Глава 17. Перелом (2/2)
— Да, мэм. Хорошо, что я правша. СОВ будут примерно через три недели.
— Я бы не стала об этом беспокоиться. При необходимости Мунго может выписать вам медицинскую справку, и вы сможете сдать экзамены, когда будете в форме.
— Именно это и произойдет с Гермионой, да?
Она встала и начала складывать свои вещи.
— Я не целитель вашей сестры, мистер Поттер. Я специализируюсь на костях и сухожилиях. На мисс Блэк было наложено проклятие.
Гарри мог сказать, что ей вдруг стало не по себе. Он уже несколько часов находился в Мунго, и никто не говорил ему о Гермионе и не позволял увидеться с ней. Но он знал, что всё плохо. Он едва мог сосредоточиться после того, как в неё попали проклятием. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться в собственном теле, пока он не опустил ее на землю.
Она так сильно расцарапала себе кожу, что пошла кровь. Он был с ней. Так горело…
Почувствовалось невероятное облегчение, когда кто-то оглушил ее. И сам он потерял сознание от внезапного избавления от боли. Даже сейчас он ощущал ее, на расстоянии, где-то в глубине своего сознания. Что бы они с ней ни делали, она всё ещё испытывала ужасную боль.
— Теперь просто ждите здесь. Мистер Блэк придёт и заберет вас после того, как заполнит бланки вашей выписки.
— Спасибо.
Гарри смотрел, как она выходит из маленькой палаты, которую он занимал. Пытаясь отвлечься от мыслей о сестре, он оглядел комнату, пытаясь найти что-нибудь, за что можно было бы зацепиться взглядом. К сожалению, самой интересной вещью была стеклянная банка, полная ватных дисков. В остальной части комнаты не было ничего, кроме белых стен и светлых шкафов. Он сидел в центральной части комнаты — смотровом столе, выкрашенном в идеально белый цвет.
Гарри взглянул на пол и начал считать плитки. Всё, что угодно, лишь бы отвлечься от только что произошедших событий. От боли, которую он чувствовал, волнами исходящей от Гермионы. Он едва досчитал до тридцати одного, когда его внимание привлек далекий крик.
Сгорая от любопытства, он соскользнул со стола и направился к двери. Как только он открыл ее, голоса стали кристально чистыми.
— КАК ТЫ СМЕЕШЬ НАЗЫВАТЬ МОЮ ДОЧЬ ЛГУНЬЕЙ! — разнесся по больнице громовой голос миссис Уизли.
— М-миссис Уизли, вы должны признать, что это совершенно невозможно. Прошло уже полтора десятка лет. Кроме того, был найден только Крауч-младший…
— Фадж! Мы ведь тебе говорили! Как только мы прибыли, люди начали аппарировать прочь! — заявил Бродяга.
— А Крауч-младший заявляет, что он был единственным. Он был в отчаянии, говоря, что не справился. Мы проверили его палочку, он бросил это проклятие в мисс Блэк. А также довольно много других неприятных заклинаний и проклятий.
— Значит, ты поверишь сумасшедшему, а не моей дочери? — Гарри никогда не слышал, чтобы мистер Уизли так сердился. Ну, за исключением тех случаев, когда близнецы пытались заставить Рона дать непреложный обет.
— Вашей дочери всего четырнадцать! Она всего лишь маленькая девочка. И она только что пролетела половину Британских островов! Она ошиблась. Сами-Знаете-Кто не вернулся. Он не может вернуться, — запротестовал министр Фадж.
Перед глазами Гарри начала появляться красная пелена. Он уже начинал злиться, но такое отношение… Он рывком распахнул дверь и ворвался в коридор, следуя за разговором до самого его источника.
— Министр, на этом кладбище были обнаружени следы нескольких человек. Вы должны признать, что Барти Крауч-младший работал не один, — успокаивающе сказал Дамблдор.
— Шел дождь! И там была дюжина авроров! Не говоря уже о детях! Конечно же, там были следы не одного человека! — взорвался Фадж.
Гарри нашел полуоткрытую дверь, из-за которой доносились голоса. Он толкнул ее, и дерево стукнулось о стену, привлекая всеобщее внимание.
Гарри уже знал, что внутри были министр, Бродяга, Дамблдор и Уизли. Ещё там оказались миссис Лонгботтом и мужчина с похожими на львиную гриву волосами, в котором он узнал босса Бродяги, Руфуса Скримджера, главу аврората.
— Значит, меня вы тоже назовете лжецом? — спросил Гарри. — Там был Волдеморт, а также по меньшей мере дюжина Пожирателей Смерти.
— А теперь, мистер Поттер, давайте не будем торопиться с выводами. Вы были ранены, ошибки совершаются в пылу момента, когда один человек может стать несколькими, — возразил Фадж.
