Часть 4 (2/2)
В руках девочка сжимала маленький бумажный коробок с новой зубной щёткой.
- У нас... есть одна лишняя. Мамы держат на случай гостей.
Слегка растерянный, Павел принял этот презент.
- С-спасибо — я так, за полотенцем зашёл.
И правда, стоило ему порыться в нижнем ящике шкафа, как сразу обнаружился набор проводника: подушка, одеяло слева, светло-зелёные наволочка, пододеяльник и подстилка — справа. «Наследственное, что ли?» — подумал он про родителей Яны, вытягивая из правой кучи знакомо синий полотенчик. Подождав, пока Эля умоется, Павел занял ванную комнату сам. Привыкший к раннему подъёму, организм дрожью реагировал на холодную воду, зубы приятно освежила полироль из зубной пасты, а лицо окончательно приняло повседневный вид — слегка хмурый, чуть сонный, но в целом ничего.
На выходе мужчину встретила его ноша — уже переодевшаяся в повседневные, слегка пацанские плотную клетчатую рубашку и тёплые бежевые штаны, Элла безмолвно, задумчиво расчёсывала волосы.
- Ну что, пошли? — спросил Павел: кажется, намерения у них совпадали.
- Угу.
Не прошло и десяти минут, как девочка закончила с причёской и они вдвоём вышли из дома на улицу. Знакомые два поворота ключа заперли дверь и Павел приготовился топать вместе с Эллой в направлении остановки, но не успел сделать и два шага, как им наперерез вылетели два мохнатых существа. Короткошёрстные, пятнистые животинки рода кошачьих с бубенцами на шее, одна чёрно-белая, другая черепаховая, нетерпеливо мяукали возле двух глиняных мисок.
- Это ваши? — с интересом спросил Павел.
- Нет, но они к нам часто приходят — объяснила Элла, после чего позвала котеек на английском — Кити-кити-кити, Феликс, Джемма!
В руках ребёнка сверкнул пакетик с кормом. Кошки с недвусмысленным корыстным интересом обступили Элю, и едва та ссыпала им в одну миску, тут же накинулись на принесённую дитём человеческим еду.
- Вот теперь пошли.
Голос девчушки стал посмелее, особенно в сравнении со вчерашним, но при каждом удобном случае Элла всё же старалась избегать контакта глазами. Недолго думая, Павел последовал за ней. Очутившись снаружи, мужчина с интересом осмотрелся по сторонам: район, где жили Инна с Яной, очень напоминал коттеджный посёлок недалеко от его хаты. Светлых цветов аккуратные домики с одинаково тёмными черепичными крышами, большими квадратными окнами и невысоким зелёным забором позади каменного — кто-то стремился выделиться, например, вешая на окнах цветастые занавески или ставя на крыше спутниковую тарелку, а кто-то, наоборот, делал целый дом в тон всему городку. Аккуратные газончики, ровные тротуары, асфальт — услада для глаз восточноевропейца. Одиноко высаженные деревья заметно колыхали своими ветками на ветру, промозглом, хотя казалось бы, май месяц. Пасмурная погода угнетала, но вместе с тем, как сказала бы Инна, «напоминала им двоим о своём могуществе».
Впереди, сразу за выходом из их даунтауна показалась остановка — стальной навес, обшитый стеклом и типовым рекламным плакатом. До автобуса оставалось ещё пять минут, судя по расписанию, и Павел порылся в монетнице в поисках крон... Стоп, крон?
- Ох ты ж мать...
Выругавшись, мужчина разинул рот. Осознание ситуации, в которую влип, окатило его ледяным ужасом: чёрный бумажник на пяток карт с большим отделением для мелочи был набит датскими деньгами, за пределами самой Дании превращающихся если не в тыкву, то во что-то, на что с удивлением смотрят в обменнике. Зная эту особенность валюты, перед командировкой Павел обычно старался заранее снять достаточно евро или, если не успевал, то сразу на месте — в банкомате, в аэропорту. Как он тут-то умудрился проворонить? Беглым взглядом мужчина снова осмотрел окрестности вокруг остановки — разумеется, ничего похожего на то, что выдаст ему европейские банкноты.
