Глава 23. Тихоня (2/2)

А потом Малфою снова нужно было всё испортить.

Гарри правильно поступил, не сказав Гермионе, кто приготовил для неё зелье и нанёс его. Если девушка так плохо отреагировала на то, что Малфой увидел ее старые шрамы, то как бы она отнеслась к тому, что он увидел ее в самом слабом ее состоянии? После отказа помочь?

Нет.

Лучше, чтобы она этого не знала.

— Эй, приятель, идём в комнату?

Гарри встряхнулся и улыбнулся своему лучшему другу.

— Конечно, — он оглядел гостиную. — Нев уже поднялся?

— В каких облаках ты витал? Он почти пять минут назад сказал, что поднимается. Пошёл помогать первокурснику разбираться с душем.

— В каких-то, — Гарри пожал плечами и встал.

Когда они вдвоем поднимались по лестнице, впереди них начало нарастать беспокойство.

Гарри нахмурился, увидев толпу мальчишек возле их комнаты. Комнаты, из которой доносился крик нескольких человек.

— Это моя кровать!

— Нет, идиот! Это кровать Гарри!

— У меня всегда была кровать у окна!

— Ага! До того, как тебя отстранили от учёбы!

Мальчишки-первокурсники, выглядывавшие из толпы у дверей, ахнули. Гарри не мог их винить. Не каждый день кого-то отстраняли от занятий в Хогвартсе.

Но это был ответ на вопрос, кто именно пытался забрать его кровать.

Он похлопал пятикурсника по плечу и откашлялся. Парень обернулся, зло сверкнув глазами, но как только увидел, что это Гарри, быстро отпрыгнул в сторону.

Остальные гриффиндорцы, увидевшие его, быстро сделали то же самое. Хотя довольно многие из них, особенно пара семикурсников, выглядели вполне довольными открывшимся их глазам представлением.

— Что?.. Ты, гомос…

БУМ!

Гарри подпрыгнул и вытащил свою палочку, отталкивая с дороги какого-то младшекурсника, чтобы быстро добраться до спальни.

Комната была полна дыма, но даже сквозь него Гарри видел, что ее состояние очень плачевно. Всё вокруг покрывала сажа, включая трех парней, которые стояли посередине помещения с палочками в руках.

Сундук Гарри валятся на полу и был перевернут. И находился он довольно далеко от его кровати. К счастью, замок, который поставил на него Бродяга, не сломался.

С сундуком Дина дела обстояли хуже. Он находился на другом конце комнаты, и вокруг него были разбросаны книги и вся одежда парня.

Ну а сундук Маклаггена выглядел так, будто на него напал дракон.

Симус, держа палочку в руке, с гордостью разглядывал обгоревший сундук старшекурсника. Дин стоял рядом с ним и с яростным выражением на лице закричал:

— Не смей направлять на него свою палочку!

И действительно, рука Маклаггена находилась в горизонтальном положении, и зажатая в ней палочка была нацелена на Симуса.

Как они не услышали этот шум из гостиной?

Рон посмотрел на ошеломленного префекта седьмого курса, который стоял в дверях.

— Кристон, ты действительно сваливаешь Маклаггена на нас?

— Сейчас он на шестом курсе… — он слабо пожал плечами.

— Что происходит?

Гарри оглянулся и увидел, как Невилл протискивается в комнату, показывая свой значок префекта всем, кто не двигался с места.

— Маклагген пытался занять кровать Гарри! — крикнул Дин.

— Это моя кровать! — крикнул в ответ Маклагген.

— А ещё он пытался назвать Дина гомосексуалистом! — прорычал Симус одновременно с другом.

— Ну, — Дин посмотрел на своего лучшего друга, — это отчасти правда…

Невилл посмотрел на Кристона:

— Ты не собираешься этим заниматься?

Семикурсник неопределенно пожал плечами, заставив Невилла закатить глаза.

— Ладно, думаю, это придётся сделать мне. Кристон, по крайней мере, будь хоть чем-нибудь полезен и позови профессора Макгонагалл.

Долговязый парень бросился прочь, а Невилл впервые обратил свое внимание на публику.

— Фелпс, ты здесь?

— Я сзади. Хочешь, я отправлю их всех по кроватям?

— Слава Мерлину, что хоть у тебя есть немного здравого смысла. Да, пожалуйста. Всем спать. Первокурсники, обратитесь к Фелпсу, если вам нужна ещё помощь.

Отовсюду слышалось много ворчания и недовольных стонов, когда префект пятого курса разгонял студентов по своим комнатам. Невилл достаточно долго наблюдал за этим действием, чтобы убедиться, что все ушли, прежде чем снова сосредоточить внимание на трех своих сердитых соседях по комнате.