— Пыл момента? Пыл момента?! Когда я наблюдал, как Барти Крауч-младший бросает детенышеобразное существо в котел, содержащий кости отца, плоть слуги и кровь врага, пыла не чувствовалась! Когда я смотрел, как Лорд Волдеморт поднимается из котла, меня охватывал только холодный, пронзительный страх! Худой, как скелет, с горящими красными глазами, змеиным носом и белой, как кость, кожей. Он вернулся! Джинни не лжет, — Гарри практически выплюнул последние три слова.
— Мистер Поттер, вы были ранены и потеряли много крови. Вам просто что-то померещилось. Такого ритуала не существует.
Бродяга фыркнул.
— Такого ритуала не существует? Это куча гиппогриффского дерьма, министр. Лорд Волдеморт был последним наследником Слизерина и Мраксов. Вероятно, у него есть семейные фолианты, полные записей, о которых никто не знает.
— Семейные фолианты должны быть запрещены законом, — Фадж фыркнул. — Все эти знания доступны лишь немногим.
— О, неужели? Значит, ты сможешь отказаться от своего семейного фолианта? — спросила миссис Лонгботтом, приподняв тонкую бровь.
Фадж выпятил грудь.
— Понятия не имею, что вы имеете в виду. Я полукровка. Мой дед был магглорожденным. У нас не может быть семейного фолианта.
— А твоя бабушка была полукровкой, дочерью Малфоя, — огрызнулась миссис Лонгботтом.
Скримджер откашлялся.
— Мы можем вернуться в прежнее русло? Министр, я считаю, что Крауч-младший недостаточно вменяем, чтобы организовать это всё в одиночку. Неважно, был ли это Сами-Знаете-Кто или нет.
— Я уверен, что вы видите логику в этом, министр, — мягко сказал Дамблдор.
— Нет. Я отказываюсь верить, что здесь скрывается ещё один бывший Пожиратель смерти! Это невозможно!
— Фадж! Вытащи свою голову из песка! Вокруг нас довольно много бывших Пожирателей! И теперь, когда Волдеморт вернулся, они возобновят войну! Уничтожат всю работу, которую мы проделали за последние четырнадцать лет! — прорычал Бродяга.
— Нет, — Фадж покачал головой, — если я объявлю, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, опираясь на слова троих детей, я стану посмешищем всей Британии! Никто не поверит…
— Тогда приведите сюда настоящего фиксирующего аврора! Пусть он возьмёт мои воспоминания! Воспоминания Джинни! Я даже выпью Веритасерум! Он вернулся! — крикнул Гарри.
— Нет, я не могу этого сделать. Я уверен, вы верите, что видели его. Скорее всего, какой-нибудь кошмар из вашего детства. А сколько крови вы потеряли. Что же касается мисс Уизли, то она была совершенно измотана. Она пережила слишком много стресса, летя из Хогвартса в Литтл-Хэнглтон. Может быть, мы и могли бы доверять мисс Блэк, но только не после этого проклятия. Она с ума сходит от боли. Нет, это просто невозможно сделать.
— Фадж! Перестань оправдываться, чтобы избежать правды! Просто подожди! Он сделает свой ход и тогда…
— Мистер Блэк, пожалуйста, перестаньте разговаривать со мной в таком тоне. Я ваш министр, и вы должны обращаться ко мне должным образом.
— Аргх! Отлично! — Бродяга сорвал с себя аврорскую мантию и швырнул ее в шокированного министра. — С меня хватит! Я пытаюсь говорить правду, а вы клевещете на меня, моих детей, детей моего друга и на всё, что отстаивают авроры!
Рот Фаджа открылся и закрылся, как у выброшенной на берег рыбы.
— Соглашусь, — сказала миссис Лонгботтом, стягивая с себя мантию. Только она ее не бросила. Она аккуратно сложила ее и протянула Скримджеру.
— Но… но вы не можете! — ахнул Фадж.
— Вообще-то, министр, могут. Спасибо, ваше отрицание стоило мне двух моих лучших авроров. Трёх, если я прав, предполагая, что Тонкс последует за своим дядей, — Скримджер посмотрел на Бродягу и миссис Лонгботтом. — Если вы когда-нибудь передумаете, дайте мне знать. Не знаю, кто сможет заменить меня в один прекрасный день, как не вы.
— Кингсли — хороший человек. В нем много инициативы, — сказал Бродяга.
— Нет! Вы не можете уйти! Вы двое — авроры! Что вы ещё можете? — голос министра сорвался на писк и содержал нотку паники.
Бродяга и миссис Лонгботтом обменялись взглядами, прежде чем Бродяга разразился лающим смехом, а миссис Лонгботтом скривила губы в подобии улыбки.
Профессор Дамблдор положил руки на живот и перекатился на пятки, оглядывая всех присутствующих.
— Мой дорогой министр, я думаю, вы не поняли, что Алиса и Сириус никогда не нуждались в работе. Кроме того, я считаю, что мне нужен новый преподаватель Защиты на следующий год. Поскольку мисс Ру выразила заинтересованность в возвращении во Францию.
Гарри отвернулся от министра как раз вовремя, чтобы увидеть, как мистер и миссис Уизли обменялись тяжелыми взглядами, прежде чем миссис Уизли слегка кивнула и заговорила.
