

На лице Гарри появилась мрачная улыбка, которая придала ему почти зловещий вид в лунном свете.

— Что я выяснил? Я выяснил, что единственный по-настоящему виновный — это Волдеморт. Ни ты, ни я, ни Гермиона. Я хочу убедиться, что он заплатит за свои преступления. Драко, ты мне поможешь?

Гарри убрал свою руку от руки Драко — прервав мысленную связь — и вместо этого протянул ее в рукопожатии.

Малфой смотрел на нее в течение одного удара сердца, но на самом деле это был не выбор. Он протянул руку и крепко пожал ладонь гриффиндорца.

— Конечно.

Двое молодых людей улыбнулись друг другу, хотя Драко не чувствовал счастья за своей улыбкой. Скорее утешительную безопасность.

Хрустнула ветка, и сердце Драко остановилось. Он отпустил руку Гарри и вытащил палочку.

Полная луна просачивалась сквозь деревья, открывая взгляду двух стоящих поблизости ведьм. У одной были длинные рыжие волосы, у другой — короткие и розовые.

— Приветик, мальчики! Счастливого Рождества! — радостно воскликнула Тонкс, а ее спутница усмехнулась.

— Драко, Гарри, отличные рефлексы, но вы оба всё равно мертвы. Почему вы ушли за пределы охранных чар?

Драко застонал, почему рыжеволосым так нравится мучить его своим существованием?

— Извините, я увидел, как Драко убежал, и не подумал, — извинился Гарри, убирая палочку и спрыгивая с камня.

Драко держал свою в руке и тоже сполз с камня — он не верил, что Алианора Ру не устроит ему импровизированный «тест» после его глупого поступка.

— К счастью, пришла Нарцисса и сказала нам, что вы убежали. Мне пришлось отложить бокал отличного глинтвейна, чтобы погнаться за вами, придурками, — проворчала Алианора, когда они все направились обратно к коттеджу Блэков.

— Очко, — сказала Тонкс, — Драко, ты должен знать, что твоя мать всё ещё магически истощена. Она не может бежать за тобой. Потому что пока она может сотворить только самые простые заклинания.

Чувство вины снова нахлынуло на Драко, и он ощутил, как его щеки запылали. По правде говоря, он не подумал об этом.

Соединяя в себе так много черт идеального слизеринца, Драко в последнее время вел себя гораздо больше как гриффиндорец.

— Извините, — пробормотал он.

Алианора деликатно фыркнула и немного отступила назад, похлопав его по плечу:

— Не чувствуй себя виноватым, просто сначала думай! Хорошо? Планы могут обеспечить победу вопреки всему. Кроме того, ты же слизеринец. Планы должны быть самой важной для тебя вещью.

— Очко, — вырвалось у Драко прежде, чем он успел подумать. Чем и заработал смешок от трех человек, идущих с ним.

Драко почувствовал, как его губы изогнулись в печальной улыбке, когда он ступил на хорошо протоптанную дорожку.

Возможно, он был не так одинок, как ему казалось.