— Маклагген, где был твой сундук, когда ты вошел?

— Прямо здесь! — Маклагген показал на подножие кровати Гарри. — Где всегда и стоял в моей старой комнате!

— Лжец! — закричал Симус. — Он взорвал его, отбросив в сторону, и попал в сундук Дина!

— Ты это видел? — Невилл посмотрел на Симуса.

— Да! — крикнул Симус.

— Лжец! — в ответ выкрикнул Маклагген.

— Знаете, — вмешался Гарри, — есть простой способ проверить это.

Все четверо посмотрели на него. Только Невилл выглядел почти спокойным.

— Каким образом? — спросил Рон со своего места у двери.

— Мы просто спросим у домовых эльфов, когда придёт профессор Макгонагалл.

У Маклаггена отвисла челюсть, когда он услышал эту мысль. Симус ухмыльнулся, в то время как Невилл кивнули в знак согласия на этот план.

Только Дин заговорил.

— Что такое домовой эльф?

— Домовой эльф, мистер Томас — это волшебное существо, которое очень гордится своей работой. Вспомните маггловскую сказку «Эльфы и сапожник», — сказала профессор Макгонагалл с порога.

На ней была клетчатая мантия, а ее волосы были заплетены в косу и перекинуты через плечо. Кристон неловко топтался позади нее.

Она оглядела комнату, прежде чем твердо заявить:

— Палочки убрать.

Гарри наблюдал, как Симус и Дин неохотно убрали свои палочки. Интересно, что Маклагген даже не колебался. Его палочки уже не было видно, и парень практически стоял по стойке смирно, прежде чем профессор договорила эти два слова.

И тут Гарри вспомнил, где Маклагген провел последний год. Он был твердо под каблуком у Бродяги и миссис Лонгботтом в Министерстве.

И из того немногого, что Гарри слышал, он помнил, что старший за всё это время довольно сильно изменился в лучшую сторону. Так почему же он взорвал сундук Гарри? Если только всё это было правдой. Он не любил выбирать чью-то сторону, но всегда доверял Дину и Симусу больше, чем Кормаку Маклаггену.

— Флоппи! — довольно твёрдо проговорила профессор Макгонагалл — так же, как и предыдущую фразу.

В комнате мгновенно появилось маленькое существо с огромными ушами.

— Госпожа вызывала Флоппи? — пискнул он.

— Да, я хотела спросить, не мог бы ты найти эльфа, который первоначально принес сундуки в эту спальню, а затем помочь восстановить комнату в точности такой, какой она была до прихода студентов. А то они устроили здесь настоящий бардак.

Глаза Флоппи стали почти такими же большими, как и его уши, когда он оглядел комнату мальчиков.

— Да, госпожа. Суматошные мальчишки. Мы всё исправим.

Он тут же с хлопком исчез. Через секунду он вернулся с другим домовым эльфом. Им понадобилось меньше пяти минут, чтобы привести комнату в порядок. Гарри заметил, что сундук Маклаггена — стоявший у кровати, которая определенно не принадлежала Гарри — всё ещё выглядел немного опаленным по краям.

— А теперь, — сказала Макгонагалл, когда эльфы ушли, — там, где ваш сундук, там и ваша кровать. Уже слишком поздно, поэтому я поговорю с вами, — она указала на Маклаггена, Дина и Симуса, — перед завтраком. Будьте в моем кабинете в семь. И, мистер Лонгботтом, — она устремила новой пронзительный взгляд на префекта, — хорошая работа.

Невилл растянул губы в довольной улыбке и слегка порозовел.

— Это мой долг.

— Совершенно верно. А теперь идите спать, мальчики. На шестом курсе, может, и не будет серьезных экзаменов, но, уверяю, учёба не покажется вам какой-то прогулкой в парке.

Она выскочила из комнаты, бросив на Кристона пристальный взгляд, который заставил его взбежать по лестнице в свою комнату. Когда всё стихло, Рон захлопнул дверь и лениво прислонился к ней. Он скрестил руки на груди и сосредоточил взгляд на старшем.

— Знаешь, Маклагген, — протянул он, — не очень-то умно было вступать в конфликт со своими новыми соседями по комнате. Ввязываться в спор из-за кровати — это одно, но взрывать сундук? Или оскорблять? Разве ты не помнишь, из-за чего у тебя были неприятности?

Маклагген тупо уставился в пол, но ничего не сказал.

— Рон… — начал Гарри, но тут его перебил Невилл.

— Нет, Гарри, это нужно сказать. Сейчас, чтобы больше не было никаких инцидентов, — он прошел через комнату и остановился прямо перед Маклаггеном. Старший отказывался поднимать глаза, но Невилл ждал. Тишина в комнате становилась всё гуще, пока Рон, Дин, Симус и Гарри смотрели, как префект пристально смотрит на Кормака Маклаггена. Из-за отсутствия каких-либо звуков Гарри мог слышать, как мальчики в других частях гриффиндорской башни готовятся ко сну.

