Глава 5. Так много призраков (1/2)

Шли месяцы, и не успела Гермиона опомниться, как учебный год закончился, и она снова оказалась в купе Хогвартс-экспресса вместе со своими любимыми друзьями.

И всё вернулось на круги своя.

Джинни, скрестив ноги, сидела на полу и обыгрывала мальчиков во взрывающиеся карты, к их большому неудовольствию. Луна наблюдала за их игрой с выражением легкого недоумения на лице, но это не беспокоило Гермиону. Она знала, что Луна не совсем понимает смысл карточных игр. И Блэк могла отметить, что это довольно глупый способ провести время. Хотя она больше не испытывала желания узнать, почему ее мысли по этому поводу так сильно отличаются от мыслей большинства людей.

Иногда лучше просто принять что-то и жить дальше, по крайней мере так всегда говорила тетя Анди.

Хотя Бродяга всегда закатывал глаза на эти слова. Гермиона не могла точно понять, почему, но она это выяснит. Это было в ее списке загадок, которые нужно разгадать. Там ещё была одна — почему ее кузина Дора всегда краснела и пряталась от дяди Ремуса. Это происходило с тех пор, как Гермиона себя помнила. Однако эти две загадки были далеки от самой главной: почему Беллатриса Лестрейндж, урождённая Блэк, напала на ее родителей?

Бродяга сказал, что для этого не было никаких причин, что его кузина просто сумасшедшая психопатка. Но Гермиона знала, что это не всё объясняет. Она очень хорошо помнила ту ночь. Из-за кошмаров она врезалась в ее мозг точно так же, как и в конечности.

Она неосознанно потянула рукава своей мантии к пальцам, убедившись, что они достаточно глубоко спущены, чтобы прикрыть шрамы.

Беллатриса знала, что Гермиона — ведьма. Она знала это еще до того, как Гермиона сотворила магию.

Она была в этом уверена.

Но как Беллатриса узнала об этом?

Дверь купе открылась, и Гермиона оторвалась от книги, на которую смотрела, но не читала. В дверях появился Драко Малфой в сопровождении двух своих головорезов.

Он медленно оглядел помещение, прежде чем его взгляд остановился на сидящей на полу группке людей.

— Сидите на полу, как стадо животных, я должен был этого ожидать.

Гарри нахмурился и открыл было рот, чтобы ответить, но Гермиона опередила его.

— В самом деле, Малфой, можно подумать, что ты вырос в сарае. Не в состоянии распознать единственно приемлемый способ играть во взрывающиеся карты, не разрушая мебель.

— Да, мозгошмыги правда ненавидят разрушенную мебель. Они становятся особенно злобными, — мечтательно сказала Луна.

Глаза Малфоя сузились, но он сосредоточил их на Гермионе, игнорируя странные слова Луны.

— Прости, Блэк, я тебя не заметил. Я думал, здесь только мальчишки.

— Да что ты… — начала Джинни, быстро вскакивая на ноги и протягивая руку за волшебной палочкой. Рон, Гарри и Невилл последовали ее примеру.

Гермиона вздохнула и захлопнула книгу, прежде чем встать. Она двинулась вперед и протиснулась в переднюю часть маленькой группы, вставая рядом с Гарри, вытащив при этом свою палочку. Она скрестила руки на груди и посмотрела на стоявшего напротив Малфоя, который был по меньшей мере на два дюйма ниже нее. Гермиона уже начала расти, и ей казалось, что Драко не вырос ни на дюйм с начала учебы в Хогвартсе.

— Драко Малфой, как ты смеешь так низко оскорблять меня? Твоей матери было бы стыдно, если бы она тебя услышала! — начала Гермиона, просто разминаясь.

— Да что ты знаешь о моей матери, Блэк? — его руки сжались в кулаки.

Она шмыгнула носом, пытаясь направить на него свою «блэковскую сущность», как называла это тетя Анди. Хотя было трудно, потому что Гермиона хотела расхохотаться при виде напряженного выражения на лице Малфоя. Он выглядел точно так же, как после того случая, когда она случайно упала на него.

