Глава 3. Встречайте мисс Блэк (1/2)

Гермиона Блэк сидела в Хогвартс-экспрессе и с любопытством наблюдала за своей рыжеволосой соседкой.

Джинни Уизли была, вероятно, наименее трудолюбивым человеком из всех, кого она знала, не считая Рональда Уизли, и всё же она охотно сидела здесь и писала в дневнике.

Это само по себе не показалось бы Гермионе странным, если бы не тот факт, что Джинни проигнорировала приглашение поиграть с ребятами во взрывающиеся карты, а вместо этого писала в упомянутом дневнике. Она никогда не отказывалась от шанса быть как можно ближе к Гарри. Она ходила за ним хвостиком лет с пяти. Гермиона получала огромное удовольствие, поддразнивая брата этим.

А это означало, что с дневником что-то не так. Гермиона задавалась вопросом, имеет ли он какое-то отношение к тому странному домовому эльфу. Тому самому, который пытался рассказать Гарри о большой опасности, прежде чем появился Кикимер и утащил его.

Затем появился барьер, отказывающийся впустить их на платформу. Эта маленькая проблема задержала поезд на добрых тридцать минут. Происходило что-то очень странное, и она была полна решимости выяснить, что именно. Даже если на это уйдет целый год.

Но Гермиона не считала, что это займёт слишком много времени. Не зря же она была умнейшей ведьмой своего поколения. Она улыбнулась при этой мысли. Она знала, что родители гордились бы ею. Бродяга постоянно твердил об этом. Гермиона почти ничего не помнила о своих родителях. На самом деле, ее единственным ясным воспоминанием о них была та ночь. Мысленно она вздрогнула и отшатнулась от этого воспоминания, пытаясь и дальше избегать его. Вместо этого она сосредоточилась на образах своих родителей. На фотографиях, которые Бродяга и дядя Ремус принесли ей из дома ее родителей. На фотографиях счастливой пары, держащей на руках маленькую девочку.

БУМ!

Громкий взрыв, раздавшийся у мальчиков, сидящих на полу, вывел Гермиону из задумчивости и вернул в настоящее. Она поймала себя на том, что смеется, глядя на Рональда Уизли, оставшегося без бровей.

Как и все остальные, хотя Гермиона заметила, что Джинни с трудом оторвала взгляд от дневника.

О да, с ним определенно что-то не так. И она собиралась выяснить, что именно.

Или она не Гермиона Грейнджер Блэк.

***</p>

Прошло почти два месяца с начала учебного года, когда у Гермионы наконец-то выпал шанс заполучить дневник Джинни. И даже тогда потребовалось некоторые осторожные манипуляции.

Гермиона, вероятно, не пошла бы на такой большой и опасный шаг, если бы не была так обеспокоена. Она знала Джинни почти так же давно, как и Гарри, и девочка вела себя решительно… странно.

Джинни больше не ходила по пятам за мальчиками и не болтала о квиддиче. И она не подружилась со своими однокурсниками. Это было очень странно, но так как никто из мальчиков не видел в этом ничего особенного, Гермионе предстояло выяснить, что же всё-таки происходит. Даже если это означало, что надо будет действовать по-слизерински.

Она украдкой оторвала взгляд от эссе, которое писала, и посмотрела на лестницу, ведущую в комнаты для девочек. Джинни уже давно ушла готовиться ко сну, так что с минуты на минуту…

Пронзительный крик пронесся вниз по лестнице через гостиную, заставив всех с удивлением и беспокойством посмотреть в сторону женских комнат.

Мгновение спустя по лестнице сбежала очень сердитая Джинни Уизли. Все в шоке уставились на девочку. Ее некогда рыжие волосы теперь были цвета морских водорослей, что ужасно контрастировало с ее ярко-синей кожей.

— ФРЕД! ДЖОРДЖ! Я УБЬЮ ВАС!

При этих словах близнецы, которых только что упомянули, немедленно вскочили и побежали вверх по лестнице, ведущей в комнату мальчиков. Через мгновение Джинни с мечущими молнии глазами бросилась за ними. Гермиона ничуть не удивилась, увидев, что Перси последовал за родственниками с выражением гнева на лице. Она также не удивилась, увидев Рона с открытым от шока ртом, в каждой черте лица которого читалось недоверие.

Гермиона выскользнула из кресла и после секундного замешательства помчалась в спальню подруги. Хорошо, что она знала, что Джинни всегда принимает душ по вечерам. И Гермиона даже не чувствовала себя виноватой из-за того, что свалила вину на близнецов. В конце концов, она украла одно из их зелий. А это означало, что они собирались использовать его на ком-то. Она подозревала, что оно предназначалось Перси или Рону, и она поставила бы всё своё состояние на первого.

Потребовалось всего мгновение, чтобы найти дневник в школьной сумке Джинни. Она осторожно сунула его под мантию и вышла из комнаты. Гермиона уже спустилась вниз и продолжила свое эссе, когда пришла профессор Макгонагалл.

Профессор исчезла на лестнице, ведущей в комнату мальчиков, и в общей гостиной воцарилась тишина, поскольку все напрягли слух, чтобы расслышать, что происходит наверху. Но никто ничего не слышал, и через несколько минут профессор спустилась вниз, ведя перед собой очень сердитую и расстроенную Джинни. За ее спиной шёл Перси Уизли с мрачным выражением лица и держал Фреда и Джорджа за уши. Они морщились от боли, когда их тащили через безмолвную гостиную к выходу.

Как только портрет за ними закрылся, вся комната буквально взорвалась от голосов, студенты начали строить догадки о том, что произошло. Гермиона отключилась от всеобщего возбуждения и закатила глаза. В самом деле, неужели им больше нечем заняться?

