Пульс (1/2)

Гнев… это был темный, искрящий, дергающийся гнев. Он зарождался в самом центре груди и словно лава подступал к горлу, сжимая его так свирепо и безжалостно, что появлялось желание разорвать себе горло, чтобы вырвать эту ужасную отраву, это ненавидимое тобой чудовище, выступающее против тебя. Гнев, гнев, гнев… от бессилия, полного бессилия, от чудовищной несправедливости, от страха, от унижения… от истощения. Всё вокруг казалось плотоядной подлой тьмой, в которую проваливаешься, или стенами, о которые бьешься. Гнев, гнев… и всё внутри трещит по швам, всё разрушается. Сколько… сколько еще это должно продолжаться, сколько еще мне так быть?!

Так он думал, сжимая челюсти так сильно, что зубы до боли вдавливались в десна. Сейчас, когда он был скрыт от его глаз, Сюэ Ян плакал, но слезы его лились недолго, и хотя срывающееся дыхание кружило ему голову, он всё же пытался взять себя в руки. Боже, убежать обратно к нему, кинуться на него с кулаками, вызвать бесконтрольный гнев этого жестокого, с тяжелой рукой человека… а потом сопротивляться, когда он будет тащить силой в какую-то комнату. Это всегда была комната, Сун Лань был брезглив и никогда не делал этого на ходу или в какой-то подворотне. Но Сюэ Ян знал, что всё, что бы получил, он бы заслужил. Да, Сун Ланя он считал грубым и жестоким… но именно таким он и стал его хотеть. Он знал, что детектив не будет церемониться, он всегда обижался на всю ту тьму, в которую его погружал Сюэ Ян. Но выбора не было. Они… уже долгое время были любовниками, которые то расходились в криках, то сходились в скандалах. Их секс был похож на статью о принуждении, но по сути дела Сюэ Ян лишь сам нарывался. Его отношения с детективом и правда были сложными…

— Вернись… — сам себе шептал Сюэ Ян. — Вернись к нему, накинься на него, заставь его тебя ударить… а потом пойти с ним куда угодно и пусть он заставит тебя забыть обо всем. Я знаю его всего, я знаю, чего он хочет, как мужчина. Его тело… сильное, а нрав тяжелый. Он скует тебя железом наручников, от которого останутся следы, и будет выбивать из тебя всё это дерьмо. Я знаю, знаю, как он трахается, знаю, чего он хочет. Он не будет против, я сам ему откроюсь…

Сюэ Ян не мог точно сказать, остался Сун Лань, ушел, а потому и медлил, оказавшись у второй двери, находясь как бы в коридоре между выходом на улицу и входом в клуб. Те, кто были с ним, ушли, когда он отверг их приставания. Подняв с асфальта чудом не разбившиеся очки в черной оправе Сюэ Ян надел их и прислонился плечом к стене. Его подташнивало, потому что он ничего не ел, а вечером, когда пришел, сразу начал пить какие-то джин-тоники, которыми его угощали. Мерзкое дешевое цветное пойло, словно рвота единорога. Яркие цвета раздражали его, казались ядом. Вот почему истинную сладость на языке оставляла не эта цветная отрава, и даже не питье, а чистый, с неподдельной похотью поцелуй, горячий язык, который сплетается с твоим, дыхание, отдающее сигаретами и иногда наркотиками. Всё было так суетно, так быстро… в глазах двоилось, тело расслаблялось, двигаясь в свете софитов. И все вокруг такие же, порхают словно бабочки, не понимая, что отрава пожирает их изнутри и ты ловишь этот кайф, потому что тело сопротивляется этой отраве, вот и получается такая реакция. Танцевать, танцевать… целовать, целовать… не важно, кого, не важно, как… кружить как мотылек вокруг пламени, надеясь, что сгоришь без боли и не воскреснешь из пепла.

Он представлял себя мертвым, когда Сун Лань направил на него пистолет. В тот момент ему показалось, что его и правда убьют, он был так в этом уверен, что подлинное счастье затопило его душу, и ощущение это было… немыслимым, почти роскошным. Это было так… желанно, так красиво. Его бы убил его собственный любовник, убил бы из ревности, и его, Сюэ Яна, тело, оказалось бы на асфальте, во лбу зияла бы дыра, а взгляд широко распахнутых глаз навеки бы застыл на звездном ночном небе. Кровь, собравшаяся под ним, расплывшаяся темным порталом, и тонкая змейка тумана, просачивающаяся между губами — последнее тепло тела, исходящее из его легких. И тихо, так тихо, такая тишина. Кровь всё расползается, а он неподвижно лежит и смотрит в небо, пока оно поглощает его. Зрачки широкие, в них мерцает свет. И ничего больше вокруг нет: только холод, остывающее тепло и он, неподвижно лежащий и наконец-то… свободный, счастливый от этой свободы.

