Глава первая, в которой рассказывается о Её короткой обременительной жизни, или Он так долго этого ждал. (2/2)

Желание. И любовь.

Любовь накрывает последней. Хинате кажется, что она видит туманный образ молодого парня. Его руки. Его глаза. Его прикосновения. Всё её существо хочет увидеть его в последний раз. Ханаби умирала с мыслями о нём. Хината тихо плачет, но слёз больше нет. Это лишь порыв. Привычка.

Она опускается на пол в гостиной. Обхватывает себя руками, притянув колени к груди. Хината никогда не думала, что её семья — живые люди. Полные эмоций. Её мёртвое сердце разбивается на части.

Вихрь разрозненных чувств отступает. Её новое тело находит одну общую эмоцию. То, что было в каждом из тех, кого она убила. Собственными руками. Это тоже похоже на любовь. Но она не имеет ничего общего с романтикой.

Это любовь матери.

Любовь отца.

Любовь сестры.

Друг к другу. И к ней.

Хинате пришлось убить их, выпить их кровь, чтобы узнать, что была им дорога.

Она оттаскивает их тела в свою комнату. Усаживает всех на свою кровать. И садится между ними. Прижимается к рукам матери и отца. Тела холодеют, наливаются тяжестью. Но это лишь делает их больше похожими на неё. Они становятся одной температуры. Хината замирает. Всё в её теле останавливается. Она не дышит, не моргает. Впервые она точно такая же, как вся её семья. Теперь они одно.

А она действительно. Поразительно сильно

(мертва)

______</p>

Целую вечность была тишина. Никакого движения. Только ровная гладь воды. И темнота. Манящая остаться с ней навсегда. Она существовала только внутри себя, где замерла. Казалось, что ещё на целую вечность. Но не успела опомниться, как гладь воды заволновалась, закипела. И пришло что-то похожее на человеческую боль. Но то слабое тело не смогло бы выдержать её.

(значит, я не человек больше)

Хината не открывала глаз. Не могла, потому что не закрыла их. Однако была уверена, что погрузилась в сон. Или что-то на него похожее. Она не успела подумать о том, кто она или что сделала. Лёгкий запах разложения от тел, которые были её семьей, тоже не мог отвлечь. Её существо сосредоточилось лишь на адской боли.

Плотные шторы в её комнате были задвинуты не до конца. Восходящее солнце проникало через широкую трещину между материей. И освещало её бледную руку. Хината всматривалась в свою мраморную кожу, силясь понять, видит то, что видит, или ей кажется, что она это видит.

Мрамор чернел. Как лист бумаги, поднесённый к свече.

Мрамор начал вздуваться, покрываясь красными волдырями. Пока её кисть просто не вспыхнула, как факел, которым поджигают ведьминские костры.

Хината попыталась сбить пламя, но оно лишь загоралось ярче. Она нервозно двигалась, подставляя всё больше своей новой, не человеческой кожи под лучи восходящего солнца. Пока не связала одно с другим. Тело выполнило команду молниеносно. Хината скатилась на пол и забилась под собственную кровать.

Мрамор моментально погас. Словно всё это было игрой её нового, нечеловеческого воображения. Только красные волдыри, сочащиеся прозрачной жидкостью, напоминали о том, что это было. Солнце, которое она раньше воспринимала как должное. На которое не обращала ровным счётом никакого внимания, чуть не лишило её даже этого мёртвого существования.

Хината прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Почувствовала, как её лёгкие надулись, словно мешки, а потом опали, съёжившись до двух кусков пищевой бумаги, смятых чьей-то рукой. Небрежно. Бездумно. Дыхание оказалось делом сугубо механическим, но не принесло никакого эффекта.

Так она поняла, что кислород ей больше не нужен.

Но продолжила и дальше дышать. Чтобы продлить ощущение себя человеком. И чтобы всё её существо наполнилось этим сладко-солёным ароматом железа. Хината сразу поняла, что это кровь. Но её восприятие изменилось. Она ещё помнила, как пахла кровь, когда вытекала из неё, пока она резала себя. Помнила её вкус. Теперь казалось, что кровь пахнет всем. Но только не самой собой.

Эта кровь была остывшей. Она пахла, как лежалые фрукты. Последний шанс съесть их ещё вкусными. Эта кровь пропитала матрац её кровати насквозь. Кровь её семьи. Смешение сразу трёх ароматов.

Капля медленно собралась и упала рядом с её головой. Ещё одна набухла чуть правее. Она никак не хотела отрываться от белой ткани. Держалась из последних сил. Но к ней присоединилась ещё алая влага. И капля не выдержала. Она медленно упала. Прямо над верхней губой Хинаты. Ударилась о её кожу так сильно, что разлетелись брызги. Аромат оказался так близко. Соблазн был велик. Хината ловко нащупала каплю длинным языком.

Её новое тело отреагировало.

Теперь оно было словно вновь живое. Одной капли хватило, чтобы дыхание напомнило не процесс, а необходимость. На обожжённой руке забегали мурашки, от которых всё тело словно захотело вывернуться наизнанку.

Ожоги.

Они исчезали. Но так медленно и мучительно, что Хината больше не могла ждать. Она присосалась

(маленькие летучие мышки-вампиры слизывают кровь)

к окровавленному матрацу. Выжимая губами всю влагу, что в нём накопилась. Вгрызаясь зубами. Раздирая плотную ткань. Чтобы отдал ей всё. До последней капли. И мраморная кожа начала заживать быстрее. Пока даже неровных шрамов не осталось, чтобы напоминать об этом.

Хината больше не была человеком. Но у этой новой жизни оказались новые плюсы. И новые правила.

______</p>

Чем выше поднималось солнце, чем сильнее брал своё новый день. Тем больше Хината чувствовала себя… собой. Это было какое-то вялое существование, когда внутри сплошная тишина. Ни чувств, ни эмоций.

Анабиоз.

Поэтому, когда раздался крик, Хината зажала уши и забилась ещё глубже под кровать. Этот истошный вопль оглушил. Она потерялась в пространстве. Чувствуя два разных противоположных желания: дальше прятаться и выбраться, чтобы найти источник. Не узнать, что произошло, но заставить умолкнуть. Навсегда. Хината знала, что это люди. Живые. Полные крови. Её аромат долетал до неё через весь дом.

И он был другим.

Люди внизу были в ужасе. Их сердца стучали как бешеные. Адреналин вырабатывался в таких количествах, что аромат крови заискрился кислой ноткой у Хинаты на кончике языка. Люди стали похожи на заводные лимоны. И Хината была бы не против щедро выдавить из них сок.

— Что это?

— Откуда столько крови?

— Где хозяева?

Хината узнала голоса прислуги. Значит, они пришли работать и обнаружили беспорядок, который она оставила после вчерашнего. Это могло означать только одно — ещё больше людей. И она не могла убить их всех.

(не так)

Да, она могла убить их всех. Но хоть кровь и занимала её мысли, она не пела сегодня так, как вчера. Хината не была… голодна. И не жаждала просто отнять чью-то жизнь. Хотя она не стала отрицать того, что такое желание может однажды появиться. Было ли это из-за того, кем она стала, или из-за того, кем и так была. Но человеческая жизнь ничего не значила.

Не для неё.

Мешки с кровью. А она?

(не знаю, но… кто-то выше, лучше)

Хината выбралась из-под кровати. Ступала по тёмным пятнам теней, разливающихся по ковру, чтобы не попасть под лучи солнца. Она только сейчас поняла, точнее осознала в полной мере, что действительно слышит голос каждого человека, что столпились в гостиной. Даже то, что они обсуждали шёпотом, боясь говорить громко. И биение их сердец. Дыхание. Шаги.

(если подумать)

Хината слышала не только это. Но и беспокойных лошадей. Разговоры в соседнем доме, который был в километре отсюда. Город. Она чуть не потерялась в этом круговороте звуков, который затягивал. Звуки становились настолько громкими, разрозненными, что от них было никуда не деться. Но вовремя смогла сосредоточиться на том, что происходило внизу. Кто-то вызывал полицию.

Она прислушалась. Все далеко. У неё был шанс. Тихой, опасной тенью Хината проскользнула в коридор. Не успела понять как, но уже оказалась перед упрятанной в стене лестницей на чердак.

______</p>

Каждый раз, когда кто-то называл её имя, Хината улыбалась. Все эти люди внизу надеялись, что она в порядке. Раз её тела не было с остальными. Прислуга рассказывала, что хозяева переживали из-за отсутствия младшей дочери.

Полиция, кажется, не знала, какие у неё первые мнения на счёт случившегося.

Маньяк?

Зверь?

(холодно? Или всё же горячо?)

Дом обыскивали, но никому не пришло в голову искать на чердаке. Комнат и так было слишком много. Хината пряталась в самой густой тени. Выжидала, когда сможет покинуть это место. Тени на полу менялись с каждым часом. Она могла только смотреть на них, не отвлекаясь ни на что другое. Теперь было сложно думать о чём-то, пока она смотрела и слушала. Только не одновременно. Этого «всего» было слишком много.

Свет всё тух. Пока солнце не скрылось за горизонт.

Пришёл вечер, а с ним. Хината почувствовала это. Пришла жизнь.

Сосредоточиться стало проще. Тело словно стало твёрже, основательнее. Она даже не знала, что была подобием бестелесного призрака, пока не вернулась в свою обновлённую плоть.

Люди ещё не покинули её дом. Но она не собиралась оставаться здесь. Рано или поздно они решат обыскать даже чердак. И если это случится под лучами солнца, ей придётся принимать плохие решения.