Осторожно, в расчёте на то, что прокатит, Павел спросил у местной:
- Прости, а у вас билет сколько стоит?
- Два-пятнадцать наличными — ответила Элла.
- А картой можно расплатиться?
- По-моему, нет, а что?
- Да ничего, просто.
Не прокатило — придётся искать бумажки: благо, была надежда на маленький отдел на замке, где Павел хранил нерастраченные с прошлых поездок деньги. Уж там-то должна найтись пятёрка, или хотя бы десятка! Но и тут кошелёк подвёл: доллары американские, канадские, рупии, какие-то рингиты.... Лоб вспотел от напряжения, во второй раз перетряхивая монеты: пятьдесят центов только нашлось — серьёзно?
Словно назло, из-за поворота вырулил автобус — белый двухэтажный кирпич на колёсиках подкатил прямо к остановке, на которой Павел отчаянно искал хоть какую-то валюту. В голове неприятно помутнело: нет-нет, только не сейчас! Из последних сил мужчина запрыгнул на переднюю площадку, растерянно встав перед водителем с кошельком в руках: может, он кроны примет? Говорят, в столицах прокатывает.
Сумятицу Павла уже заметила Элла:
- Давайте я...
- Не надо! Я... Ух! Нашёл.
Слава всем кельтским богам — где-то в углу «иностранного» отдела пальцы нащупали мятый «европятак», который Павел тут же протянул через дырку в стекле. В ответ ссыпали ровно два евро восемьдесят пять центов плюс билет и двое русскоговорящих людей прошли через мягкий турникет в салон. Автобус тронулся от остановки, и Павел скорее плюхнулся на сиденье у окна. Рядом с ним, в лёгком недоумении аккуратно примостилась Эля.
- Вы что, без денег приехали?
- Нет, просто... — ещё тяжело дыша, попытался он объясниться, — В Дании же кроны, а не евро. Да и наличными я почти не пользуюсь, всё по карте.
- Как же вы сюда доехали?
- Меня Джейсон встретил. Надо было в аэропорту сразу снять, но сама понимаешь, я был... не в том состоянии, чтобы рассуждать логически.
Украдкой мужчина посмотрел на свой тревожный браслет — сто тридцать на восемьдесят: край, после которого тело в половине случаев уходит в замкнутую петлю. Если сейчас начнут краснеть уши, дело дрянь, придётся пить таблетку. А их у него и так не очень много — судя по звону пластикового контейнера, не больше десятка. Встревоженный самим фактом такой возможности, Павел откинулся на сиденье и запрокинул голову: ну и начался денёк!
Пустой, на вид с максимум пятью пассажирами, автобус медленно катил в сторону больницы, по пути останавливаясь, кажется, у каждого столба. Окраина столицы была совсем не похожа на тот пьянящий рай в окне адвокатского «микроба»: тихая, немая, улица где-то между Бри и Дублином почти обезлюдела — жители ушли на работу, оставив свои дома наедине с городской суетой. Где-то вдалеке, чуть слышно отсюда, шумело, не умолкая, Северное море. Шуршала листва — поздняя в этих краях весна потихоньку уступала место промозглому и дождливому островному лету. Аккуратные, разноцветные домики обрамляли собой автомобильные дорожки: неожиданно лёгкий на подъём, Дублин напоминал Павлу старика в самом расцвете сил — уже за семьдесят, но вся жизнь у него ещё впереди.
- Луглинстаун, Луглинстаун!
Громко, так чтобы все услышали, диктор объявил очередную остановку.
- Пошлите, нам выходить.
Силой слова Элла повела за собой сопровождающего: кое-как оклемавшись, Павел снова мельком глянул в гаджет, измеряющий давление — сто двадцать пять на семьдесят: «Пронесло». Перед глазами снова возникла знакомая больница: угрюмое, в дневном свете здание выглядело ещё мрачней и чем-то напоминало лабораторный штатив. В ушах противно шумело, от ветра и банальной усталости. По правде говоря, Павлу вдруг стало страшно снова посещать Яну, но отказать себе в визите он не мог, а потому, переступая через страх, направился в сторону входа.