Но нет, счастья не последовало. Тот, в чьих руках был пистолет, а в голове — решительность, неожиданно дал слабину. Сюэ Ян знал, что Сун Лань неравнодушен к нему, не такой это был человек, который при таком-то характере мог бы оставлять эту привязанность вопреки всему, что Сюэ Ян с ним или назло ему делал. Сун Ланя глубоко оскорбляли, как он считал для себя, измены Сюэ Яна. Сюэ Ян же свое поведение изменой не считал, и уж тем более свою неразборчивость в связях изменой не видел. Он себя принадлежащим ему не видел, а потому и обязанностей никаких не признавал. Но время от времени они снова сталкивались в конфликтах и в постели, что в целом устраивало обоих.

Сюэ Ян мог бы напрочь оборвать эту связь, но проблема была в том, что Сун Лань, как любовник, его удовлетворял, а порой перегибая в порывах мог дать ему даже больше, что один раз даже привело к срочной поездке в больницу. Сун Лань же не преследовал цель ни его искалечить, ни тем более делать больно, но безжалостный Сюэ Ян так его изводил, так играл на его и без того нестабильных нервах, что буквально не оставлял ему выбора. Сюэ Ян знал, что Сун Лань сорвется, и нарочно подставлялся ему. И секс между ними… был грубым и безжалостным, у Сун Ланя было сильное выносливое тело, а Сюэ Ян был жадным и довольно уступчивым. С Сун Ланем он мог ни о чем не беспокоиться, он знал, что тот его не замучит до смерти, и этого вполне хватало. И еще ему нравилось, как трахается Сун Лань, нравилась его грубость, его прямолинейность, какая-то животная пресность в постели, когда он часто ставил его на четвереньки и вот так долбился порой до получаса. «Как животное», — часто думал Сюэ Ян, впрочем, находя немалое удовольствие, что его вот так вот имеют. Это его возбуждало, он позволял себе кричать, рычать, исходить слюной и ругательствами, а самое главное — получать оргазм. Он был коротким, но очень бурным, его буквально вырывали из тела, а после оно опустошалось в плане души и чувств.

Впрочем, Сун Лань был ответственным любовником. Он не гнал его после секса, даже порой пускал к себе ночевать и без самого секса, помогал деньгами, когда действительно видел, что они нужны, да и… была между ними история, которая, казалось, и создала между ними эту связь. Они были знакомы уже два года, и Сюэ Ян чувствовал, что это продлится еще дольше.

— Чертов служивый, — зло думал он, рывком открывая дверь, — у тебя есть жетон и ствол, а толку… даже в постели и то не всегда!

Излучающая вспышки света тьма накрыла его, точно в кокон погрузила. Давящая на уши музыка билась словно сердце в самой преисподней. Внутри было много людей, но стоило им почуять запах приближающегося или появившегося мяса, как из разноцветной неоновой тьмы были видны вспышки глаз, под такт ритма, напоминающего агонию глухой пульсации, стреляющие в сторону застуканного движения. Вот и Сюэ Ян, идя, чувствовал, как под каждый бит к нему поворачиваются глаза… глаза без ничего, просто глаза своей формой на меняющемся цветном фоне, переливающимся как растекающийся по асфальту бензин. Болезненно насыщенные свет играл, изменяясь в тоне и яркости, и вот уже на красном — желтым видны эти глаза, на фиолетовом — зеленым, на перламутрово-черном — сиреневым и лиловым. Эти глаза появлялись как хищники, порой застывали, как глаза змеи, и резко двигались, когда что-то привлекало их внимание. Вот Сюэ Ян или кто-то новенький сделал шаг — и под яркую вспышку и гул ритма к нему повернулись глаза. Еще один шаг — и еще одни глаза к нему устремились. Они бросали свой взгляд точно сеть, пожирая каждый такой шаг, трепеща в ожидании его приближения…