Она уже хотела возвратиться к своему эссе, но внезапно почувствовала, что что-то не так. Слегка нахмурившись, она подняла глаза. Ей потребовалось всего лишь мгновение, чтобы понять причину своего беспокойства. Гарри и Рон выглядели очень серьезными, они шептались друг с другом и что-то писали на куске пергамента. Гермиона хотела встать и подойти, чтобы спросить, в чем дело, но она знала, что они не скажут ей. Их обсуждение, должно быть, выходило за рамки школьных правил, и у них не было достаточно веской причины просить ее помочь им их нарушить.

Гермионе просто придется подождать и выяснить. Конечно, после того, как она разберется со странным дневником.

***</p>

На следующий день Джинни стала сама собой, хотя и была в панике. Она перевернула всю свою комнату, а потом обвинила близнецов в краже дневника. Они отрицали свою причастность, но Уизли отказывалась верить им и даже пробралась в их комнату, чтобы обыскать ее.

В этой атмосфере Гермиона поняла, что не в состоянии изучить дневник. Вместо этого она опустила голову и попыталась вести себя так, как будто всё было нормально. Хотя она заметила, что Рон и Гарри всё время шепчутся и что-то замышляют. Она предположила, что они планируют отомстить близнецам за Джинни, что, по ее мнению, было глупо, Джинни могла сама о себе позаботиться. Кроме того, разве две недели отработок у Филча — недостаточное наказание для тех, кто вломился в комнату девочек и подшутил над сестрой? Тем более что в данном случае они были вроде как невиновны. Даже если это и было их зелье.

Через несколько дней, на Хэллоуин, Рон и Гарри исчезли на несколько часов после обеда, и Гермиона оказалась одна в дальнем углу библиотеки.

Она огляделась, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит, прежде чем вытащить дневник. Гермиона пролистала его, но обнаружила, что все страницы пусты. Нахмурившись, она взяла перо и начала писать.

Привет.

Затем, пока она смотрела, чернила впитались в страницу и исчезли. Гермиона подняла перо, чтобы снова что-нибудь написать, но застыла в шоке, когда на странице появилась надпись.

Привет. Вижу, ты нашла мой дневник. Как тебя зовут?

Она в ужасе уставилась на эти слова. Дневник разговаривал с ней. И она не могла понять, как это произошло. Каждая частичка ее сознания кричала, чтобы Гермиона отложила перо, схватила дневник и отнесла его прямо директору Дамблдору. Но сейчас она с ужасом смотрела на него, пока ее рука двигалась вперёд и через мгновение зависла над страницей, а перо приготовилось писать.

Гермиона попыталась отодвинуть руку, но обнаружила, что не может этого сделать, и почувствовала, как ее сердце забилось быстрее и паника охватила всё тело. Она должна была ответить, должна. Поэтому она положила перо на пустую страницу и начала писать.

Я

Гермиона вывела первую букву, но тут же замерла, собрав всю свою силу воли, чтобы остановить руку. Она не хотела называть этому чудовищу свое имя. Имена обладали силой. К тому же она могла выдать слишком многое. Она была Блэк, но ее имя не соответствовало семейной традиции именования.

Традиция.

Это было ключевое слово. Может быть, традиция спасет ее. Она отпустила свою волю и позволила перу начать писать заново.

Я с трудом могу сказать вам, кто я. Мы не были должным образом представлены друг другу.

Гермиона молилась, чтобы старые сказки ее тети Андромеды о манерах чистокровных были достаточно реальны, чтобы помочь ей в этой ситуации.

Прошу прощения. Я не сразу понял, что имею дело с хорошо обученной молодой леди. Меня зовут Том Марволо Реддл. Если вы назовете мне свою фамилию, я, вероятно, узнаю ее, так как знаю многие старинные чистокровные семьи. Конечно, это можно будет считать за знакомство.

Меня зовут мисс Блэк. Дочь Сириуса Блэка.

Боюсь, я не знаю Сириуса Блэка, возможно, мой дневник был потерян дольше, чем я предполагал. Как зовут ваших бабушку и дедушку?

Гермиона усмехнулась, записывая следующие слова. Она никогда в жизни не называла этих ужасных людей своими бабушкой и дедушкой. Но она должна была ответить. Хоть что-нибудь.

Моих дедушку и бабушку по отцовской линии звали Орион и Вальбурга Блэк.

Ах, я хорошо их знал. Они учились на несколько курсов младше меня в Хогвартсе. Очень хорошие традиционные чистокровные. Вы такая же, как они?

Гермиона так сильно стиснула зубы, что ей показалось, будто она вот-вот лишится их, когда начала писать очередную ложь.

Мой отец всегда говорил мне, что я настоящая Блэк. Я никогда не знала своего деда, но отец говорит, что он гордился бы мной. Что я являюсь гордостью рода.

Очень приятно это слышать. У меня есть еще один вопрос. Как вы относитесь к магглорожденным?

Гермиона уставилась на дневник, и ее рука была готова написать. Она хотела сказать ему правду, сказать, что формально является магглорожденной. У нее было сильное желание рассказать этому дневнику только правду. Никто не знал, что она находилась здесь и писала в этом разумном дневнике. Надо было сразу отнести его директору. Неудивительно, что Джинни попала в ловушку. Гермиона должна осчастливить дневник, она должна заставить его освободить ее. Поэтому она взяла поудобнее перо и позволила всей своей ненависти к этому конкретному слову выплеснуться наружу. Пусть он считает, что она думает так не о самом слове, а о тех, к кому оно относится.