Знакомые раздвижные двери приветствовали гостей — войдя с Эллой внутрь, Павел сразу направился к стойке регистрации:
- Доброе утро, — сказал он сидевшему за ней парню лет двадцати в медицинской униформе — Мы к мадам Милашенковой, двести тринадцатая палата.
Светловолосый ирландец немедленно начал что-то набирать на компьютере, после чего выдал:
- В двести тринадцатой сейчас никого нет.
Слова работника удивили посетителей. «Не может быть, я же точно помню номер» — подумал друг Яны, и переглянулся с её дочерью.
- Вчера была.
- Погодите, как фамилия? — уточнил у него медбрат.
- Милашенкова.
Длинная, нетипичная для здешних краёв славянская фамилия ставила паренька в халате в неловкое положение: раз или два пальцы шлёпнули по клавише отмены ввода, пока тот не спросил напрямую.
- Простите, а можно по буквам?
- Эм-и.... — начал было диктовать Павел, но после передумал, — Проще по имени, Яна.
Три буквы, в английском четыре дались сотруднику быстрее.
- А, нашёл! Мадам Милашенкову сейчас переводят в другую палату, сто шестая. Сейчас у неё осмотр, приём откроется с десяти.
Часы над стойкой показывали десять минут десятого: целых пятьдесят минут! Внезапно в их разговор вмешалась Элла:
- Простите, а пораньше нельзя?
- Если она у врача, точно нет — осадил её Павел.
- Встречи с родственниками в свободное от медицинских процедур время.
Напоминание было излишним: оба они ничего не могли сделать — до ближайшей возможности увидеть Яну оставалось немногим меньше часа. Оба, и Павел, и Элла были этим расстроены, но если мужчина перенёс эту новость стоически, то девочка встревожилась не на шутку.
- Мы подождём здесь.
Надеясь отвлечься от дурных мыслей, опекун Эллы громко сообщил это человеку за стойкой и не спеша присел на стул неподалёку. Несколько растерянная, девчушка последовала за ним. Молчание, нарушаемое лишь звуками больницы, действовало на нервы не самым лучшим образом. Минуты ползли не быстрее улиток: глаз зацепился за секундную стрелку, но через пять оборотов такой концентрации внимания Павлу это наскучило. «Что делать будем?» — хотел он спросить у Эли, но едва тот повернулся, заметил, что девочка уже уткнулась в свой телефон.
Пусть сидит — тихих детей легче терпеть, подумал он и молча выставил вперёд ноги. Топот персонала, шум вендинговых автоматов, объявления по громкоговорителю из глубин больничных коридоров давили, размывали внимание. Опустив голову на пыльный подоконник, Павел попытался задремать, но тщетно: тело словно подвесили между сном и явью. Провалившись в подобие небытия, школьный друг Инны надеялся хоть ненадолго облегчить страдания, забыть об этой жизни и смерти — рваная рана в душе никак не заживала, и не могла зажить так скоро, а потому продолжала кровоточить, как если бы отняли частичку его самого. Инь, что бы там у тебя ни было в голове, за что?
Неясно, сколько прошло времени, прежде чем Павел ощутил прикосновение к своему правому плечу. Мгновенно распахнув веки, посетитель сразу поднял голову, чтобы увидеть перед собой того же самого медбрата.
- Мадам Милашенкову уже осмотрели, вы можете навестить её.
Мужчина сонно осмотрелся в поисках Эллы: дочь Яны уже встала со своего места и явно ждала его, чтобы направиться к маме.
- С-спасибо.
Ещё немного мутный, датчанин отряхнул затылок и спешно проследовал в сторону сто шестой палаты: по словам сотрудника больницы, именно там она их ждала. Идти далеко не пришлось — буквально за поворотом коридора нашлись и дверь, и номер, и даже знакомая табличка с труднопроизносимой фамилией. Не став даже стучать, Павел скорее отворил её: новая палата на первом этаже выглядела гораздо свежее и светлее. Как и лежавшая там на больничной кровати женщина.