Хината порылась в старых вещах, которые поколениями хранили на чердаке. Она всё ещё была в своём коротком белом платье с расклешёнными рукавами. Разве что белым оно быть перестало. Следы от грязи. От крови. Холода она не чувствовала, как и дискомфорта. Но кто-то мог увидеть её. Поэтому Хината закутала себя в старое мужское чёрное пальто, буквально утонув в нём.

На чердаке было только круглое окно, но достаточно большое, чтобы она пролезла в него даже в широком пальто. Хината не могла объяснить, как поняла это, но перспектива упасть с высоты больше не казалась проблемой. Она выбралась на остывающую черепицу. Босые ноги ловко ступали по крыше, приближая её к самому краю.

Хината закрыла глаза. Прислушалась. Все, кто был рядом, были в доме. И она сделала последний шаг.

Земля казалась далёкой, но как только Хината шагнула ей навстречу, она оказалась перед глазами. И вот её ноги уже касаются холодных бетонных плит, на которых остались вмятины от её ступней.

Это было… потрясающе.

Хината пошла прочь. Тело само по себе ускорялось, стараясь скрыться в тени конюшни. Кони бесновались, но в этот раз она знала, что сама является причиной этого. Они почуяли опасность. Она улыбнулась, задержавшись рядом с ними. Провела рукой по дереву огромной постройки, где были не только сами конюшни, но и круглая площадка для объезда новых коней. Животные совсем сошли с ума. А Хината поняла, что улыбается, наслаждаясь таким эффектом. Их кровь тоже тихо звучала, но аромат был не таким насыщенным, как от людей.

Хината не собиралась довольствоваться малым.

Только не теперь, когда её мёртвое тело показало, каким живым может быть.

Но сначала

(я найду тебя, чтобы ты научил меня быть одной из вас)

она собиралась найти того монстра, который убил её.

Хината продолжила движение вперёд. Пока кони не привлекли слишком много внимания. Но резко остановилась.

Его голос выделялся из всех остальных. Потому что его обладателю было больно. Действительно больно. Его скорбь и отрицание словно делали кровь гуще, тягучее. Но Хината сосредоточилась не на аромате, а на тихих рыданиях. Это отозвалось. Чем-то. Кровь сестры, что теперь была в ней, спешила навстречу к нему. Это была её любовь, которую она так жестоко отобрала.

Хината обернулась на свой дом. Место, где не была счастлива, где просто существовала в жалких попытках понять, что она такое. Но её новая сущность увидела нечто большее. Пусть никчёмную, обременительную, но её жизнь. Позади было прошлое, где всё было известно наперёд.

А впереди лишь неизвестность.

Мёртвое нутро усмехнулось.

Хината впервые с ним согласилась.

Неизвестность ждала.

______</p>

Стараясь не привлекать к себе внимания, Хината избегала многолюдных мест. Она всё ещё не была уверена, как отреагирует на такое изобилие свежей горячей крови. Жажда притупилась, но это могло закончиться в любой момент. Ей нужны были те три монстра, которым она уподобилась, чтобы понять, как жить дальше.

«Рассвет» как не странно, совсем не изменился, хотя Хинате казалось, что с тех пор, как она умерла здесь, прошли уже столетия.

— Куда собралась? — Хината отскочила от мужчины, что протянул к ней руку. — Бродяжкам к нам нельзя, — усмехнулся широкоплечий гигант под два метра ростом. Но Хината не чувствовала никакой энергии от него. Его рука всё ещё перекрывала ей путь, и она подумала, что могла бы

(схватить, оторвать, слабая плоть)

легко с ним разобраться. Приятная мысль, но её перекрыл визгливый крик боли. Хината очнулась, только когда у неё в руках уже была рука вышибалы. Она оторвалась неровно. Чуть выше локтя. Кровь пачкала её чёрное пальто, но следов почти не было видно. Она усмехнулась, глядя, как он орёт. В его глазах застыло неверие маленького ребёнка, у которого отобрали игрушку.

Музыка гремела так, что никто этого не заметил.

Хината не хотела этого делать в полной мере, но раз он всё равно терял столько драгоценной крови. Она проверила языком — клыки были на месте. И впилась ими в оставшуюся руку гиганта. Кожа на запястье, размером с её икры, легко порвалась. Кровь хлынула потоком.

Его сердце было на последнем издыхании, когда Хината перестала пить. Те монстры не выпили её досуха. В этом она усмотрела какой-то знак. Опасность. Она посидела над телом вышибалы, пока он точно не умер. Оттащила его в тень. И вошла в клуб.

Её возносило собственное превосходство. Только это было чем-то инородным. Словно мысль об этой эмоции вложили ей в голову. Как и с её семьёй. Это были эмоции того парня, которого она только что убила.

Выше всех. Лучше всех. Наслаждение от того, что вызывает страх. При жизни Хината ничего такого не испытывала. Хотя…

Это было как снова закинуться ЛСД. Никогда не знаешь, что почувствуешь.

Было темно. Группа играла что-то активное. И цветомузыка мигала так, что некоторые люди падали в припадках эпилепсии. Хината распахнула пальто. Кровь на её платье окрасилась в сотни цветов. Она двигалась через плотное потное стадо людей.

Её охотничьи угодья.

В совершенно прямом смысле.

Она касалась их холодными пальцами. Вдыхала ароматы крови. Слушала свою музыку из сердцебиений и дыханий.

Столько эндорфинов в крови, что она чувствовала себя под кайфом.

Тело само двигалось в странном танце, отдаваясь этой новой жизни.

Но, как и в случае с наркотиками, у этого чувства было время действия. Когда она оказалась в знакомом коридоре, по которому следила за Конан, всё прошло. Тело её затихло. Только нутро смеялось, будто обещало, что скоро и новая жизнь превратится для неё в извращённое подобие бремени. Она предпочла его проигнорировать.

«Управляющий». То, что она искала.

— Бля, — очень ёмко отреагировал на её появление маленький управляющий с большим пивным пузом, которое опасно нависало над его ремнём из кожи крокодила. Хината склонила голову на бок. Совсем забыла, что перестала прятаться за чёрным пальто. — Девочка, если это случилось с тобой в нашем клубе, то ты не обижайся, но это не наше дело. Входя сюда, каждый даёт своё согласие и принимает тот факт, что контора не несёт ответственности.

Хината снова вспомнила Конан. Но почему-то в контексте согласия. Они обе пришли сюда и подписали этот устный договор.

— «Культ Джашина», — вместо того, чтобы вступать в бессмысленную полемику, произнесла Хината. Удивительно, но её голос будто тоже изменился. Зазвучал ярче, с новыми, гипнотическими нотками.

— Чё?

— Группа, — пояснила Хината, — она выступала вчера. Хочу знать, когда они вернутся.

— Я не справочное бюро, — почуяв, что маленькая девочка с детским личиком пришла не ругаться, да ещё явно одна, управляющий почувствовал своё превосходство. — Гуляй отсюда, — он отмахнулся от неё. Хината едва двинулась вперёд, а уже обнаружила себя перед пузатым коротышкой, крепко вжимающей его в стену. — К-какого.

Хината сжала мраморную ладошку вокруг его жирной шеи. И приподняла его тушу над полом. Короткие ножки забились в приступе страха. Она держала его одной рукой, скучающе зевнула, прикрываясь второй ладошкой.

— Жаль, что ты оказался для меня бесполезным, — сочувственно произнесла Хьюга. И управляющий почувствовал, как ледяная рука сильнее сжалась на его горле.

— Н-неархт, стхраой, — захрипел что-то невнятное мужчина. Хината позволила ему вдохнуть немного воздуха. — О-они уже всё, всё. Больше не будет их концертов, я не знаю куда они д-дальше. Это правда, — Хината захлопала глазками. Она знала, что это правда. Его сердце сказало ей об этом.

Но всё остальное её знатно расстроило. Она понимала, что не сможет справиться с этой новой жизнью одна, если не узнает остальные правила. Её могло убить всё, что угодно, а она даже не будет знать, что это нужно избегать.

— Э-это правда, — снова заблеял управляющий. Хината глубоко ушла в свои мысли и не заметила, как снова начала сжимать руку. Управляющий посинел. А потом что-то щёлкнуло, и его голова безвольно повисла. Девушка покачала головой.

Это было ещё одной проблемой — то, как много трупов она за собой оставляла.

И не важно, что начала это ещё при жизни.

______</p>

Несколько месяцев спустя, Хината потеряла им точный счёт. Время по собственной воле перестало иметь хоть какое-то значение. Хотя она не знала, чем это можно объяснить. Она всё ещё ничего не знала о том монстре, который её убил. Хината ночами просто бродила по городу. Слушала. Дышала им. Но ничего не нашла. А солнце загоняло её в самые отвратные тёмные места. В них она переставала чувствовать себя лучше человека, которым была.

Иногда поиски приходилось прекращать. Просыпалась жажда. Она управляла её жизнью. Стала новой ловушкой.

Кровь была её единственным желанием и главным проклятием. Она ненавидела её, но не могла отказаться. Так из высшего существа Хината превращалась в подобие жалкого наркомана, шныряющего в темноте по городу в поисках новой дозы.

Жара сменилась холодами, но Хинате было всё равно. Она не чувствовала изменений температуры. Или усталости, настоящей. Голода. Того желания съесть любимую булочку с корицей. Теперь Хината не чувствовала ещё больше вещей, чем при жизни, когда казалась себе живым трупом, давно сгнившим внутри. Всё чаще ей хотелось просто сесть на высокую крышу и дождаться рассвета. Это было бы так красиво.

Место с названием «Рассвет» дало ей эту новую жизнь. А зарево солнца над горизонтом прекратило бы её, обратив в прах.