Стоял удушающий запах алкоголя, духов, пота и сигарет. Люди танцевали, дергаясь и извиваясь под лившуюся отовсюду музыку, от которой дрожала даже кровь, так она проникала в глубины тела. Сюэ Ян, чье лицо было избито, а тело ломило от ударов протискивался сквозь эту толпу. По его растрепанным волосам скользили лучи прожекторов и лучей, а когда попадали на очки, то делали ему больно, поскольку стекло усиливало отражение света. Он сощурился, кто-то его пихнул, кто-то прижался, а кто-то даже поцеловал. Злясь, он обхватил рукой нащупанное в чьей-то руке пиво, бутылку пива, и сразу же отпил. Черт, там почти на дне оставалось…

Преодолев желание бросить её на пол Сюэ Ян всё же протиснулся к бару, и обойдя несколько человек, что уже сидели за ним, сел через стул от того, кто был ближе всего к пустым местам.

— Налей мне, — сказал он, всё же уронив пустую бутылку на пол. Глазам было больно, его мутило, а в голове расползалась боль.

Бармен, увидев его, изменился в лице.

— Сюэ Ян, дурак, ты что творишь? — он наклонился к нему, голос его был шипящим. — Ты что, нарываешься? Уходи отсюда! Или ты хочешь, чтобы тебя втянули в оргию? Ты уже и так рассердил не тех людей.

— Налей мне, — смотря на него, более грубо повторил он, но увидев то же выражение лица вспылил еще больше. — Я, твою мать, что, не могу себе уже и пива купить?

— Уходи отсюда, — тон мужчины стал излучать нотку жалости, — ты… ты посмотри на свое лицо, на свой вид. Тебе мало было? Ты заставишь этих парней поубивать друг друга за тебя, и только представь, что они сделают с тобой потом, когда выиграют. Ты же сам знаешь, что делает с человеком, мужчиной в особенности, безжалостная бойня и на что они потом устремляют свой гнев.

Сюэ Ян продолжал молча на него смотреть. Бармен же, видя его тупое навязчивое упрямство лишь дернул губами, после чего молча пошел на другую сторону, поскольку там его уже звали клиенты. Сюэ Ян же остался сидеть, растревоженный громкой музыкой. Она била, как набат, была такой тяжелой, подавляющей. В голове от этой музыки царил какой-то хаос, хотелось пойти и сделать что-то резкое и безумное, например, влиться в поток трущихся друг о друга тел и найти себе кого-то до ближайшего туалета. Но он и правда чувствовал себя плохо, даже очки немного запотели, а виски были мокрыми. Но всё же… он был чертовски красивым в своих ранах. Даже не так: его болезненное, близкое к психозу состояние и раны его тела делали его привлекательность какой-то… особенной. Кровь, которую он слизывал с ранки на губе, воспаленные блестящие глаза, бледное лицо и хоть и не опухшие, но наливающиеся следы не таких уж и сильных ударов по лицу, ведь животу и плечам досталось больше.

— Шлюха… — Сюэ Ян то ли мысленно, то ли вслух подпевал словам песни, — да, ты моя шлюха. Я могу быть девушкой, если ты хочешь быть моим парнем, я могу быть сексуальной, если ты хочешь связать мои руки; в то время, пока я твоя шлюха, поднимись и повернись…

Его очки сверкнули, он запустил руку в волосы, чувствуя их влажную мягкость. Бит был слишком сильным, его пригибала к земле эта музыка. В горле стало сухо, а в голове — жарко. Неожиданно его мизинца коснулось что-то прохладное, словно появившееся из ниоткуда. Сюэ Ян повернул голову, опустил взгляд, видя граненый стакан с виски, наполовину пустой, даже чуть меньше, с большим шариком льда, на которым были видны капли, потому что он таял. Этот стакан не был подан ему, ему его… подтолкнули.