— Драко Малфой, разве ты не уделял внимания своим урокам? Я — Блэк. Твоя мать — Блэк, и неважно, какая у нее сейчас фамилия. Она младшая сестра моей любимой тети Андромеды. Вероятно, я знаю о твоей матери больше, чем ты сам. В том числе и то, что хотя она редко оскорбляет человека, но когда делает это, то следит за тем, чтобы слова были правильно заточены и метко нацелены. Она не просто бездумно выпаливает обо всех больных точках человека, которые знает, надеясь, что слова достигнут цели. Тебе действительно следовало лучше слушать ее. Будучи слизеринцем, ты плохо справляешься. По крайней мере, когда дело доходит до хитрости. Хотя у тебя много амбиций, возможно, немного чересчур. Ты ведь знаешь, что случается с теми, у кого слишком много амбиций и слишком мало того, что находится между ушами, верно?

У Малфоя отвисла челюсть. Он пристально посмотрел на Гермиону, и его лицо приобрело восхитительный пурпурный оттенок. Затем Драко резко закрыл рот и, развернувшись, выскочил из купе. Двое его головорезов последовали за ним, едва избежав столкновения с захлопнувшейся перед их носами дверью.

В купе воцарилась тишина, все просто смотрели на Гермиону, когда она пошла обратно на свое место.

Когда она устроилась, Рон наконец нарушил молчание.

— Черт возьми, она серьезно это сказала. Как?

Гермиона оторвала глаза от книги.

— Правда, Рон, словами.

— Думаю, ей нужны были два парня, которыми можно командовать, — Невилл усмехнулся.

— Бедный Рон, — хихикнула Джинни, — похоже, ты не настолько плох, чтобы требовать ее полного внимания.

Рон, казалось, задумался на мгновение, а затем расплылся в улыбке.

— Да. Гарри, как ты думаешь, мама смогла бы связать мне свитер точно такого же цвета, как лицо Малфоя, когда Гермиона его заткнула?

— А как твоя мама узнает цвет? — спросил Гарри.

— У меня есть прекрасная пурпурная краска подходящего оттенка. Я могу отдать ее тебе, — услужливо предложила Луна.

— Блестяще! Не могла бы ты принести ее завтра? — Рон ухмыльнулся ей.

— Я думаю, что да, — Луна мечтательно улыбнулась и посмотрела в окно. — Но мне нужно убедиться, что в краске нет нарглов. Знаешь, они любят заползать туда зимой, а потом забывают вылезти.

— Всё в порядке, Луна, — усмехнулся Рон, — я почти уверен, что видел на лице Малфоя одного-двух нарглов.

— Может быть, именно их он и пытался поймать ртом, — предположил Гарри.

Все купе разразилось смехом, даже Гермиона засмеялась. Список загадок отодвинулся на задний план. Она молода, у нее ещё будет время разобраться с ними.

***</p>

— Альбус, мы правы? Это оно?

Старый, ярко одетый волшебник ничего не сказал. Он просто продолжал идти вперед. Сириус нахмурился.

— Альбус?

Старый волшебник снова ничего не ответил. Вместо этого он вытащил что-то из-под половиц и поднял, внимательно разглядывая. В желудке Сириуса зародилось неприятное чувство.

Он начал в спешке пересекать комнату, желая поближе взглянуть на то, что заворожило директора, и почти боясь того, что он увидит.

Альбус пристально смотрел на самое уродливое кольцо, которое когда-либо видел Сириус. На лице старого волшебника отразились шок и узнавание.

— Альбус, в чем дело? Это еще один артефакт из Хогвартса?

Волшебник снова проигнорировал бывшего ученика, пристально глядя на кольцо, и начал медленно опускать его на палец.

Теперь Сириус понял, что что-то не так. И всё должно быть из-за этого кольца.