Сегодня была именно такая ночь. И Хината уже нашла себе идеальную крышу. Это был собор. Католиков было в городе не много, но кто-то из них был достаточно богат, чтобы воздвигнуть в городе место для своих собратьев по вере. С готическими шпилями, стрельчатыми окнами. И парочкой жутких гаргулий.

Рядом с одной из них Хината присела в ожидании, когда взойдёт солнце.

Она вслушивалась в шум засыпающего города. Её рвало на части. Желание существовать и желание исчезнуть. Хината попыталась открыться навстречу всему, что её окружало. Познать, есть ли что-то глубже. Чем то, что видит глаз или слышит ухо. Она потянулась к тьме, что окутывала её всю. Целиком.

И тьма ответила.

Это был настоящий зов. Кто-то звал её к себе.

Крепкая нить вцепилась в её мёртвое сердце, и невидимая рука потянула за неё. Хината, не думая, бросилась прочь от гаргулий. Полы пальто развевались, пока она, как настоящая летучая мышь летела вниз.

Она боялась, что упустит этот зов. Что нить оборвётся. И торопилась.

Но нить лишь крепла. Она знала, что приближается.

Зов становился таким громким, что оглушал, заглушая всё остальное.

Тесно застроенные районы города оставались позади. Пока весь он не остался у неё за спиной. Хината никогда не покидала Коноху. А теперь оказалась на одной из просёлочных дорог. Несколько знаков с незнакомыми названиями тоже остались позади. Мелкие поселения. Редкие фонари вдоль трассы. Хината торопилась, как могла. Если рассвет застанет её в поисках этого зова, этой нити, значит, так тому и быть.

Сила звука вибрировала в её мёртвом теле. Нить натянулась, как канат, который концом, где был гарпун, вцепился в неё. Это чувство, что не она идёт вперёд, а её тащит неведомая сила, обострилось до предела.

А потом всё стихло.

Хината оказалась опустошённой. Посреди густого леса.

Но впереди явственно чувствовалось присутствие жизни.

Такой же мёртвой, как она.

______</p>

Хината шагала вперёд с единственной целью — найти таких же, как она сама. Получить ответы, которые помогут ей познать всё, что даёт эта новая жизнь. Она ловко шла между высокими деревьями. Темнота не была проблемой для её глаз.

Она услышала их раньше, чем они появились перед ней. Поэтому замерла на месте, стараясь показать, что не опасна.

Это были они. Без всяких сомнений.

Блондин с длинными волосами.

Мальчик с кукольным лицом.

И её убийца.

— Заблудилась, малышка? — с усмешкой, в которой чувствовалась смертельная опасность, спросил блондин. Хината проигнорировала. Её интересовал только тот, кто стоял прямо перед ней. Серебристые волосы, зализанные назад, блестели даже в свете скрытой от глаз луны. Она хотела, чтобы он узнал её.

— Давайте просто решим эту проблему, как обычно, — смотря на странную девчонку, взявшуюся буквально из ниоткуда, своими скучающими глазами, произнёс мальчик-кукла. — Скоро рассвет.

— Тебя подослали? — грубо спросил её убийца. — У тебя послание от Учиха? — Хината только наклонила голову, не понимая, почему он не может узнать её. Тот, кто убил.

(или тот, кто создал?)

— Меня привело… что-то. Я не знала, как вас найти. Это не так, как с людьми. Как с кровью. Но я очень этого хотела, и сегодня сила, неведомая мне, привела сюда.

— Мы что, собираемся слушать её бредни? — возмутился блондин.

— Я была в клубе, где вы играли несколько месяцев назад. Ты думал, что убил меня и хотел сбросить в реку. Как ту, другую.

Её убийца

(создатель)

облизался. И теперь действительно начал на неё смотреть.

А потом рассмеялся. Как живой человек. Слишком много в этом смехе было жизни и эмоций. Хината поняла, что его смех отражается в её теле. Нить, которая тянулась от её сердца, вела к нему. К её убийце. К её создателю.

— Не весёлая девочка под психоделиками, — от невероятности собственного предположения Хидан весело подпрыгнул, прихлопнув в ладоши. — После тебя я ещё долго чувствовал себя реально мёртвым, — он подошёл ближе. Хината впервые была рядом с себе подобным. От другого монстра шла совсем другая энергия. Ярче, сильнее. Она давила. Была одновременно родной и опасной. Будто пыталась напасть, уничтожить. — Нет, я был уверен, что ты всё. Сердце почти не билось. Не ожидал, что ты сможешь быть такой… сильной.

Хината посмотрела прямо в его тёмные глаза. Там плескалось восхищение. Но она не знала, как чем он ею восхищён. Его созданием? Или только ею и больше ничем другим.

Он протянул к ней руку. И Хинате не хотелось увернуться от этого касания.

— Мне хватало… «детей», — он махнул рукой на двух других монстров, что замерли за его спиной. Хината чувствовала гнев, исходящий от них. Они не разделяли восторг своего «отца» от появления новой «сестры». — Знаешь, как это бывает, когда их слишком много? Они начинают шалить, — он широко улыбнулся, показывая острые клыки.

— Ну, так уничтожь её и дело с концом, — сказал блондин. Он приблизился на шаг. Хината не успела понять, что проснулось в ней, но этот монстр был врагом, поэтому она пригнулась к земле, обнажая свои клыки. На лице блондина отразилось недоумение. Ведь он отступил. Вопреки своей силе, своему возрасту. Он отступил от ярости этой молодой незнакомки.

— Аха-ха, ебать меня в мой бессмертный зад, а малышка-то с характером, — Хината выпрямилась. Она знала, что если бы осталась человеком, то сейчас уже покраснела. Мраморная кожа не поменяла своей бледности, но внутри было это чувство. Кажется, что-то даже после смерти не меняется. — Подойди, — нить снова натянулась, но в этот раз, когда Хината ответила на зов, вложив свою руку в его, эта связь представилась ей коротким поводком. В глазах её создателя было желание оставить её при себе. Навсегда. Хината могла предсказать, что если попросит его обучить её, то он никогда не признает за ней готовность двигаться дальше самостоятельно.

Она вложила свою руку в его, соглашаясь на эту клетку с монстром. Но не собиралась позволять ему забрать себе эту новую непознанную жизнь. Хината пообещала себе, что сорвётся с поводка. Как только будет готова. Как только он поверит, что она предана ему. Она на это способна.

(пусть спросит у моего первого отца)

______</p>

Он вёл её за руку

(Хидан)

через лес. Хината подумала, что это хороший знак — что их имена начинаются с одной буквы. Возможно, она ошиблась на его счёт. Мужчин-людей она легко разгадывала, но этот мужчина не был человеком.

— Что я такое? — тихо спросила Хината. Говорить громко больше не было нужды. Хидан услышал бы её шёпот даже с другого конца этого бесконечного леса. Позади презрительно фыркнул Дейдара. Который блондин-барабанщик.

— Сама не пробовала мозгами пораскинуть? — Хидан только слегка обернулся, бросив взгляд над плечом, и Дейдара заткнулся. Хината почувствовала силу. Она была подобна ледяному ветру. Впивалась острыми иголками.

— Вампир? — вопреки логике мира, в котором она прожила почти двадцать лет, Хината смогла сказать это слово вслух. Хидан выглядел довольным. — Их не бывает, это выдумка из книг и чёрно-белых фильмов.

— Разве ты или я похожи на выдумку? — его губы коснулись её руки. Он своей рукой заставил её руку коснуться его щеки. Хината покачала головой. Она и так знала, что всё это реально.

Она была вампиром.

— Значит я… мы правда будем жить вечно?

— Для того, чтобы это узнать, нам придётся прожить эту… вечность. Как считаешь?

— Да, наверное.

— Раз у нас есть вечность впереди, тебе не обязательно всё узнавать прямо сейчас, — Хината согласилась, хотя её новое тело было готово узнать всё и сразу. — Добро пожаловать домой.

Лес отступил, открывая взору особняк из тёмного камня.

Хината ухмыльнулась. Всё было таким готическим и мрачным. Слишком карикатурно на её взгляд.

— Вы прячетесь здесь?

— Зачем нам прятаться? — удивился Хидан. — Мы — всесильны. Бессмертны. И этот лес принадлежит мне. Это лишь временная остановка.

— Перед чем?

— Перед тем, как я стану править городом, — Хината собралась задать ещё миллион вопросов, но пальцы Хидана легли на её приоткрытые губы. — Не всё сразу, давай сначала приведём тебя в порядок, — его взгляд, прошедшийся по её телу, как мохнатые лапы тарантула. Обвивший её, как скользкое тело змеи. Сказал Хинате кое-что о том, как меняются мужчины, когда становятся вампирами.

(никак)

Он смотрел на неё, как на свою собственность. Хината удержалась от человеческого желания закатить глаза.

Хидан был, пожалуй, самым древним её Гумбертом Гумбертом. Но она предрекла ему такой же несчастливый конец.

______</p>

Особняк внутри походил на смесь музея, древнего замка, борделя и логова извращенца. Но она больше не задавалась вопросом, как троице не самых лучших музыкантов удалось стать хозяевами целого леса.

Когда живёшь не первое столетие, многие твои вещи становятся антиквариатом.

— Идём, — он всё ещё водил её за руку. В этом было что-то ненормальное, но Хината понимала: так он показывает, кто она в этом доме. Его малышка, несмышлёная, требующая постоянного присмотра. Которую нужно направлять. В его взгляде читалось желание показать ей этот новый мир.

Она шла чуть позади, широкая тёмная лестница с пошлым красным ковровым покрытием вела наверх. Свет исходил только от старых бра. Тусклый, желтоватый. Но в нём не было нужды. Как и в каминах, которые, должно быть, были в каждой комнате.