Сюэ Ян поднял взгляд, видя через один стул от себя какого-то молодого парня, который, похоже, и был тем, кто подтолкнул ему этот стакан. Их взгляды столкнулись. Свет лазеров снова стал агрессивно прыгать, и в том числе по лицу незнакомца. Его глаза в этот момент, точнее взгляд, очень выделялся. Белолицый, судя по всему высокий, худощавый, но не дрыщат. Одет тоже неплохо. Смотрит не нагло, но с явным интересом, хоть и намеренно сдерживаемым. Сюэ Ян смотрел на него и бит стал идти в одном ритме с его сердцем… или же сердце встало на один ритм с дрожью из динамиков. Он даже не понял долго ли они так пялились друг на друга. Если исходить из чувств Сюэ Яна, то такие взгляды часто отнимали у него счет времени, потому что в каждом таком парне он искал что-то, за что можно было зацепиться поплотнее, утонуть поглубже. Проще говоря, он искал в них что-то похожее на мечту, а вот какую не знал. Он и сам хотел бы выяснить, понять это через другого человека. Он считал себя безвольно утонувшим во мраке, а потому надеялся, что его партнер будет воплощать собой всё то, на что он сам не способен. Например, будет понимать его, будет более умным и решительным, стойким… терпеливым. К нему. Это было желание обрести потерянный рай через союз с другим человеком, которое удовлетворялось тем, что он избегал пустоты за счет партнера «дополняющего его», обладающего именно тем, чего ему не хватало. Может даже не ему, а именно чего-то в его жизни. Защиты. Опоры. Сострадания и понимания к нему. И вместе с этим он так же и понимал, насколько это всё несбыточно. Он, такой разбитый и придавленный собственным грузом хотел рук, которые закрыли бы его в объятиях, хотел глаз, которые смотрели бы лишь на него, хотел разума, который сосредоточился бы только на нем, и сердца, которое любило бы только его. Он хотел сбежать от всего, просто сбежать, но травящая пустота внутри мешала сделать это в одиночку, ведь куда бы он ни побежал, она будет следовать за ним. И единственным способом её заглушить был «заслон» другим человеком, который отвлек бы от этого, переключил бы внимание на себя. Сюэ Яну не хотелось думать ни о себе, ни о своей жизни. Он хотел быть постоянно отвлеченным на любого человека и любой ритм жизни, кроме собственного.

Парень, сидящий напротив, выглядел прилично. Хорошая прическа, хорошая одежда, на руке тяжелые часы. Сюэ Ян невольно сфокусировал на них взгляд. Переливы светлого и темного металла, выглядят старыми, и весьма тяжелыми. Он удивился. У этого парня было вызывающее доверие лицо, а вот эти часы… плюс он еще и был одет почти во все черное, в то время как волосы имел цвета темного дерева.

Давно зная, что выпивка была «приглашением», а принять её значит согласиться, Сюэ Ян взял этот стакан и, отвернувшись, опустошил его в три сдавленных глотка. Виски был очень крепким, горло моментально обожгло. Взяв из стакана лед, он приложил его к ноющей щеке и подпер вторую сторону лица ладонью, чуть склонив голову. Он… ожидал, пока к нему подсядут. Но парень этого не делал.

— Налейте мне еще, — услышал Сюэ Ян его голос, и бармен скосил взгляд на то, куда делся его стакан. Но промолчал. — О, и тому молодому человеку тоже подлейте.

Это уже было интересней. Что, неужели ученик Иисуса пожаловал прямиком в ад, чтобы приглушить боль одного тупого неудачника, громко сетующего на свою жизнь до тех пор, пока рот не заткнут членом? Сюэ Ян улыбнулся. Краем глаза он увидел, что парень тайно скосил на него взгляд, но поняв, что его заметили, сразу же отвел его, шевеля подушечками пальцев по своему стакану, не отпивая из него. Это его поведение неожиданно привело Сюэ Яна в хорошее настроение, во всяком случае лучшее, чем было до этого момента.

— Спасибо, — громко, чтобы его точно услышали, сказал он.

Парень тут же повернулся. Взгляд у него был слегка испуганным, и взволнованным.

— Э, пожалуйста, — в игре света было плохо видно, но кажется он даже немного покраснел, во всяком случае сказал он это не в лицо, а смущенно улыбнувшись, впившись взглядом в шарик льда в своем стакане.

Сюэ Яна это позабавило. Так-так, и что это у нас за человек такой интересный? Лицом — сама прелесть, просто маршмэллоу на костре, тающий вид которого возбуждает голодные спазмы и жажду вонзить в него зубы. Парень, явно чувствуя его взгляд, снова скрытно зыркнул, и увидев, что на него смотрят, похоже, не успел сориентироваться и вновь нырнул взглядом в стакан. Пальцы его при этом сжались сильнее, и это было видно, ведь он перестал блуждать ими по стеклу.