Казалось, прошло несколько часов, но на самом деле не больше нескольких минут, когда Маклагген всё-таки поднял голову. Ему пришлось на долю дюйма откинуть ее назад, чтобы встретиться взглядом с Невиллом.

— Что?

— Ты должен понять, что мы не твои старые одногруппники. Мы не позволим тебе издеваться над нами. Никто из нас этого не потерпит. И если я поймаю тебя на каком-нибудь из твоих старых занятий, я доставлю тебя в кабинет директора быстрее, чем ты успеешь сказать «золотое яблоко». Понял?

Было практически слышно, как скрипят зубы Маклаггена, когда он глазами метал кинжалы в Невилла.

— Хорошо.

Он вскочил на ноги и потопал к своему сундуку за принадлежностями для сна. Когда он скрылся в ванной, Гарри оглядел комнату и посмотрел на своих друзей.

— Это будет прекрасный год, да? — заявил Невилл, как только дверь ванной захлопнулась.

— О да, просто замечательный. Как ты думаешь, сколько времени потребуется одной из девочек, чтобы заколдовать его? — спросил Рон.

— Эй, Симус, ставлю сливочное пиво, что Гермиона заколдует его к обеду, — сказал Дин.

— Принимаю! Не думаю, что он доживет до завтрака! — сказал Симус, обнимая Дина за плечи и направляя его в их часть комнаты.

Гарри фыркнул от смеха и начал готовиться ко сну. Лично он считал, что они оба ошибаются. Гермиона была не из тех, кто заколдовывал людей в коридорах. Если бы он заключил пари, то поставил бы на Джинни. Особенно после того, как она услышит, что сейчас произошло. Хотя она могла взорвать его вещи и частенько кричала на него, она всегда злилась, когда кто-нибудь, кроме Гермионы, делал то же самое.

Его девушка была немного собственницей. Не то чтобы он возражал. Ему даже нравилось, что она видит только его. Особенно когда он уводил ее в какое-нибудь темное и уединенное место.

Забравшись в постель, он осторожно потянулся через связь к Гермионе. Гарри вздохнул, когда ничего не увидел.

Она всё ещё блокировала его.

Она делала это всё лето. Сначала Гарри думал, что это потому, что она пытается овладеть связью, но теперь у него возникло ощущение, что сестра отдаляется от него. Он думал, что это может быть объяснено влиянием их связи на неё, но в глубине души проскальзывала мысль, что она просто не хочет быть связанной с человеком, который был так близок к смерти. Он понимал, что так думать неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Это он нашел Бродягу в его кабинете в бессознательном состоянии, от которого за версту несло огневиски, и на лице которого виднелись слёзы, после того как стало известно, что Регулус Блэк погиб героем.

Потеря любимого человека меняет людей. Поэтому вполне логично, что почти потеря такого человека влияла точно так же.

Он почти потерял Гермиону, пока не получил помощь от одного из последних людей, от которых ожидал ее. И она почти потеряла его, пока один из тех людей, которых он любил больше всего, не появился из воздуха, как пылающий ангел, и не спас его.

Спас его после того, как с ним разговаривали его родители.

После того, как они сказали ему, как сильно любят его и гордятся им.

Гарри почувствовал, как к глазам подступают слёзы и становится трудно дышать, быстро вытащил из-под подушки волшебную палочку и наложил на кровать заглушающее заклинание. Из горла тут же вырвалось несколько всхлипов с прерывистым вздохом, и по лицу потекли обжигающие слёзы.

Он оплакивал своих родителей, которые умерли, когда были ненамного старше него самого. Он оплакивал Бродягу, единственного отца, которого когда-либо знал. Человека, потерявшего почти всех, кого любил. Он оплакивал Невилла, который тоже потерял родителя, но стал человеком, который смотрел за пределы цвета факультета. Человеком, который знал, что новый лев в их логове был более опасен, чем любая из змей в подвале. Он оплакивал свою сестру, девушку, которая потеряла своих биологических родителей в ту же ночь, когда он потерял своих. Девушку, которая, в отличие от него, постоянно помнила о том, что потеряла их. И, что самое удивительное, он оплакивал одну зеленую змею, которая слишком боялась летать, но без задней мысли рисковала всем, чтобы спасти львицу, которая годами причиняла ему одни головные боли.

Змею, которая вернула ему мантию вместе с запиской, призывающей никогда никому не рассказывать о том, что он сделал.

Слёзы высохли, и он встал перед мысленными стенами Гермионы, отчаянно желая, чтобы она впустила его.