Ванная была огромным помещением, но кроме тяжеловесной чугунной ванны на ножках-лапах не было ничего.

Хидан открыл кран. Один. С горячей водой. Потоки падали на дно, заглушая собой всё вокруг. Пока воды не стало достаточно, чтобы остался лишь шум бурления. Пар быстро заполнял всё вокруг, оседая на зеркалах во всю стену.

— Ты теперь со мной, — сказал Хидан, он возвышался на пол головы. Избавился от своей рубашки, пока трогал воду в ванной. А Хината всё ещё была в своём чёрном тяжёлом пальто. — И должна выглядеть соответственно. Давай избавимся от этого.

Хината странным взглядом проводила пальто. Хидан выкинул его подальше. Но это была вещь из её прошлой жизни. Что-то. Возможно, кровь её семьи ещё давала о себе знать. Хотело сохранить его.

Она подняла руки, чтобы Хидан избавил её от платья, которое когда-то было белым. Хината решила, что её душа, несмотря ни на что, тоже когда-то была такой белой, а теперь покрылась грязью и чужой кровью.

Он задевал её тело своими тонкими пальцами больше и чаще, чем это было необходимо. Хината теперь точно знала, что придётся делиться своим телом, если она хочет, чтобы он поделился секретами её новой жизни.

Но теперь её тело действительно было куском мёртвой плоти.

И ей по-прежнему было на него плевать.

Первый закон новой жизни был очевиден: хочешь что-то получить — отдай что-то взамен.

Хидан подал ей руку, помогая забраться в горячую воду. Это был один сплошной кипяток. Но он едва прогревал её новое мраморное тело.

— Позволь ему стать совершенным, — сказал он, трогая без разрешения слово «свобода».

Хината погрузилась в воду.

И прислушалась к своему телу.

А потом услышала ответ.

Кровь и грязь кусками отваливались, отпаренные от белой кожи. Вместе с ним выравнивались мелкие шрамы, исчезали чёрные точки и мелкая апельсиновая корка с бёдер. Кожа разглаживалась, пока очередь не дошла до её шрамов. Хината ухватилась за «боль» рукой, но не смогла его удержать. Когда она убрала пальцы, там не осталось ничего, кроме гладкого белого мрамора.

Хината почувствовала себя в чужом теле. Ей хотелось раздирать его снова и снова, пока всё не вернётся на свои места. Она медленно сползла под воду. Возможно, если проведёт вечность здесь, то будет не так уж плохо.

Её окружили собственные волосы. Иссиня-чёрные. Необычные, но цвет родной. Раньше её чаще об этом спрашивали. Пока она не превратилась в кого-то мёртвого, и люди это сразу поняли. Не только у вампиров есть радар. Она всегда подравнивала концы самостоятельно, слышала, что так нельзя делать. Что это плохая примета. Но сейчас её новые глаза видели, как они растут. Заполняют собой всё пространство. Запутываются, закрывая свет с поверхности.

Хината вынырнула. Было необычно не чувствовать, что задыхалась.

— Да, блядь, вот теперь ты совершенна, — Хидан облизывался, прикусывая губы клыками. Его пальцы вцепились в борта старинной ванны. Будто он пытался удержаться от того, чтобы прикоснуться к ней. — Невероятно, — он запутался рукой в её мокрых волосах. Провёл по плечам и груди, невзначай касаясь восставшего соска на идеально подтянувшейся груди. — И всё это создал я, — его пальцы на её колене. Спускаются ниже, чтобы начать подниматься выше. — Некоторые вещи наши тела могут чувствовать даже сильнее, чем человеческие.

Сказав это, Хидан погрузил свои пальцы в её лоно.

Хината подавила желание зажать его руку ногами. И давить так долго, так сильно, чтобы узнать, сколько сил нужно приложить, чтобы оторвать руку вампиру. Она заставила тело замереть, расслабиться. Откинула голову назад.

Хидан был прав. Это отличалось от того, что она ощущала, будучи человеком. Когда трогала так себя. То были лишь смутные отголоски. Сейчас она точно знала, где его пальцы, чего они касаются. Казалось, что он проник во всё тело разом.

Но вампирское или человеческое. Это было её тело. И сейчас оно жаждало ответов, а не его пальцев внутри себя. Хината призвала что-то новое. Тот гипнотический голос, которым говорила с управляющим клуба. Ту ловкость, с которой она теперь двигается.

Она выгибалась и стонала. Наслаждалась тем восхищением, какое испытывал Хидан, пока думал, что доставляет ей удовольствие. Обманывать оказалось так приятно. Это подстёгивало. Она выгибалась и стонала сильнее. Следила за его пальцами внутри себя, которые верили.

И Хината улыбалась этому.

Он ускорился. Она устроила настоящее шоу.

Хината могла бы поклясться, что от этого Хидан сам кончил.

— Нам будет очень весело, — Хината не согласилась, но промолчала. — Принесу для тебя платье.

Он ушёл. А Хината задумалась, откуда в доме, где живут трое мужчин, может взяться платье.

______</p>

Хината думала, что после Мадары-сенсея никогда не будет больше Лолитой. Как же она ошибалась. Её превращение было далеко до завершения. Но не теперь. Теперь она была вампиром. И нимфеткой. Навечно.

Хидан сам надел на неё это короткое чёрное платье с пышной юбкой и корсетом. Сам натянул на её ноги чёрные чулки. Она превратилась в мёртвую готическую принцессу.

И это больно ударило по самолюбию двух принцев.

Хорошо, что её заботило лишь обучение.

— Нам не нужен сон, но солнце опасно для таких как мы. Ты уже должна была заметить, как меняется твоё тело. В эти часы мы уязвимы, поэтому всегда нужно иметь место, где тебя никто не найдёт, — рассказывал Хидан. Но он не добавил, кто может искать вампиров, чтобы им навредить. Он просто укладывал её в свою широкую постель, застеленную чёрным шёлком. Иногда он позволял Дейдаре и Сасори присоединится. В такие моменты их связь превращалась в цепи, сковывающие её.

______</p>

— Я думал, что мы так больше не делаем, — недовольно пробурчал Дейдара, когда они пропускали в дом двух шлюх, снятых на обочине в городе. Хидан нарушал уже второе своё правило. И вампиры не были удивлены, что всё ради его новой игрушки, этой высокомерной принцессы.

— Не ворчи, — потрепав его по щеке, улыбнулся Хидан. Он появился из ниоткуда. Забрал девку, которая была красивее. — А вот и мой сюрприз для тебя, — пропел Хидан, без стука врываясь в комнату, которую Хината считала своей. Она изучала книги, которые писали сами вампиры, но быстро поняла, что даже они сами ничего не знают о своём виде наверняка.

— За такое придётся доплатить, — шлюха жевала жвачку и старалась звучать соблазнительно, но выходило не очень.

— Не переживай, в долгу я не останусь, ты получишь по полной. Бросай свои книжки и иди сюда, — Хината сидела к нему спиной и желала выставить его за дверь, но знала, что должна быть послушной. В этом был секрет долгой жизни Хидана, при том, что его ненавидели многие, и он часто бросал вызов другим вампирам. Просто ради развлечения. Он никого не подпускал. Никому не доверял. Кроме неё. — Помнишь, как я тебя учил? Не слишком сильно, не слишком слабо, — Хината кивнула. Шлюха стояла посреди комнаты и даже не догадывалась, что сейчас умрёт.

Хината сосредоточилась на мелодии её крови. Она была здесь уже пару месяцев. И Хидан предпочитал морить её голодом. Людей поблизости не было, так что жажда казалась лишь звоном в ушах. Но теперь, когда кровь была так близко, превратилась в самоцель её существования. Хината заставила себя замедлиться. Приоткрыла рот, показывая лишь кончики клыков.

Едва заметный шаг. Она стала дуновением ветерка.

И впилась в шею шлюхи. Та не брыкалась. Яд вампира парализовал. Всё, кроме страха. Поэтому сердце яростно выкачивало её кровь в горло Хинаты.

Она зарычала, когда Хидан присосался к запястью шлюхи. Но это был порыв, инстинкт. Он быстро его подавил, показав свою силу. Ледяные иглы впились в её тело. И отступили.

— Всё, — Хидану пришлось самостоятельно отдирать Хинату от девки. Теперь, когда её контролировал создатель, она могла отпустить себя. И это было лучшей частью обучения. — Прислушивайся к сердцу. Оно подскажет, когда пора прекратить.

— Зачем?

— Мы бессмертны, но это не значит, что не можем умереть, солнце не единственное, что может стать тому причиной. Не остановишься вовремя, заберёшь жизнь своими клыками и станешь лишь высохшей мумией. Смерть человека перейдёт к тебе. Ясно?

— Ясно.

Хината отвлеклась на мысли о самой себе. Хидан слушал её сердце. Но всё равно не смог угадать, что она сильнее. Что она вернётся к жизни.

А потом накрыла похоть. Чужая.

Это были эмоции шлюхи. Хината не отдавала себе отчёт в том, что трогает собственный клитор. Что-то было её, приходило волнами, пока её ловкие пальчики погружались в сочащуюся соками киску. Но остальное. Слишком требовательное. Слишком громкое. Было чужим.

— Чувствуешь это? — спросил Хидан. Он едва шевелил языком, отдаваясь их общему возбуждению. Он ползал на коленях перед ней, заглядывая под платье, чтобы видеть, как она трогает себя. — Чувствуешь жизнь?

(жизнь?)

Нет. Хината не чувствовала себя живой. Это была лишь похоть, которая так и не стала чем-то значимым в её человеческой жизни. Хината хотела сбросить с себя это чужеродное чувство. Но не получалось. Попыталась сжать пальцы в кулак, вцепиться во что-то, чтобы не поддаваться.