— Значит, вы всё ещё утверждаете, что наша дочь лжет?
— Конечно! — Фадж в ярости поджал губы. — Она лжет! Или ошиблась! Или всё вместе!
— Тогда, — мистер Уизли слегка вздохнул, — я тоже должен подать прошение об отставке. Я не могу работать на человека, которому не важна истина.
И снова Фадж остался стоять, разинув рот, как рыба.
Бродяга выгнул бровь, глядя на миссис Лонгботтом, и одарил ее взглядом, который Гарри видел у Гермионы, пытающейся часами подражать отцу перед зеркалом.
Она резко кивнула и вышла из комнаты. Бродяга последовал за ней, обнял Гарри за плечи и повел его через дверной проем вниз по коридору.
— Пойдем заглянем к Гермионе. А потом я отвезу тебя обратно в школу. Не думаю, что это будет для тебя легко, но я знаю, что ты не уйдешь, пока не увидишь ее.
— Но, Бродяга, а как же Волдеморт? А твоя работа? Что нам теперь делать?
Мужчина остановился и потянул Гарри в нишу, где стояли несколько инвалидных колясок и капельницы. Он положил обе руки на плечи Гарри и заглянул ему в глаза. Они были почти одного роста, и Гарри поразило внезапное осознание того, что он сейчас был почти в том же возрасте, что и Мародёры, когда всё пошло наперекосяк.
— Гарри, я знаю, что ты замешан во всем этом. Я знаю, что не могу сказать тебе, чтобы ты находился подальше от происходящего. Даже если бы сказал, тебя бы всё равно втянули. Он не успокоится, пока ты не умрешь. Что касается моей работы, то не беспокойся об этом. Поначалу я был аврором, потому что, когда мир погружался во тьму, это казалось мне правильным. Я всё ещё учился во время последней войны и решил продолжить курсы после ее окончания, потому что хотел сделать мир лучше для вас с Гермионой. И, что бы ни случилось, я буду продолжать делать всё возможное, чтобы сделать мир лучше. Я совершенно уверен, что смогу найти немало полезных занятий. Что касается Волдеморта, то в данный момент мы мало что можем сделать. Мне нужно, чтобы ты вернулся в Хогвартс и сдал экзамены. Надеюсь, к тому времени твоя сестра поправится, но если нет, мы разберемся с этим позже. Я просто… — он замолчал и прерывисто вздохнул, а из его глаз потекли слезы. — Мне просто нужно, чтобы ты оставался бдительным и усердно учился. Несмотря ни на что. Когда ты вернешься домой, я продолжу тебя тренировать. Покажу несколько трюков, которые планировал приберечь до следующего года. Но мне нужно, чтобы ты пока не высовывался и вернулся в Хогвартс. Ты можешь это сделать?
Гарри натянуто кивнул, а в голове у него роились вопросы, но он не мог их произнести.
Бродяга глубоко вздохнул и отстранился, прежде чем вытереть глаза.
— Ладно, пойдем к твоей сестре.
Он снова обнял Гарри за плечи, и они продолжили свой путь к волшебному лифту.
Проехав несколько этажей и немного пройдя пешком, они оказались перед довольно простой на вид дверью. Ни один из них не двинулся, чтобы открыть ее. Гарри почувствовал, как какая-то тяжелая невидимая сила отталкивает его назад.
Он видел, что Гермиона сделала со своей собственной кожей. Он ощущал боль вместе с ней, прежде чем удовольствие от царапания немного утихомирило пламя. Даже сейчас он чувствовал ее присутствие с другой стороны их связи.
Нет, он должен пойти и увидеть ее. Гермиона бы навестила его.
Гарри протянул ладонь и повернул ручку.
Это была маленькая отдельная комната, но кровать была задернута занавеской.
Он осторожно двинулся вперед, пока не достиг маленькой щели в занавеске. Он чувствовал, как Бродяга идёт за ним, в любой момент готовый стать его опорой. Гарри глубоко вздохнул и отодвинул занавеску.
От открывшегося ему зрелища на глаза навернулись слезы.
Он ожидал худшего, но такого не ожидал.
Гермиона спала, но даже во сне ей было очень плохо. Ее руки, привязанные к поручням безопасности на кровати, были сжаты в кулаки, а ногти до крови впились в кожу, пока она пыталась дотянуться до бинтов вокруг ее талии. А ее лицо всё исказилось от неимоверной боли.
Казалось, сам ее вид что-то сломал в нем, и всё потрясение, страх и боль последних двадцати четырех часов одновременно огромным грузом обрушились на него. Гарри всхлипнул и тут же почувствовал, как его развернули и заключили в объятия.
— Всё будет хорошо, Гарри. У них есть палочка Крауча-младшего. Они найдут проклятие, которое это сделало, и обратят его вспять. Так и будет. Не волнуйся, они справятся.
И как бы Гарри ни хотелось верить отцу, он не мог не слышать неуверенности и страха в голосе мужчины.