Сюэ Яна, привыкшего «здесь и сейчас», причем это касалось и флирта, весьма позабавила эта неожиданная разрядка в привычном ритме его жизни. Обычно таких вот святош он обходил стороной, но если уж он сам пришел в такое место и видя его состояние проявил милосердие… ну, это почти как если бы он нашел его раненного на обочине и забрал к себе домой. Хм, а почему бы и нет?

«Тем более, что я уже изранен, — подумал Сюэ Ян, — а для таких, как он, мой вид просто не позволит им отказать, если я попрошу о помощи. Мм, и о какой же помощи мне его попросить, чтобы не дать ему сбежать?»

Мысли стали крутиться разные, а возбуждение подкатывало к голове, именно к голове, потому что неожиданно проснувшаяся игривость, хитрость и желание покусать ненадкушенный плод заиграло в его крови, заставив сверкнуть глаза. Сюэ Ян улыбнулся, и улыбка его была так красива, что парень задержал на ней взгляд. И снова смущенно улыбнулся, пряча взгляд в своем стакане.

— Ну? — спустя секунд пятнадцать Сюэ Ян встал со своего места и сел на соседний стул, что был ближе к парню. Тот увидел его движения, следя за ними краем глаза, и когда Сюэ Ян оказался близко, смутился еще больше.

Прочистив горло, явно сбивая нервозность, парень заговорил к нему.

— Что-то…. что-то не так?

Сюэ Ян улыбнулся и наклонил голову, потому что тот держал её чуть опущенной, в итоге получалось так, словно бы он заигрывает с котёнком, который прячет голову в лапках.

— Ты угостил меня выпивкой, — сказал Сюэ Ян, — я благодарен.

— На здоровье, — отозвался тот и густо покраснел. Ну, или свет усилил его румянец.

— Ну? — снова повторил Сюэ Ян, и голос его стал течь расплавленным сливочным маслом.

«Ну?» — не понял парень.

— Я благодарен, — снова повторил Сюэ Ян. — Есть пожелания, как я могу это доказать?

Парень беззвучно открыл рот, взгляд его стал чуть больше, а лицо немного вытянулось в эмоции то ли шока, то ли удивления.

— Я… — было начал он, когда ладонь Сюэ Яна накрыла его ладонь, медленно двигаясь пальцами между его пальцами, сладко ползя между ними.

— Ты… — ласково шепнул он, и дыхание его коснулось прохладного ушка. — Ну так что? Я «не против»…

Парень неожиданно повернулся к нему, медленно, тая в глазах какую-то нераскрытую эмоцию, от недосказанности которой Сюэ Яну вдруг стало жарко. Он неожиданно заметил, что у этого незнакомца хоть и тонкие, но весьма чувственные губы, бледно-розовые, а глаза темные, окруженные недлинными, но густыми ресницами. Их взгляды снова столкнулись, но ненадолго, так как парень стал двигать глазами, прочертя ими две пересекающихся линии.

— Я… не с этими намерениями, — наконец-то сказал он, и Сюэ Ян почувствовал скрытую дрожь в его руке. — Я… просто угостил. Извини.

— Мм, понимаю, — голос Сюэ Яна сник, он сразу понял, что здесь ловить нечего.

— Нет!.. — незнакомец двинулся телом, когда Сюэ Ян было вознамерился встать, но это движение его остановило. — Я лишь извиняюсь, что ты вот так меня понял, потому что я не намеривался…

Сюэ Яна вдруг ярче заинтересовало, куда же приведут эту невинность его мысли, и что самое главное, что же уже он сам от них получит.

— Так открыто заявить о своем интересе, — наконец-то подобрав нужные слова, закончил он. — Я подумал, что мог тебя оскорбить… и я не имел в виду интерес, я не!..

Сюэ Яну потребовалась вся его выдержка, чтобы не засмеяться в голос. По лицу парня он видел как явное смущение, так и явный интерес, может даже еще неосознанный даже для него самого. В конце концов он угостил его выпивкой, совершенно точно обратив на него внимание. К тем, кого не видят ни мысли, ни глаза, обращать внимания не будешь, а значит… пока глаза смотрят, разум таит мысли. Они продолжали смотреть друг на друга, пока Сюэ Ян не усмехнулся, направив взгляд на его стакан, и, не смотря на него, а повернув глаза на свое отражение в зеркале бара, выпил его виски. Когда его кадык дернулся, давая понять, что он сглотнул, только тогда, немного пошевелив стакан в руке, из-за чего тот посверкивал в свете ламп, он и повернулся, снова посмотрев на него.