Хидан отобрал её руку, блестящую от соков, которыми сочилось даже это мраморное тело. Он отчаянно слизывал всё до капли. Из жадного вампира он превратился в жалкого человека.

Хината будто наблюдала со стороны. Как Хидан раздевает её

(это оказалось настоящим фетишем)

но оставляет чулки и чёрные туфельки в стиле Алисы. Как укладывает её на кровать рядом с умирающей шлюхой, которая, возможно, ещё могла видеть их. Как входит в неё до упора. Его мраморные яйца упираются в её идеальные ляжки.

— Сука, как хорошо. Как хорошо жить, как хорошо ебать тебя, моя принцесса, — он выкрикивает что-то похожее на клич ковбоев. И долбится в неё.

Её тело лежит под ним. Оно реагирует. Оно истекает желанием. Но её разум смотрит откуда-то из глубины.

Хината чётко понимает, что это не её эмоции. В первые разы так не было. Да, она знала, что прикоснулась к чувствам других людей, но они подошли её телу. Они сделали её целой. На краткий миг. Похоть, которую навязал ей Хидан, была чужой.

Стоны, что вылетали из её рта, были чужими. Но её мёртвое тело ухмылялось, глядя на неё. Оно кричало ему: быть быстрее, быть глубже.

Засасывало в себя.

Её тело испытало что-то сродни человеческому оргазму. Мёртвое нутро откровенно смеялось над ней.

А потом всё прошло.

Кровь ещё долго питала её, но эмоции испарились.

______</p>

Даже для вампира, который располагал всем временем мира, эти первые годы с Хиданом показались Хинате вечностью. Он позволял ей штудировать книги, но не выпускал из этого готического дворца, который будто строил для неё. Только не знал об этом. Он приводил к ней девушек и юношей для кормления. Каждый раз полных гормонов и желаний.

Он раскладывал её перед собой на кровати. Швырял на персидские ковры. Топил камины, убивал медведей, чтобы иметь её на их шкурах. Он привязывал её к большому деревянному кресту, распиная. Своим возбуждённым членом отпуская ей грехи.

Он не любил делиться, но иногда любил смотреть. Только так Хидан мог воочию убедиться, что создал совершенство.

В комнате было три трупа.

(в комнате было шесть трупов, но кто считает)

Три человеческих тела, обескровленных. Два парня и девушка.

Хидан сидел в старинном кресле. Огонь из камина играл на его бледном лице. Он поглаживал свою длину. И наблюдал за своими разморёнными сытостью «детьми». Хината, такая контрастная со своей бледной кожей и тёмными волосами, лежала между яркими Дейдарой и Сасори. Сегодня он позволил им устроить оргию кормления. Его мальчики были перевозбуждены. Он это видел. Но теперь Хидана занимала лишь маленькая принцесса.

— Вы ненавидите её, я знаю, как знаю и то, что хотите её. Эмоции этих людей берут над вами верх. Хорошо, — Хидан облизался. — Я разрешаю вам доставить удовольствие моей малышке.

Хината ничего не чувствовала. Она искала это в книгах. Можно ли привыкнуть к эмоциям, что приходят с человеческой кровью. Но все вампиры отдавались этому с головой. Каждое кормление было новой дозой жизни. Для Хинаты эмоции, приходящие с кровью, давно стали лишь далёким эхом.

— Встать на колени, Хината, — он испытывал что-то сродни экстаза, когда называл её по имени, поэтому делал это очень редко.

А она могла лишь подчиниться.

Потому что это единственный способ.

Она встала на колени посреди огромной постели.

— Давайте, мальчики, порадуйте папочку, — Дейдара двинулся первым, его по полной программе накрыло возбуждение. И это было хорошей возможностью нагнуть любимую папочкину принцессу. Хидан оказался между ними так быстро, что даже Хината не заметила этого движения. Он схватил блондина за горло. Казалось, что мрамор вот-вот пойдёт трещинами. Хидан обнажил клыки и зашипел. Ледяные иглы его силы стали настоящими кольями. Они протыкали каждого из них. Сила вибрировала холодом. Вызывала желание свернуться калачиком. Сасори так и сделал, тихо хныкая. — Думаешь, я позволю тебе прикоснуться к ней твоим грязным членом? — свободной рукой Хидан обхватил достоинство Дейдары. И это были вовсе не предварительные ласки. Он был готов оторвать его. С невероятной лёгкостью Хидан уложил Дейдару на кровать, подсовывая его голову между ног Хинаты, которая застыла на коленях. — Лижи, мелкий гадёныш.

Язык блондина медленно прошёлся по её складочкам. Несколько раз. Хидан отпустил его, когда понял, что никаких новых эксцессов не предвидится. И удалился на своё старое место, чтобы смотреть.

Дейдара, снова отдаваясь похоти, обхватил её бёдра руками, облизывая её женственность, как жадный пёс. Хината чуть откинула голову назад, когда он оказался внутри. И язык его был таким же твёрдым, как член Хидана. А может даже твёрже. Она чувствовала его в себе. Он извивался там, глубоко.

— Не отставай, — приказал Хидан Сасори, который всё ещё лежал в позе эмбриона и дёргал себя за член, как маленький мальчик, который не может себя контролировать.

Красноволосый подчинился. Он прополз через всю кровать, встал перед Хинатой. Его рот накинулся на её сосок. Вторая рука сжала плотную грудь. Показались клыки, и он прикусил возбуждённую горошинку. Из двух маленьких ранок сочилась кровь людей, которую Хината только что выпила. Сасори слизывал её. Как настоящая маленькая летучая мышка-вампир.

— Дай ей больше, — вновь приказал Хидан.

Вампиры не знали, к кому именно он обращается. Дейдара сильнее нажал на её бёдра руками, усаживая её себе на лицо.

(хорошо, что вампирам не нужно дышать)

Сасори перебрался ей за спину, оседлал Дейдару, их возбуждённые члены тёрлись друг об друга. И наклонил Хинату вперёд, чтобы открыть себе вид на её попку. Его язык обвёл анус по кругу, прежде чем толкнуться внутрь. Узкая дырочка была слишком узкой даже для этого.

Хината царапала кожу на бёдрах. Искала опору. Для её нового вампирского восприятия это было слишком. Два мужских языка будоражили человеческую кровь, полную похоти и разврата. Мелкая дрожь, к которой она привыкла, отозвалась чем-то похожим на удовольствие.

Язык Дейдары задвигался по кругу, казалось, что он удлинился. Так глубоко блондин пихал его. Сасори свой вытащил, присосавшись, как рыба к её анусу, будто пытался выкачать из неё несуществующий воздух. Было слишком… что-то надвигалось. Что-то прекрасное.

Но как только оно приблизилось.

Появилась ледяная сила Хидана. Языки покинули её тело. Их заменил его жалкий член.

— Ты — моя, — стонал он, так становясь похожим на человека. — А я — твой. Только твой, моя принцесса. Это мёртвое сердце, — он положил её руку к себе на грудь, где не было никакого движения, — оно принадлежит тебе.

Всё, что она могла — лежать на спине и смотреть в потолок. Балдахин над кроватью качался. Вперёд-назад. По мере того, как он толкался, двигая её тело. Сасори и Дейдара набрались смелости, чтобы приникнуть ртами к её колышущейся груди. Они улыбались, как дети, когда им удавалось поймать её соски. Пока каждый пихался в руку другого, доводя брата до оргазма.

Их сперма с противным шлепком упала на её ноги.

Хидан оставил свой след на её мраморном животе.

Ей повезло, что кровь ослепила их похотью.

Никто не заметил, что под ними лишь мёртвое тело.

______</p>

— К этому можно привыкнуть? — было утро, Хидан обнимал её, как свою игрушку. Хината решила, что это время стоит потратить на вопросы.

— К чему? — лениво уточнил Хидан.

— К эмоциям, которые мы получаем через кровь, — он усмехнулся.

— Привыкнуть к жизни? Конечно, нет.

Хината не сомневалась, что услышит такой ответ. Это лишь означало, что её ненормальность, её мёртвое нутро осталось при ней. Став действительно мёртвым, оно не превратилось во что-то другое. Ни жизнь. Ни смерть.

Не сделали её действительно живой.

— В Конохе есть ещё вампиры?

— Разумеется, и много, — нехотя, но Хидан ответил. Он не любил говорить о городе. И ещё о чём-то про что Хината так и не узнала.

— Почему я не встретила никого из них, пока искала тебя?

— Таков уж наш вид. Мы скрываемся друг от друга, если нет необходимости в единстве. Предпочитаем узкий круг. Поэтому вампиры часто закрываются от других. Прячут свою силу. Чтобы их не обнаружили. Не только кто-то слабый или новообращённый, но и кто-то сильный.

— Почему ты не любишь говорить о Конохе?

— Потому, — отрезал Хидан. Хината никогда не настаивала. Ей было не особо интересно. Но сегодня решила, что может узнать ответ.

— Но, — она прижалась к нему, провела пальчиком по голой груди, — мне так любопытно. Я знаю твоё тело так же, как ты знаешь моё, а как же всё остальное? — Хидан оказался слабаком при всей своей мощи. Он растаял. Хинату бы стошнило, если бы это было возможно. Он оказался восхищен настолько, что смотрел… с маниакальной любовью, если такие монстры вообще умели любить.

— Мы приехали сюда, чтобы я стал Мастером города, — ответил Хидан.

— Как это?

— Мастер считается самым сильным вампиром, он правит остальными. И в Конохе самый слабый Мастер. Я был готов бросить новый вызов, — Хидан оскалился, — первый он проигнорировал. Но появилась ты, и я забросил эту свою мечту.

Хината увидела в этом возможность.