Его реакция взяла верх, и он выбил кольцо из руки Альбуса, заставив его пролететь через всю комнату и удариться о стену. Двое мужчин на мгновение застыли. Они оба смотрели, как кольцо отскочило на пол, а затем покатилось по комнате, пока не уперлось в искореженную половицу. Прямо рядом со сломанной подставкой для ног.

Как только оно перестало двигаться, Альбус всхлипнул и упал. Как будто у него больше не осталось сил.

Сириус схватил его под мышку и быстро пододвинул стул, медленно опуская Альбуса на него. Он не совсем понимал, что произошло, но точно знал, что всё это из-за кольца. Это должен был быть крестраж, и гораздо более опасный, чем остальные, если он так сильно подействовал на великого Альбуса Дамблдора.

Убедившись, что Альбус не упадет со стула, он поднял сломанную подставку и трансфигурировал ее в коробку. Затем он оторвал часть своей мантии и поднял кольцо, стараясь не прикасаться к нему кожей. Какое-то мгновение Сириус смотрел на него, гадая, что за проклятие лежит на кольце. Но он не был ликвидатором заклятий. И им не нужно было разрушать проклятие, чтобы уничтожить этот предмет. Адский огонь пожирал всю магию, к которой прикасался. Вот почему единственным способом уничтожить кольцо было лишить его способности питаться жизнью и магией вокруг него.

Сириус бросил кольцо в коробку и вышел на улицу.

Он расчистил клочок земли от всякой растительности и поставил коробку вниз. Мгновение спустя из пляшущего пламени донесся пронзительный вопль, и Сириус понял, что ухмыляется.

Еще один крестраж канул в небытие. Уничтожено уже три, а Альбус не думал, что их было больше шести или семи. Значит, они уже на полпути. Сириус очень надеялся, что они смогут избавиться от них до того, как Волдеморт вернется и Гарри будет вынужден исполнить пророчество.

Он хотел, чтобы у Гарри была нормальная жизнь. Он знал, что именно этого хотели бы Джеймс и Лили. И хотя он не знал Гертруду и Дэна Грейнджеров, но он был уверен, что они хотели бы, чтобы их дочь тоже жила нормальной жизнью. Провести свои подростковые годы за учебой, завести множество друзей и влюбиться.

Он стиснул зубы и взмахнул палочкой, гася Адский огонь. Иногда он задавался вопросом, хорошо ли он воспитал этих двоих. Сириус был уверен, что их родители справились бы лучше, чем он. Эта мысль не давала ему спокойно спать по ночам. Он не мог сосчитать, сколько раз не мог заснуть. Слишком беспокоился, что он портит им жизнь. Не имело значения, что говорили ему Анди или Ремус. Они не знали, сколько раз он почти позволял своему характеру взять верх. Они и не подозревали, как сильно его в первые годы тянуло просто уехать, бросить детей с кузиной и исчезнуть на несколько недель.

Быть родителем — это так тяжело. Особенно если ты никогда не планировал этого и не хотел им стать.

Только тот факт, что он знал, что выполняет свои родительские обязанности лучше, чем Петунья или кто-то другой, кому бы отдали Гермиону, успокаивал его.

Он дважды всё проверил, когда они с Ремусом вернулись в тот дом. Они собрали драгоценности и фотографии, чтобы подарить их Гермионе, чтобы у нее были частички ее родителей. Он даже проверил их финансы с помощью Ремуса и переписал деньги на девочку. Гертруда Грейнджер сказала правду: больше некому было забрать Гермиону.

У него до сих пор мурашки бегали по коже при мысли о том, как легко Гертруда прошептала свою часть связывающего заклинания. Как она отдала дочь человеку, с которым только что познакомилась, кузену своей убийцы.

Он не думал, что смог бы сделать то же самое, если бы оказался в такой же ситуации.