— Твое приглашение… — сказал он и вдруг остановился, приоткрыв губы и опустив взгляд.

Ему… стало нехорошо, и исходя из боли в желудке он понимал, что стало ему плохо из-за того, что он, будучи голодным, слишком резко выпил откровенно крепкого алкоголя, хотя тот и был со льдом. Его пальцы не разжались, когда зажатый в руке стакан немного шумно опустился на стойку, и непонятно почему спустившись со стула Сюэ Ян чуть не упал, так как у него сразу же подкосились ноги. Боль в желудке понизила ему давление, голова закружилась так, что усилившееся онемение чуть не лишило его рассудка.

— Осторожно! — парень быстро сориентировался и мгновенно среагировав подхватил его под руки. — Боже, ты в порядке? Тебе плохо?

А Сюэ Ян и сам не понимал, что с ним. В смысле… ощущение знакомое, но, наверное, это первый раз, когда он не сразу лишился сознания. В его теле сошлись холодные и горячие волны, и этот контраст на мгновение выбелил ему всё перед глазами, заставив конечности онеметь так, словно он их засидел. Оказавшись в объятиях парня Сюэ Ян вдруг ощутил, как во рту прилила слюна, и жадно вдохнув запах, который и был причиной такой реакции, он опустил веки, закатив глаза. «Вкусно… — подумал он. — Как… зелень, зеленая роща. Зелень, зелень…»

Может это был запах мирта, может что-то лаймовое или чайное, но запах, исходящий от незнакомца, был таким, что можно было потерять голову. Что хуже всего, смешиваясь с телесным запахом он преображался настолько, что становился чуть ли не афродизиаком. Сюэ Ян прильнул к скрытой за тканью водолазки шее парня и жадно втянул в себя запах. Пахло… мужчиной, очень сильно пахло мужчиной. Сюэ Яну вдруг вспомнился запах Сун Ланя, который он находил очень даже привлекательным, потому что у того был горячий тип кожи, жирный и горячий, поэтому, когда он распалялся от желания его кожа буквально горела, и запах его потом еще долго нельзя было смыть с себя. Он оставался на губах, в волосах, даже на кончиках пальцев. Сюэ Ян откровенно балдел от этого запаха, особенно от того, как тот отпечатывался на нем всём словно метка. У самого Сюэ Яна была сухая и холодная кожа, на неё легко перебивались такие сильные запахи. Сун Лань… и почему он сейчас подумал о нем? Просто… до сих он еще не встречал такого же сильного запаха мужчины… до сих пор.

Но незнакомец пах совсем не так, как Сун Лань, это был схожий, но совершенно иначе представляющий себя тип запаха, что-то среднее между жирной и сухой кожей, но определенно зависящий от температуры тела. Пот… он сильнее проявлялся, когда человек потел, и скрывался, когда тот был спокоен. А смешиваясь с духами… раскрывался как чертовое возбуждающее средство.

— Мне… — тяжело прошептал Сюэ Ян. Мысли его путались. — Мне некуда идти.

— Что?

— Родители выгнали меня, — тяжело сказал он, — мне некуда пойти. И мне плохо. Пожалуйста, помоги мне…

Сюэ Ян и не понял, что до этих слов незнакомец и так допрашивался его, не вывести ли его на свежий воздух, где он живет, чтобы посадить его в такси. Однако Сюэ Ян так отчаянно висел на нем, был так слаб, что брови парня нахмурились, а взгляд стал строже.

— Я… помогу тебе, — кажется, с недолгим сомнением наконец-то сказал он. — Стоять можешь? Я отвезу тебя к себе.

— Мне некуда идти… — продолжал бормотать Сюэ Ян. Ему так поплохело, что с уголка губ, скопившись и упав, вытянулась капля слюны, настолько он потерял контроль. — Меня выгнали, выгнали… забери меня к себе домой, забери меня к себе домой. Я не могу, не могу… я так больше не могу.

— Эй, — парень распереживался не на шутку, — посмотри на меня.

Лишь с помощью руки, которая осторожно задрала его подбородок, Сюэ Ян смог посмотреть на него. Парень расплывался в его глазах, а вот глаза самого Сюэ Яна… были тусклыми, но на их поверхности прослеживалось влажное свечение. Он посмотрел на него так болезненно-отчаянно, что к горлу мог подкатить болезненный ком.

— Забери меня отсюда… — слабая, пьяная, изможденная улыбка тронула его губы, и Сюэ Ян поднял руку, коснувшись щеки незнакомца. — …чэнь.