— Почему же теперь не вспомнить о ней снова? Разве я не могу тебе помочь?

Хидан задумался. Крепко. И это имело свои плоды.

— Мы отправляемся в город, — объявил он своим вампирам. — Пора нам напомнить Конохе о себе.

______</p>

Время замерло только для Хинаты. Не для города.

Она и так слышала из своей комнаты, что люди стали ближе к их лесам. Город разрастался, перенаселялся всё новыми и новыми членами общества. Всё становилось громче. Всего становилось больше.

Люди. Техника. Машины.

Здания становились выше. Крыши теперь задевали горизонт.

Хината словно попала в другой мир. Таким резким оказался первый выход в свет после десятилетий заточения.

Где-то там всё ещё мог существовать её дом. Её школа. Её университет. Клуб, где она переродилась.

Но город даже пах иначе.

Она боялась, что он не примет её назад.

— Кровососы, погань, — Хината так глубоко ушла в себя, отдаваясь обновлённому городу, что пропустила момент первой встречи с ними.

Монстрами, что жили бок о бок с вампирами.

С их злейшими врагами.

Оборотнями.

______</p>

Хината резко оборачивается. Но в тягучей атмосфере враждебности это движение занимает у неё целую вечность. Волосы развеваются на ветру. Смотря на человека перед ней сквозь эту иссиня-чёрную пелену с трещинами, Хината не понимает, почему тело реагирует так бурно. Она словно кошка, что столкнулась нос к носу с собакой.

Это не так, как было в лесу. Там Хината желала показать свою силу. Но сейчас ей хочется забиться подальше. Человек, который стоит перед ней, абсолютно точно не человек. От его близости воздух становится неровным, как в жару. Для её холодного тела, привыкшего к ледяной силе вампиров, это как оказаться окружённой солнечными лучами.

В нём ничего особенного. Волосы до плеч. Странные тёмно-серые. А может так видится только ей. Острые, полные гнева зелёно-карие глаза. Которые смотрели прямо на неё. И убраться с линии этого взгляда она была не в силах.

— Свали с моей дороги, мертвечина, — он делает лишний шаг, горячая сила оседает на её коже. А у него руки меняются. Обрастают жёсткой шерстью. Когти вырастают светлые-светлые, острые. Хината не может оторвать взгляд. Не может перестать спрашивать себя: «способны ли эти когти уничтожить мрамор её кожи».

— Проваливай в нору, из которой вылез, — спокойно отвечает ему Хидан. Он прижимает её к себе. Так по-хозяйски. Но от него исходят иглы мороза. Это отрезвляет. Делает ситуацию безопаснее. Существо, что стоит напротив, морщит лицо. Оно начало терять свои черты.

А потом всё прекращается.

Мимо проходят люди. Хината чувствует их кровь. Она бежит по венам, как ей полагается. И никакой энергии, кроме простой жизни, от них не исходит.

— Когда-нибудь, кровосос, — говорит новый монстр. С надеждой. — Перемирию придёт конец, и тогда мы узнаем раз и навсегда, кому принадлежит этот мир.

______</p>

Хидан тащит её обратно в их лес. Прячется и прячет её. Но когда этот зверь остаётся далеко, Хината вспоминает, как хотела вернуться в город. Ощутить пульс жизни. Дальше от этой каменной клетки. Дальше от её создателя, который окончательно решил, что она принадлежит ему.

Хината ничего не спрашивает. Выжидает. Он должен успокоиться и быть готовым к тому, что она вынудит его всё рассказать. Хотя сдерживаться сложно, особенно сейчас. Он был обязан рассказать, что есть ещё существа. Похожие на них. Опасные для них.

Это вопрос выживания.

Хината успела узнать наизусть все книги, что давал Хидан. Но нигде не было ни слова о том существе. Который, она не сомневалась, мог убить её. Кругом лишь бесполезные, пожелтевшие, рассыпающиеся под пальцами страницы. Мемуары извращенцев-кровососов, которые тратили вечность не на поиск ответов, а на низменные желания. Став высшими существами, они стремились лишь к самому ничтожному.

(все они только и хотят снова стать людьми)

Хината ощущает свой собственный гнев. Он совсем слабый. Едва слышится через пелену давно выпитой крови очередной девушки, которая не в ладах с собственными гормонами. Вампирша рвёт свои книги, разбрасывает бесценные воспоминания. Топчет их. Превращая в труху. Это приносит… удовольствие. Первое за много лет.

— Хах, — так увлеклась, что позволила Дейдаре подкрасться. Хината не позволяла себе такого. Они тоже были тем, что может повредить её новому существованию. Но приходилось признать, что и блондин, и мальчик с кукольным лицом сильнее неё. — Папочка снова ничего не рассказал своей маленькой принцессе?

Она игнорирует неважное.

— Кто это был? — напрямую спрашивает Хината.

— Не твоего ума дело, раз Хидан тебе не рассказал, — Хината вздыхает, делает это неосознанно, так, по-человечески. Дейдара наслаждается своим превосходством.

— Расскажи, — не просьба, а требование, но она не даёт ему времени ответить на такую наглость, — а я скажу в следующий раз, что твой язык не доставляет мне никакого удовольствия.

(ниже пояса, да. А ты как думал? Что существуют правила? До гонга можно делать всё, что угодно)

Это его слабое место, Хината знает. Каждый раз оказываться под ней. На коленях перед ней. Таким жалким. Но она может одним словом освободить от этого. Слишком заманчиво, чтобы он отказался. Даже невзирая на возможность познать гнев создателя.

— Оборотень, — просто отвечает Дейдара.

Хината закатывает глаза. Привычка быть человеком задержалась в ней слишком надолго.

(может поэтому я такая не правильная?)

— Не закатывай глазки, принцесса, — усмехается блондин. — Строго говоря, они не настоящие оборотни, не ликантропы, не вервульфы, не волки-оборотни. Одним словом, они скорее, — он изящно машет рукой, подыскивая слово, — шейпшифтеры. Понимаешь? Перевёртыши.

— Перевёртыши? — а вот это уже было любопытно.

— Тот, кого мы встретили, даже ты должна была заметить его когти. Он оборачивается росомахой.

— Почему, — Хината не знала точно, стоит ли признаваться в этом, но вопрос выживания был слишком важен. Ей нужна эта вечность. Чтобы понять, что она такое. — Почему мне было страшно рядом с ним?

— Полагаю, что это твои инстинкты, — Дейдара подошёл ближе. Навис над ней. В нём было мало ледяной силы в сравнении с Хиданом, но он попытался её использовать на ней. Инстинкты приказывали бежать. А ещё, что однажды ей может стоить вечности эти игры с обиженными принцами.

— Почему?

— Наши виды, как хищники и жертвы. Только не поймёшь, где кто. Мы веками вели войну. Уничтожали друг друга. Пока не поняли, что могут исчезнуть оба вида. С тех пор, — Дейдара задумался, отступая, — уже лет семьдесят, а может и все сто. Время такая странная штука, когда его у тебя хоть отбавляй. Словом, у нас перемирие.

— Но он…

— Это не мешает нам, изредка, продолжать убивать друг друга. Это же так весело. Почти также, как убить себе подобного, показать, что ты сильнее.

— Исчезни, — Хидан сказал это тихо, но казалось, что его сила сотрясла сами каменные стены. Дейдара поджал хвост и исполнил приказ.

Хината виновато опустила глаза. Даже такой сильный вампир не мог устоять против его маленькой Лолиты.

(если бы он только видел, как я краснела)

Она услышала его тяжёлый вздох. Хината делала его повадки слишком человеческими. Хидан превращался в обычного мужчину. И это делало его таким скучным.

— Я не хотел, чтобы ты этого знала.

— Почему? — она смотрела невероятно большими глазами. Он желал её тело даже без допинга в виде человеческой крови. А ещё он желал то, что осталось от её человеческой души. Чтобы она любила его так же, как он её.

Навсегда.

Навечно.

— Из-за этого, — он указал на неё. Хината изобразила смущение. — Ты испугалась, а ведь я столько говорил, что мы, блядь, сильнее всех. Так и есть, — его пальцы для убедительности впились в её мраморные плечи, — шифтеры слабаки, они больше люди, чем существа. В своём человеческом облике они ничего не могут сделать таким, как мы. Но мы, — его руки начали поглаживать её плечи, спускаясь каждый раз всё ниже и ниже. Притянули её за талию. Хината подставила шею под поцелуй, но надеялась, что он договорит.

Хидан увлекался, но она не могла останавливать его. Если он будет доволен, она узнает куда больше. Он резко потянул её за длинные волосы, выгибая в спине так, что Хината сломалась пополам. Иссиня-чёрное полотно упало на пол. А Хидан впился губами в ложбинку между грудей, зажатых в чёрном готическом платье нимфетки.

Хината поднимает руки, хочет привлечь его внимание, ненавязчиво вернуть его в нужное русло, но он отбрасывает их от себя. Руки присоединяются к волосам, безвольно качаются за головой. Пока он лезет руками под пышную юбку платья.

Чёрный круг из ткани выглядит как щит, когда Хидан задирает его. Юбка стоит колом, прикрывая её от него. Хината считает пылинки, кружащиеся вокруг. Слушает, как тикают сразу все часы в многоэтажке в соседнем районе. Волосы и руки колышутся, будто она качается на качели. Трахаться с Хиданом — способ учиться выживать в новой жизни. А в жизни иногда приходится

(терпеть палки в пизде)

идти на компромиссы.

