Глава 36. Рождество у Уизли (1/2)

Следующий день выдался ясным и солнечным, но всё ещё невероятно холодным. Гермиона невольно ощутила волнение, когда поняла, что выпал снег и наступило белое Рождество.

У ее кровати были сложены подарки, но ей не хотелось открывать их одной, поэтому она переложила их в сумку и пересекла коридор, направляясь в комнату, которую делили Гарри и Драко. Нарциссу поселили в небольшой комнате для гостей. Тонкс и Алианора спали на кушетках в гостиной, хотя Гермиона предполагала, что они уже давно ушли помогать дяде Ремусу оправиться от обращения. Обычно это делал Бродяга, но с его травмами единственное, что он смог сделать, — это подняться по лестнице в свою спальню. Специально для него в Академии Мародеров соорудили отдельную комнату. Гермиона надеялась увидеть всех позже в Норе.

После тихого стука в дверь Гарри крикнул:

— Входите! Мы одеты!

Гермиона вошла и тут же почувствовала, как по телу разливаются тепло и счастье, смешиваясь с волнением. Комната практически не изменилась с тех пор, как Драко поселился с Гарри. Хотя кровать была волшебным образом преобразована так, что балдахин стал верхним ярусом, и там спал слизеринец.

Потому что здесь не было места для двух отдельных кроватей.

Сейчас Драко, скрестив ноги, сидел на кровати Гарри, пока они вдвоем открывали подарки, которые им оставили ночью.

Гарри сидел у изголовья, прислонившись к подушке, поэтому Гермиона плюхнулась посередине и начала вытаскивать подарки из своей сумки.

Она заметила, что почти все подарки Драко были завернуты в подарочную бумагу с нарисованными снитчами, которую купил Бродяга, а один — в фирменную упаковку миссис Уизли. Буква «W» на ней вращалась по кругу, превращаясь в букву «М», и Гермиона сочла это трогательным.

— Счастливого Рождества, — сказала она, открывая подарок от Уизли. Прекрасный свитер…

Гермиона замерла и уставилась на него с удивлением и некоторым шоком.

Он был черным! А спереди были языки пламени, среди которых виднелось что-то похожее на яйцо.

— Что…

— Похоже, кто-то из Уизли проболтался ей о наших кодовых именах, — уныло сказал Гарри, показывая темно-синий свитер с парой оленьих рогов.

— Это не объясняет моего подарка. Или почему он у меня вообще есть.

И действительно, Драко держал в руках свой свитер от Уизли. Он был слизеринского зеленого цвета (что Гермиону потрясло совсем немного!), и на нем был рисунок серебряного дракона.

Миссис Уизли никогда раньше не вязала таких изысканных свитеров. И шерсть была гораздо более высокого качества, чем обычно.

— Там записка, — сказала она, указывая на маленький кусочек пергамента, упавший на колени Драко.

Он поднял его и внимательно осмотрел, при этом его брови поползли вверх.

— Она извиняется, говорит, что вязала его всего лишь последние два дня и что если он будет немного грубоват, она позаботится о том, чтобы следующий был более хорошего качества.

Гарри усмехнулся:

— Думаю, что теперь ты часть семьи, и нам лучше дать тебе монетку.

Гермиона кивнула и спрыгнула с кровати. Когда она через несколько минут вернулась, Драко до сих пор выглядел ошеломленным и немного шокированным, но всё-таки надел свитер поверх одолженной пижамы.

Его комната находилась над столовой в Малфой-Мэноре. Из его гардероба после взрыва, который устроила Гермиона, уцелело немногое. Так что он позаимствовал у Гарри вещи, пока они не смогут спокойно отправиться в Косой переулок.

Хранилища Малфоев никто не тронул. И хотя Драко не имел к нему доступа до июня, Люциус Малфой поступил очень разумно, завещав свое имущество Нарциссе, если он умрет до того, как Драко сможет унаследовать состояние Малфоев.