Вся усталость, все недавние скандалы и вся боль так резко подкосили его, что он готов был вырубиться от, можно сказать, одного стакана виски, потому что каждый из тех двух, что он выпил, были лишь наполовину полными, плюс еще и там был лед. Услышав конец незаконченного имени, незнакомец посмотрел на него пристальней, и взгляд его стал больше.

— Мы знакомы? — спросил он, но Сюэ Ян уже его не слышал. Он повис на нем, бормоча что-то о наручниках, поцелуях и о том, как сильно он… жаждет «его».

***</p>

«Я знаю, какой голод мучает тебя…»

Мысли о Сун Лане не давали покоя. Они так ожесточенно ненавидели друг друга, не имея для этого толковой причины, что выплескивая такие свои чувства через секс, делались чрезмерно… голодными. Бывало такое, что Сун Лань, слишком раздразненный, в плохом смысле, Сюэ Яном, принуждал его, а Сюэ Ян неожиданно вырывался и не хотел. Тогда Сун Лань проявлял силу, а достаточно щуплый в сравнении с ним, даже сказать утонченный Сюэ Ян делался жертвой. Не то чтобы Сун Лань был чрезмерно здоровым, просто это Сюэ Ян был половиной от своей изначальной формы. По нему видно было, что он худой не сам по себе, а потому что таким стал, а не был. Он уступал ему в росте, но был телосложения такого, которое выдавало, что он на самом-то деле весьма крепок. Грудная клетка была широкая, талия достаточно узкая и изящная, плавно удлиняющаяся вниз, красивый разлет плеч, ровная, с невыделяющимися позвонками спина. Когда он снимал что-то из верхней одежды и сильнее распрямлял плечи, особенно если под этой одеждой больше не было ничего, его грудная клетка натягивалась, давая слишком четко увидеть те кости, которые так видны быть не должны. И он был белокожим, таким, словно не видел солнца, и это, по мнению Сун Ланя… ему не шло. Он мечтал о том, чтобы увидеть его загорелым, более объемным, с губами красными от пышущего здоровья, а не от того, что те были искусаны до крови или избиты до той же крови. Он мечтал… видеть его таким, каким Сюэ Ян даже не мог, а должен был бы быть, он хотел видеть его… счастливым, в то время как сам Сюэ Ян почти забыл о том, чтобы вообще думать об этом. Забыл даже о том, что забыл. Таким Сун Лань его и видел.

Так вот, их ненавистные столкновения в постели, когда они так гневались, что попросту дрались (Сун Лань в основном придавливал его, Сюэ Ян чаще кричал или матерился, оскорбляя его) всегда заканчивались слишком бурным, в плане содержания и финала, сношением, против которого оба переставали возникать едва слившись. Когда Сюэ Ян чувствовал через насколько сжатые зубы Сун Лань, ненавидя себя и его, всё же поддается желанию и с яростной страстью берет его, Сюэ Ян, побежденный им и находясь в его власти, думал: «Я знаю, какой голод мучает тебя…» Лежа под ним, принимая его через эти грубые несдержанные и подавляющие толчки, слыша его хриплое, сорванное из-за таких довольно мстительных движений дыхание, Сюэ Ян принимался покусывать его уши или шею, сильнее обнимать его за плечи, хорошо понимая насколько тот слаб перед этим желанием. Сун Лань был весьма гордым, и так легко было задеть его гордость, мужскую в особенности. И он имел чувства к Сюэ Яну, и Сюэ Ян об этом знал. Знал, что это был и мужской голод, и любовный… а еще слабость, которую до кровавой хрипоты скрывали, боясь быть осмеянным. Поэтому, когда их ссоры продолжались даже тогда, когда они оказывались в постели, Сюэ Ян, которого жестоко подавляли, кончал уже от того, насколько Сун Лань был перед ним слаб, и даже этой грубостью всё равно неосознанно хотел ему доказать, что… юноша важен для него, хотел докричаться о том, что же он делает с ним, сводя с ума разум, уничижая гордость и терзая чувства.