Он держит её за талию, то двигая к себе, то отодвигая от себя. Хидан смотрит на свой бледный член, как Хината поглощает его, так же жадно, как делает всё в своей новой ипостаси. О, если бы только Хината могла заглянуть в его мысли. То знала бы, как он слеп из-за неё. Не видит ни мёртвого тела, ни мёртвого нутра. Лишь куколку в маске. Свою Лолиту. Что поработила его.

Хидан кончает. Отпуская силу, переставая её контролировать. Хината ощущает ледяные иголки. Они протыкают насквозь куда действеннее, чем его мраморный член. Он должен быть твёрдым, как всё тело вампира, но она понимает, что пальцы на её руках твёрже. Она ждёт, когда он насмотрится. Как его семя вытекает из неё, пачкая чулки. Его пошлая Лолита.

В чём-то Гумберты все разные.

Хината выпрямляется. Порыв. Притворная благодарность. Она прильнула к нему, как маленькая девочка, что нуждается в защите.

— Я перестану бояться, если ты всё мне расскажешь, — через долгие часы ступора, говорит она. Теперь можно. Он полностью утратил себя, потерявшись в ней.

— Пока они люди — мы легко можем уничтожить любого из них, — успокаивает Хидан. Она кивает, запоминает новые данные. — Но это не значит, что ты должна пытаться.

(враньё, подвох)

— Ты же говоришь…

— Я говорю, что ты должна держаться от них подальше, — приказывает Хидан.

Хината надувает губки.

— Нет, принцесса, — он падает на колени, утыкается носом ей в живот. — Мы сильны, пока они люди, — он сдаётся, значит, она не зря терпит сперму на дурацких чулках, — но стоит им поменять форму и даже наши тела могут не выдержать. А ещё они… как люди. Их кровь звучит очень громко, — Хината не успела этого заметить, — это такой соблазн. Но их эмоции… они выходят за грань. Они способны лишить нас рассудка.

Вечность взаперти… в своём собственном разуме?

Хината вздрагивает. Как будто от страха. На самом деле от ужаса.

Она будет обходить перевёртышей стороной.

Их кровь не станет причиной заточения. В одиночной камере с её мёртвым нутром.

______</p>

— Разве это то, чего ты хотел? — Сасори редко говорит, но сейчас даже его терпение начинает заканчиваться. — Это точно не то, что ты нам обещал. Сколько мы уже в Конохе? Тридцать лет. А ты так и не стал Мастером города. Когда ты вообще думал об этом в последний раз? Вечность с девкой — это твоё главное желание?

Хината читает книгу, которая уцелела после её выходки. Ей было плевать.

Но теперь нет.

Это всё ещё прекрасный повод… избавиться от него. От всех них.

Тридцать лет вампирской жизни. Тридцать лет на крови одних шлюх. Она устала от этого.

Хината не чувствует себя ни живой, ни мёртвой. Она всё ещё в своём старом мире. И хочет лишь одного — бежать отсюда. Но Хидан не отпустит так просто.

— Мастер города — звучит очень заманчиво, — тихо, как бы ни на что не намекая. Глаза Хидана загораются. В его смелых фантазиях она сидит рядом с ним на троне. Его Королева крови.

— Узнайте мне всё про Саске Учиха.

Хината прячет злую усмешку за пожелтевшими страницами.

Автор мемуаров некто Орочимару, в перерывах между тем, как описывает свои сексуальные извращения над молоденькими мальчиками, вампирами и людьми. Выдаёт отличную фразу про гордыню вампиров.

Которая всегда будет стоить им целой вечности.

______</p>

Хината практически ненавидит этого неведомого Саске.

(не Мастер, а просто трус)

Он не реагирует ни на один вызов от Хидана. Словно тот

(но тут я полностью разделяю мнение Мастера)

вонючий кусок дерьма на его ботинках — почистил, дождался, когда выветриться. И осталось лишь знание, что оно там когда-то было.

Хидан давно стал для неё бесполезен.

Остальные знания она не может получить с ним. Не может узнать, как реагирует на другую кровь. Не может уйти, чтобы найти то, что сделает её целой. Полной эмоций, которых никогда не могла добиться от своего мёртвого нутра. Но Хината знает, что вампирское тело иное. Оно может превратиться в храм жизни.

Нужна лишь.

Хината прикасается к своей ровной мраморной коже. Когда-то там была «свобода», но Хидан забрал даже эту крупицу.

Она желает подтолкнуть Хидана не к словам, но к действиям. Чтобы он просто пошёл к Мастеру и напал на него. Но у вампиров есть правила. Традиции. Мастер должен сам отвечать на вызов, чтобы не прослыть слабаком и трусом.

Но Саске Учиха плевать на такие условности.

Хината абсолютно точно ненавидит Мастера Конохи.

______</p>

Дейдара и Сасори даже рады возможности побыть вдали от Хидана и его игрушки. Они устали от вечного пренебрежения. От того, что она является средством принизить их. Их создатель превратился из лошади, на которую они готовы были поставить, в старую клячу, оставшуюся в воротах, даже не понявшую, что забег начался.

Вампирам не нравились причины, почему Хидан вернулся к своей затее с Мастером города. Но это было лучше, чем вечные оргии с кровью и отлизыванием у высокомерной сучки. Теперь они таскались в город, передавая вызовы своего господина. Которые Учиха игнорировал. Ужасным было, однако, вовсе не это, а то, что никто до сих пор не разочаровался в таком Мастере.

Вампиры подозревали, что это из-за того, кем он себя окружил.

С наступлением XXI века многое изменилось. Например, отношение людей к вампирам, да и вообще к разным существам, которые считались мифами. Сказками, чтобы пугать детишек. Люди не перестали в них не верить, но заимели странную одержимость их мёртвой жизнью. Как им она виделась.

Мастер города воспользовался этими изменениями. Этой новой модой.

Так в Конохе появился первый клуб вампиров.

«Sex and Violence». Секс и насилие, м-м-м, звучит слишком хорошо.

Дорогой. Элитный.

И под завязку забитый монстрами.

В этом месте слово «перемирие» приобретало новый оттенок. Вампиры и перевёртыши пили вместе. Снимали человеческих девок вместе. Устраивали драки. Друг за друга. Друг против друга. А Мастер города сидел на самом верху и наблюдал за всем из своей особой ложи.

Вместе со своим лучшим другом.

Перевёртышем.

И его сила была настолько велика, что все его боялись. Он мог бы уничтожить всех монстров, наводнивших Коноху. Он легко мог бы устранить парочку вампиров, если бы те начали слишком сильно докучать его другу. Так полагала эта парочка вампиров. Не зная, что всё это касается лиса ещё меньше, чем самого Мастера.

Дейдара и Сасори снова шли уже проторённой тропой в клуб монстров, передать очередной вызов. Хидан терял терпение. И собственную волю. Вампиры опасались, что Хината сможет заставить его забыть про традиции и правила. Бросить вызов и прийти исполнять свои намерения. На самом деле они ничего не знали и о самом Мастере. Могло статься, что он был непобедим для Хидана.

И всё это могло быть долгоиграющим планом Хинаты.

Вход загородили уже знакомые им перевёртыши.

Псина и жук, как они поняли.

Один всё время скалился, думая, что травит весёлые байки. Второй никак не реагировал. Эти двое тоже ошивались рядом с Саске и его опасным другом-лисом. И эта парочка, источающая опасный аромат горячей крови.

О да, кровь перевёртышей была такой обжигающе горячей. Она приманивала. Вампиры полагали, что это часть их противостояния. Ещё один способ победить в нём.

— …а мне пришлось, как всегда, выносить тело, прикинь, — усмехнулся пёс. Стоящий рядом парень в тёмных очках только кивнул. Не слишком эмоциональная реакция.

— Эй, любитель чужих палок, свали с дороги, — крикнул взъерошенному перевёртышу Дейдара. Тот обернулся, демонстрируя яркие татуировки на щеках. Не идеальное тело — всё, что они получили от природы. Вдобавок к уродской внешности.

— Чё?

— Через плечо и за щёку, как ты и твой приятель любите, — добавил Дейдара. — А теперь валите, мешаете пройти.

— Чё он такое городит? — возмутился оборотень.

Дейдара и Сасори уже просочились мимо них. Но слышали, как тот, который жук, пытался объяснить своему недалёкому дружку, как именно вампиры его оскорбили.

______</p>

Хидан лежит у неё на коленях. Он такой жалкий, что даже вызывает у Хинаты бурю эмоций. От красноречивой скуки до жгучей ненависти. Она желает, чтобы он испарился. Прямо сейчас. Смотрит на широкое окно, закрытое плотными чёрными шторами, которые не пропускают солнечный свет. Несмотря на то, что тело вялое, Хината думает, что успела бы скинуть с себя Хидана и впустить смертельный свет в комнату. Она медленно просчитывает, куда спряталась бы сама. Откуда смогла бы наблюдать, как он вспыхнет, как факел свободы.

Эти мысли делают её похожей на счастливого вампира. Хината улыбается им, приветствует с распростёртыми объятиями. Даже начинает как-то непривычно нежно поглаживать Хидана по волосам. Он наверняка принимает это её поведение на свой счёт. Она ведь его женщина, его принцесса. А он, бедняга, так страдает от того, что не может дать ей трон города. Он страдает, но она любит его даже таким.

Хината читает всё это в его прикрытых веках, в том, как он облизывается. Как вдавливается затылком ей между ног. В руках, которые лапают её по голым коленкам. Она делает вид, что не понимает его ленивого намерения. И держит ноги плотно сжатыми вместе. Его лицо приобретает выражение детской обиды. Открывает глаза и смотрит на неё.

— Это ебучее место меня больше не вдохновляет, — говорит так, словно он победил город, а не город победил его. Хината внутреннее смеется над тем, какой он жалкий. И как только кому-то пришло в голову превратить его в нечто столь прекрасное, как вампир. Она даже не замечает подвоха в его словах. Пока не становится слишком поздно. — Хорошо, что в мире ещё полно других мест.

