И в сон превращается смерть (1/2)

— Явиться на ваш зов, Богоискательница, — усмехается она, склоняясь в поклоне перед стройной жучихой в золотистой маске, — большая честь!

…Как она тут оказалась, Гримм не имеет ни малейшего представления: а если и имеет, то пока Король, чуть более сведущий во всем этом, не забил тревогу — это все неважно.

— Для нас честь лицезреть и вашу игру, Маэстро. — говорит Богоискательница, а Гримм давит кривую ухмылку:

— Взаимно.

Соврала. Богоискатели волнуют Гримм ровно настолько же, сколько вас до этого предложения волновало существование рыбок в океане. Все это — сложная и непонятная игра, не более, чем дань вежливости: едва ли и Гримм, и Короля Кошмара всерьёз заботит существование Богоискателей, как и то, что они вышли на их след — они не смогут ни увидеть ничего, что им видеть не стоит, ни помешать Ритуалу.

«Очередное развлечение? Почему бы и нет.»

Она потягивается и расправляет плащ (оттого Гримм становится похожа на большую растрепанную птицу). Судя по декорациям, это бой; она охотно примет это амплуа, но где ее противник в таком случае?

С противоположного конца зала коротко звякнуло Сущностью (от желто-золотого Гримм на мгновение становится тошно) и вспыхнуло желтым; она поворачивает голову на звук — и утыкается взглядом в…

— А-а-а-а, Призрак, друг мой! — она чуть театральнее, чем нужно, приветственно раскидывает руки в стороны. Пахнет от него, быстро сокращающего расстояние, Сущностью и черной пустотной «кровью»: Гримм ощеривается — не всерьез, играючи. Какая чудесная авантюра!

— Так ты добрался до Пантеонов, дитя Тени, — она смотрит сверху вниз. — и я — одна из числа богов, что должны пасть от твоего гвоздя?

Игра. Поражения она не страшится. Умереть? Здесь? Нужно очень захотеть, и даже тогда не выйдет, Призрак при всем желании не сможет даже ранить ее по-настоящему: в основном потому, что все это — не более, чем Греза, почти-что-приторные-фантазии Богоискателей. Они охотятся за голосами богов, так что в самом худшем случае здесь поражение означает только молчание.

назойливая чушь.

вздор.

интерлюдия.

…Замах — Гримм изящным па играючи уходит от удара чужого гвоздя. Шорох, короткая телепортация. Призрак берет новый разгон. Ей интересно, осознает ли он (оно?), что все это — эфемерно и рассеется, едва она всадит ему острие между глаз в его белую фарфоровую маску.

А после все это становится неважно.

Все быстро смазывается в горячку боя: удар, блок, — три, четыре, — выпад, блок, выпад, — пассе. Они «танцуют» почти совсем так же, как в реальности; даже еще легче, быстрее и проворнее, и от этого сбивается дыхание — не то от восторга, не то от озверевшего азарта боя.

«И всё-таки есть у Грез один не то плюс, не то самый большой их минус, — думает Гримм больше «между делом» и замахивается; пока на руках их несет крещендо, все остальное, в общем-то, неважно, — они скрашивают почти все недостатки…»

Это правда — и то, за что она не любит светлую часть этих эфемерных владений.