Они были той еще парочкой, честно говоря. Сун Лань очень жалел, что когда-то поддался ему, что переспал с ним. Сюэ Яну тогда было всего семнадцать, тот еще сюрприз, особенно для копа. Когда их видели вместе, этого часто избитого, с пластырями на лице юношу с затравленным темным взглядом, и мрачного, не пышущего дружелюбием взрослого мужчину рядом с ним, все думали, что очередной бессердечный ублюдок снял себе проститутку, и судя по виду юноши не очень её бережет. Они тогда ходили вместе, эти две черные тучи, так между собой похожие, ведь оба были черноглазыми и черноволосыми. Подобные двум мирам, имеющим общую боль, они невольно притягивались из-за этого сходства, но для утешения были слишком жестоки друг к другу, а конкретно Сюэ Ян так еще и к самому себе. Но всё же… они были очень красивыми, эти две тяжелых темноты, два черных шелка, один подобный плотному атласу, гладкому, но тяжелому, а второй — органзе, держащей любую форму, но… жесткой. Однако лишь снаружи. То было двойное дно, под жесткой органзой прятался мягкий алый шифон, способный вскружить голову, равно как и тяжелый атлас был гладким, нежным, скользящим. Они оба таили в себе чувствительное нутро, и оба прятали его. Сун Лань был тяжелым по характеру, из-за чего его излишняя вспыльчивость и несдержанность могли здорово попортить кому-то жизнь, а Сюэ Ян был жестким, порой даже колючим, неприступным как лаской, так и угрозами. Он ничего не боялся и ничего не хотел, он жил лишь «сегодня», спеша убить время… пока оно убивало его.

Как пара, они были друг другу больше истязателями, чем даже пылкими любовниками, в них обоих жила ненависть и сожаления, и Сун Лань клялся себе, что если бы судьба позволила вернуть время назад, он лучше бы стал этому человеку другом, и если любить его, то только где-то в сердце. Он глубоко сожалел, что дал Сюэ Яну себя соблазнить, что сам соблазнился, что… переспал с ним и продолжает спать. Он… был к нему неравнодушен, но конфликтность их отношений не решалась, годы шли, и это всё больше перерастало в одну сплошную боль. Больные, тяжелые отношения…

Почему же, несмотря на всю свою боль, он всё же хотел быть ему другом, а не вообще отрезать от себя? Потому что… всё из-за того, что Сюэ Ян просто «был». Даже будучи в агонии своей темноты он всё равно был… так прекрасен, так по-особенному красив своим внутренним и внешним существом. Сун Лань не хотел бросать это существо. Слишком глубоко Сюэ Ян пробрался в его прежде неприступное, наглухо закрытое нутро…

— Не вздумай блевать… — голос парня ворвался в его уши, слегка приведя в сознание. — Сейчас, сейчас…

Сюэ Ян полустоял, частично вися на нем, с перекинутой через его плечи рукой. Рука успела онеметь, тот слишком сильно её держал, а поскольку Сюэ Ян висел, то тянулась кожа и мышцы, еще и сдавленные тем, как прижимались к чужому телу. Как они ехали в такси он не помнил, не помнил даже как они вышли. Пришел в себя от позвякивания связки ключей, от звука открывающегося замка и опущенной ручки. Ноги Сюэ Яна были слабы и согнуты в коленях, но его уже не мутило, а зрение стало более четким. Когда они вошли в квартиру, парень закрывал дверь и раздевал их так и придерживая Сюэ Яна на себе, а тот всё еще даже не пытался выпрямиться или хотя бы не висеть на нем. Этот запах… пахло мужиком, красивым мужиком. Сюэ Ян улыбнулся.

— Так… — бросив ключи на, похоже, деревянную полку, парень стал вести его дальше. — Сейчас…

Сюэ Ян проморгался и вдруг резко выпрямился. Парень невольно дрогнул, почувствовав это. Сюэ Ян же прижался к стене и дышал ртом.

— Хочешь пить? — голос ласковый, участливый.

Сюэ Ян стал шумно дышать носом, склонив голову и смотря в пустоту. Свет в квартире не зажигали.

— Хочу… помыться, — прошептал он, чувствуя жар в голове.

— Помыться? — удивился тот. — Да ты едва на ногах стоишь.

— Просто хотел повисеть на тебе подольше.

Ему ответили не сразу.

— Вот как…

Сюэ Ян тихо улыбнулся.

— Ты такой добрый, гэгэ, — медленно пробормотал он. — Я так… благодарен тебе, мое сердце так быстро бьется. Если уж привел к себе, впусти меня в ванную, я хочу ополоснуться.

— Зачем это тебе?

Теперь не сразу ответил и сам Сюэ Ян.