(о, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет)

Хината передумала. Теперь она была готова сжечь и себя.

Перед ней пронеслась вечность. С ним. Быть той, кто сидит подле него, делая вид, что между ними какая-то особая связь создателя и творения. Пить опостылевшую кровь, которая давно не приносит никаких эмоций. Она вампир с иммунитетом ко всему, что дают эти жертвенные агнцы, которых он приводит к ней на убой. Терпеть его тело внутри своего тела. Быть куклой для извращённой близости.

(да лучше пустить себя по кругу перевёртышей)

— Только ты и я, — добавляет Хидан, словно ей уже недостаточно хреново.

— А парни? — зачем-то спрашивает она, как будто сама не знает ответ.

— Не переживай, — не сумев пробраться к ней между ног, он теребит сосок через плотную ткань платья. Это сбивает, как если сидишь на гигантском гвозде, который разорвал тебе зад, а ты понять не можешь, почему так неудобно. — Я знаю, что вы не поладили. Убью их, и дело с концом. Скучно нам не будет, — усмешка, ощутимый щипок. И гвоздь проникает ещё глубже.

Она хотела ощутить хоть что-то.

Но это слишком.

Даже её мёртвое нутро сжимается, как перепуганное очко.

______</p>

Имея всё время мира, вампиры, как заметила Хината, очень медлительные. Они не замечают, как проходят годы, пока они остаются на одном месте. Хоть раз, но это сыграло на руку ей. Мысли Хидана всё ещё были лишь мыслями. Но могли перейти в действия в любой момент.

Он перестал так часто отправлять парней к Мастеру города. Они тоже это заметили и, кажется, что-то начали подозревать. В огромном доме они разделились на два лагеря. Хинате прибавилось головной боли.

(для кого-то столь неуязвимого, убить меня могут вещи совершенно недостойные, жалкие, слабые)

Она больше не могла позволить ситуации идти своим чередом.

Чтобы прожить свою вечность — она должна стать свободной.

______</p>

Хината была готова признать, что стала умелым кукловодом за время своей немёртвой смерти или неживой жизни.

Заставить Хидана остаться наедине было самым простым. Разве мог он усомниться, что она желает только этого — он и она, навечно. Хината провожала долгим взглядом двоих вампиров, которых надеялась больше никогда не увидеть, сквозь широкое окно своей комнаты. Которую планировала покинуть сегодня. И навсегда.

Она надела белое. Снова. Пышное платье Лолиты. Чулочки и туфельки. Собрала волосы в два пучка, вплетя в них бантики. Надела кружевные белые перчатки. И распечатала крупный красный леденец, который едва помещался в её милый невинный ротик. Вкус был противоестественным, но это была важная деталь для её образа.

(сегодня ты падёшь, Ло, больше не будет Лолиты)

Трапеза для приговорённого к смертной казни обитала в доме вампиров уже пару дней. Эта парочка сочащихся гормонами нимфоманок считала, что находится в ожидании великой оргии. Никто не собирался им говорить, что это путь к смерти. Зачем портить им кровь.

Хината стучала каблучками, пока шла навстречу с Хиданом и его последним ужином. Пусть познает своё последнее удовольствие.

Он не отказал себе в этом и пока ждал, воспользовался телами девушек-людей по назначению. Хината видела только его закрытые глаза, остальную часть лица скрывало бедро одной из нимфоманок, пока он самозабвенно сосал свой собственный розовый леденец. Вторая облизывала его восставший член, но Хината пришла к выводу, что самым вкусным леденцом остался её, со вкусом вишни.

Хидан услышал её появление и открыл глаза. Его зрачки расширились, и всё тело конвульсивно дёрнулось, когда он кончил в рот своей будущей жертве.

Хината опустила ресницы, смущённо чмокнув влажными губами, когда вытаскивала леденец. Комната заполнилась ароматом вишни и грязного секса.

Девушка, что сидела на коленях, подошла к ней, желая ввести в их игры. Хидан улыбнулся, обнажая клыки, и кивнул.

Хината провела липким леденцом по голому телу своей жертвы. Девушка ожидала, что красавица в белом платье слижет эту сладость с неё. Но Хината следила за каждым действием Хидана. Как он следил за её действиями. Поэтому, когда впился в тонкую шею нимфоманки с короткими чёрными волосами, он смотрел только на неё. Вторая девушка услышала приглушённый стон подруги и обернулась. Хината воспользовалась этим натяжением её шеи, чтобы одним резким движением проткнуть кожу тонкой палочкой, на которой был большой круглый красный леденец. Кровь обдала её фонтаном, перекрашивая белое платье. Хината широко открыла рот, позволяя обильным потокам проникнуть в неё.

Хидан отбросил от себя полумёртвое тело. Жертва Хинаты упала, когда больше не могла держаться на ногах. Кровь тонкой струйкой продолжала вытекать из разорванной артерии. Хидан облизал капли крови, скопившиеся в уголках рта. Он призывно провёл по мраморному члену, призывая Хинату прийти и разделить это невероятное возбуждение с ним.

Хината чувствовала его, да, очень отчётливо. Ведь её возбуждение было предвкушением. Она простучала последние несколько метров, что разделяли их. Ровным стуком каблучков. И оседлала своего создателя. Член упёрся в преграду в виде нижнего белья.

(моё тело теперь только моё)

Хидан принялся облизывать её лицо и шею, стараясь собрать языком всю кровь. Маленькая летучая мышка-вампир. Никто не скажет, что Хината не делится. Но это последняя её милость для него.

— Ты моя богиня, — застонал Хидан. Руки его не слушались, всё вампирское естество поддалось похоти, пришедшей с кровью. — Не могу поверить, что мой яд создал тебя. Не могу поверить, что смогу разделить эту вечность с тобой. Ты всегда, всегда будешь здесь

(здесь? На твоём члене? Я? Слишком жалкая участь для богини, мой милый)

рядом со мной, разделишь со мной всё.

— Да, — томно шепчет Хината. Она медленно двигается, трётся жёсткой тканью трусиков о его член. Хидан стонет, эмоции крови захватывают его. — Во мне так много тебя. Твой яд сделал меня бессмертной.

— Да, — она ускоряется, двигается по всей длине. Руками откидывает его голову на спинку старомодного дивана, проводит ногтями по шее и спускается ниже. Намного ниже.

— Твоё сердце, — Хината сжимает его собой, двигается жёстко, уверенно, — оно всё ещё принадлежит мне?

— Да-да, оно твоё, бери, — стонет вампир. Древний и жалкий. Хината ухмыляется. Её ногти впиваются в его мраморную грудь. Для неё и её силы он не такой твёрдый, как для человека, который не смог бы оставить на теле вампира даже лёгкого следа. Её руки достаточно сильны.

— Спасибо, — жёстко произносит Хината. И её рука входит в его грудную клетку. Идёт тяжело, но она пропихивает её глубже через плотные рёбра, которые ломает. Наконец-то это она, та, кто проникает в их тела. Хината дёргает руку на себя, когда чувствует, что пальцы сжались на мясистом мёртвом куске плоти.

Её пальцы в крови, чёрной, тягучей. В них зажато его мёртвое сердце. Оно не бьётся, просто лежит мёртвым грузом. Как иронично.

Хидан вскидывает голову, смотрит непонимающе. На свою принцессу, а потом на дыру в собственной груди.

— Ч-что?

— Ты сам сказал, что оно принадлежит мне, так что я забираю его себе, — он тянется рукой, чтобы отобрать мёртвое сердце, но Хината резко бьёт по ней, сжимая свободной рукой его горло. — И возвращаю себе свою жизнь, а тебе пришло время покоиться с миром.

Хината сминает сердце в кашу. Из него сочится чёрная кровь. На этот раз настоящая, вампирская, а не человеческая, которой он заполнил своё тело.

Хидан задыхается, хотя давно не нуждается в дыхании. Его мраморная кожа сереет, темнеет, пока не становится цветом гангрены. Её рука проваливается сквозь некогда сильную шею создателя. Голова отделяется от тела и катится вниз. Тело распадается, превращаясь в горстки пепла. Пока не остаётся только всё ещё живая голова.

Хината встаёт над ней. Наклоняется. Давит на лоб. Туда, где в первую их встречу была чёрная точка. Сейчас она возвращается, остаётся следом от её пальца. Глаза Хидана всё ещё хлопают, почерневший язык вываливается изо рта.

И последняя часть вампира становится лишь горстью пыли.

Хината открывает окно, позволяя сквозняку развеять то, что осталось от тела её создателя по всей комнате. Она усмехается. На секунду понимает, что теперь свободна. Даже кажется себе счастливой. Но это быстро проходит. Остаются только она и её мёртвое нутро. Готовые к новой жизни.

______</p>

Хината покинула свою темницу так, как пришла в неё — в своём чёрном пальто. Все платья она оставила там. Было что-то действительно освобождающее в том, чтобы идти из леса в город. Ступать босыми ногами, чувствовать, как плотная ткань царапает голое тело.

Она вошла в свою новую жизнь почти так же, как пришла в этот мир в первый раз.

Она была готова стать собой. Познать свою силу. Перестать быть пустой.

Хината перестала себя ограничивать.

Она открывала для себя город и новое время. Она охотилась по ночам, а от солнца пряталась среди любимых гаргулий или в любом тёмном заброшенном месте, которое могла найти. Она никогда не останавливалась, но и покинуть Коноху не могла. Что-то её держало. Казалось, вот-вот и судьба её настигнет. Нужно лишь дождаться.

А у Хинаты была в распоряжении целая вечность.