Но, с другой стороны, он никогда не был хорошим человеком. Это была работа Джеймса. Джеймс был героем, на которого все смотрели снизу вверх. Он был хорошим человеком в противоположность Сириусу. Черт, Сириус всегда это знал. Вот почему он без труда уговорил Нюниуса пойти в Визжащую хижину. Он полагал, что это был единственный способ показать ему, что темнота — это плохо. Он хотел напугать Нюниуса, заставить его понять, насколько опасна и зла темная магия.

Больше, чем кто-либо из его друзей, Сириус знал очарование темноты. Он был Блэком. Родовая магия Блэков текла по его венам. Его сильно тянуло в темноту. Но он также знал, куда ведет эта дорога.

Она вела к безумию, как это произошло с Беллатрисой, страданию, как с Нарциссой, или смерти, как с Регулусом.

Нюниусу это было неизвестно. Он не знал силы родовой магии. Или как она передавалась дальше. Сириус не знал историю семьи Снейпа, его это никогда особо не интересовало, но он знал, что тот был полукровкой. И что он не унаследовал магию семьи Принцев. А это означало, что он мог создать свою собственную.

И поэтому он мог изменить эту магию, сделать ее другой. К сожалению, Сириус был довольно глуп. Посылать пятнадцатилетнего парня к оборотню в полнолуние — не лучший способ напугать его, как быстро заметил Джеймс, прежде чем отправиться спасать Снейпа.

Хороший и плохой.

Из них получилась бы отличная команда авроров.

Вздохнув, он встряхнул головой, чтобы отогнать мысли о прошлом и прогнать слезы, щипавшие его глаза. Посмотрев вниз, он пнул пепел в поисках остатков кольца.

Его нога что-то задела, и он носком ботинка выкатил это из пепла. На земле лежал бесформенный, расплавленный кусок металла. Блестящий темный камень уютно устроился внутри него. Сгорая от любопытства, он наклонился и поднял его. На камне была какая-то гравировка, но часть ее была скрыта металлом.

— Прошу прощения, Сириус.

Он поднял глаза и увидел директора школы, стоявшего в дверях ветхого коттеджа. Он выглядел старше, чем Сириус когда-либо видел его. Как будто вся жизнь покинула его тело.

— Не извиняйтесь, Альбус. На кольце лежало проклятие. Я просто рад, что вы попросили меня сопровождать вас. Не ищите их больше без нас, хорошо?

Альбус вздохнул и сократил расстояние между ними, глядя вниз на покрытый металлом камень в руке Сириуса.

— Я сделаю всё, что в моих силах, но ничего не обещаю.

— Все это могут сделать, — сказал Сириус, рассеянно бросая камень в протянутую руку директора.

— Я аппарирую домой. Дети скоро вернутся от Уизли. И Ремус придет к нам на ужин. Дайте мне знать, когда у вас появится еще одна зацепка.

— Ладно, до свидания, Сириус.

Сириус кивнул и, развернувшись, через мгновение появился в воротах своего коттеджа. Улыбка мелькнула на его лице, когда он увидел открывшуюся ему картину. Кто бы мог подумать, что он будет жить в таком прекрасном месте?

Крепкие, древние дубы отбрасывали тень на оштукатуренный деревянный дом. Посыпанная гравием дорожка вела от садовой калитки к хорошо отполированной двери. Под каждым из окон находились прочные подоконники, переполненные разнообразными цветами. Пение птиц разливалось в воздухе, гармонируя с летним ветерком, шелестящим в кронах деревьев.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, наслаждаясь тишиной и спокойствием, отогнав воспоминания о прошлом. Он больше не был плохим человеком, он больше не был белой вороной в семье Блэков. Он больше не был в ловушке магии, которая дразнила его, искушая следовать по семейному пути.

Он был главой рода, способным держать семью подальше от темных корней. Гермиона не вырастет, борясь с желаниями, которые дает ей магия, она не будет такой, как он. Она…

— Мой дорогой кузен, если бы я была моей любимой сестрой, ты был бы уже мертв.