— Вот, Драко.

Он протянул руку, беря монету, и замер.

— Ты… ты назвала меня по имени.

Что-то в его голосе заставило сердце Гермионы затрепетать, но она подавила это чувство.

— Ты живешь в моем доме. К тому же ты член моей семьи. Называть тебя Малфоем сейчас просто глупо.

От его улыбки у девушки перехватило дыхание, и она с легкостью ответила ему тем же.

Их внимание привлек кашель Гарри.

— Посмотрите, что я нашел.

Он держал в руках старинный кожаный фолиант. На обложке красовалась фамилия Поттеров, выкрашенная в гриффиндорский красный цвет.

— Как… разве Бродяга не сказал, что не смог его найти? — спросила Гермиона, удивленно глядя на книгу. Когда она получила свой фолиант, они попытались найти поттеровский, но безуспешно. Копии могут быть волшебным образом отданы всем членам семьи, но оригиналы должны быть переданы физически и лично владельцу.

— Там записка, — сказал Драко, перегнувшись через Гермиону и вытаскивая клочок пергамента из простой коричневой оберточной бумаги.

Его плечо коснулось груди Гермионы, и она почувствовала покалывание в том месте, где они соприкоснулись. Ей стало не по себе, и она немного отодвинулась.

— Личное пространство, пожалуйста, — удалось выдавить Гермионе из себя ровным голосом.

Драко слегка покраснел, но просто кивнул, выпрямившись и прочитав записку вслух.

Мистер Поттер,

Мне удалось достать это из вещей старого дурака до того, как прибыло Министерство. Ему так и не удалось открыть его, потому что в его жилах не течет кровь Поттеров. Я не уверен, где находится женский фолиант, но поскольку он предназначен для использования женами не поттеровских кровей, я могу только предположить, что секреты были украдены. Берегите его, и используйте, чтобы остаться в живых.

С. С.

— Чудеса когда-нибудь прекратятся? Если бы я был постарше, у меня бы случился сердечный приступ, — удивленно сказал Гарри, беря записку.

— Это определенно почерк профессора Снейпа, — заявил Драко, вытаскивая единственный оставшийся подарок, не завернутый в бумагу Бродяги.

Это было похоже на книгу, и Гермиона подозревала, что именно это такое.

— Как думаете, почему у Дамблдора был фолиант Поттеров? Разве он не должен был отдать его Бродяге, чтобы тот передал его Гарри? — рассеянно спросила Гермиона, вытаскивая подарок и открывая его, находя ещё больше анимированных конфет в форме животных от Луны. Она вздохнула. Эта девушка могла быть изобретательной, но она имела привычку цепляться за то, что считала хорошей идеей.

Гермиона думала, что будет получать этот шоколад в качестве подарков до самой смерти. И всё потому, что однажды сказала, что он ей понравился.

— Дамблдор, возможно, и был гриффиндорцем, но он был почти таким же слизеринцем, как моя мать, — тихо сказал Драко, пробегая руками по зеленой кожаной обложке своего семейного фолианта.

— Очко, — сказал Гарри, прежде чем сунуть в рот кусочек помадки миссис Уизли.

Гермиона закатила глаза и достала ещё один подарок. Как раз в это время раздался стук в дверь.

— Открыто! — крикнул Гарри.

Бродяга толкнул дверь и прислонился к косяку, стараясь не напрягать вновь растущие мышцы спины.

— Бродяга, ты собираешься ходить на физическую реабилитацию, как я предложила? Как только мышцы восстановятся?

Он поморщился.

— И тебе счастливого Рождества. Но да, у меня назначена встреча с Франком Тонксом в тот день, когда вы вернетесь в Хогвартс. Он хорошо поработал с тобой, и помог Тео Нотту, хотя они встречались только дважды. Анди говорит, что благодаря реабилитации настроение бедного паренька немного улучшилось.

Пока Бродяга говорил, что-то заставило Гермиону обернуться и посмотреть на Драко. Выражение его лица тронуло ее сердце, и она вытянула руку, касаясь его плеча. Он вздрогнул, но не отстранился. Вместо этого он на секунду уставился на ее руку, а затем глубоко вздохнул и похлопал ее ладонь в знак благодарности.

Что-то внутри Гермионы изменилось в этот момент.

Она не смогла бы объяснить, даже если бы вытащила словарь.

***</p>

Драко аккуратно вошел в камин и мгновенно оказался в другом мире.

Коттедж Блэков заметно отличался от поместья Малфоев, но в нем всё же присутствовал слой аристократизма. Он был со вкусом оформлен, и вся мебель была высокого качества.

Нора была полной противоположностью.

Ковер у него под ногами был выцветшим и потертым. Диван был одной из самых отвратительных вещей, которые ему когда-либо приходилось видеть, хотя Драко должен был признать, что выглядел этот предмет мебели удивительно удобным.

Или, по крайней мере, Уизли выглядел так, будто ему невероятно удобно, пока к нему прижималась Лавгуд.

Чувство вины пронзило Драко в грудь, пока он оглядывал двух своих однокурсников, приветствующих Гарри и Гермиону.

Уизли был очень бледен, и Драко заметил, что он шевелил только руками. В него попало какое-то мерзкое проклятие. Скорее всего, его не было бы в живых, если бы не невероятная удача.

Лавгуд проводила своей маленькой ручкой по волосам Уизли. Ее собственные были коротко подстрижены и почти полностью скрывались под синей вязаной шапочкой. Она выглядела как ручная работа. Он посмотрел вниз на свой свитер с драконом, а затем снова на шапку. Должно быть, шапка — подарок миссис Уизли.

Естественно, она связала Лавгуд шапку, чтобы скрыть ее травмы.

Травмы, которые она получила при спасении его матери. А спасение требовалось только потому, что он бросил вызов Темному Лорду.

Драко почувствовал, как в нем поднимается чувство вины, пытаясь оглушить, но он подавил его. Прошлой ночью он очень долго думал, и слова Гарри, сказанные ему Бродягой, звучали действительно правдиво.

Винить было некого, кроме Лорда Волдеморта. И Драко готов был сделать всё, что в его силах, чтобы помочь Гарри — и Гермионе — уничтожить этого монстра.

— Эй! Малфой! Ты собираешься простоять вот так весь день?

Слова Уизли вернули Драко в настоящее. Он приклеил на лицо ухмылку и выплюнул ответ, который был естественным после стольких лет обмена насмешками. Он слишком поздно понял, что сейчас не время вести себя таким образом.

— Не знаю, Уизли, ты собираешься проваляться вот так весь день?

Неловкая тишина воцарилась в гостиной на пол-удара сердца, прежде чем Уизли откинул голову назад и рассмеялся.

— Если так я смогу ничего не делать!

После замечания Уизли все расслабились и рассмеялись. Атмосфера в комнате стала спокойной. Это было очень похоже на то, что он чувствовал этим утром, когда открывал подарки на кровати Гарри.

Как раз в этот момент заревел огонь, и в комнату вошла его тетя Андромеда.

Сердце Драко остановилось. Он знал, кто появится в комнате следующим.

И, конечно же, он появился.

Тео был одет в довольно простую мантию, которая выглядела так, словно ее перекроили под него. Его волосы были аккуратно причесаны, и выглядел он почти так же, как и раньше.

Если не считать черной перчатки на правой руке. Драко знал, что под этой перчаткой нет плоти.

Это была всего лишь металлическая рука, которой Тео всё ещё учился управлять.

У Драко пересохло во рту, пока смотрел на друга детства. Вглядывался в его костлявое лицо в поисках каких-либо признаков осуждения. В конце концов, Тео не заставляли принимать Метку. Именно слова Драко привели к тому, что…