Часть 1 - Близки как никогда. (1/2)

В кибитке слишком тесно: встать и выпрямится во весь рост было невозможно, да и сидеть не особо удобно, потому как деревянное дно повозки было слишком жёстким. Большая часть пространства занята сумками и личными вещами хозяина повозки — цыгана Бахти.

И даже в этой тесноте Бруно и Камило нашли, как можно усесться подальше друг от друга. Провидец этого, конечно, не хотел, но чувствуя, что Камило по какой-то причине сегодня не в духе, старался предоставить племяннику столько пространства, сколько позволяла обстановка. Хотя для Бруно было странно, что Камило, явно не желающий здесь сейчас находится, все же захотел поехать и не выскочил из повозки, как только та тронулась.

С полчаса они помолчали, почти друг на друга не глядя. Но ехать вместе предстояло еще весь день, до самой ночи, так что сидеть и ничего друг другу не говорить просто не получится.

Бруно раздумывал с чего можно начать, что лучше сказать племяннику, чтобы не разозлить, не расстроить сильнее? Слова нужно выбирать осторожно. Провидец решил начать (неловко) нейтрально.

— Эм, ну… п-погода сегодня конечно… — так, не оканчивая непродуманную мысль, попытался завязать диалог Бруно. Тут слов было не подобрать. Погода — сочетание тумана и града. Тревога повисла в воздухе. Солнце нашего города в волнении и печали, а ее сыночек — солнышко поменьше, также в смятении. А вину за это всецело ощущал на себе Бруно.

— Моя мама очень волнуется. — Камило точно не хотел говорить о том, что в оставленном ими доме все сейчас сидят расстроенные. Плохая темя для беседы. Для Камило сидеть в молчании слишком долго было просто невыносимо, хотя разговаривать конкретно с дядей он сейчас не особо хотел, но деваться некуда.

— У тебя мешки под глазами больше самих глаз. Плохо спишь? — Камило заметил это, несмотря на царящий в крытой кибитке полумрак.

— Просто ужасно. — признался Бруно.

— А почему?

— Ну знаешь, мысли перед сном всякие нехорошие в голову лезут, что, бывает, до утра уснуть не могу. У тебя так, наверное, тоже бывает? — Камило задумался.

— Нет. Никогда такого не было.

С пол минуты помолчав, Камило снова попытался начать разговор.

— Та-ак, ты говорил, что мы с тобой уехали, чтобы найти это тел…тепло…

— Телевизор. — Поправил Бруно — Да. Помнишь мы с тобой смотрели мою постановку в исполнении крыс? Вот, телевизор — тоже самое, только внутри там, в коробочке, настоящие люди, представляешь? — Бруно чуть повеселел, рассказывал это племяннику, активно жестикулируя.

— Вот куплю в Боготе такой, привезу в Энканто, будем всей семьей смотреть. — провидец замечтался и на всякий случай трижды стукнул по деревянному полу. Все так удивятся, когда увидят чудеса современной техники. Бруно думал о том, что с телевизором в Энканто смогут больше узнать о внешнем мире. Это могло в перспективе принести много пользы людям, облегчить им жизнь.

— Да, звучит интересно. — Камило чуть улыбнулся, вспоминая «Страсные страсти» в исполнении дядиных крыс.

Как только кибитка проехала горы, выезжая за пределы Энканто, погода прояснилась. На небе сияло солнце, а воздух стал значительно теплее. Даже в повозке стало чуть светлее, когда через брезент стал проникать солнечный свет.

Камило заинтересованно рассматривал дядю, вспомнив что у того есть кое-что очень интересное. И сейчас, пока еще светло, до этого нужно добраться. Просто спрашивать Камило не хотелось, он сам возьмет то, что нужно. Лучший способ — ползти на четвереньках, тихо, словно ягуар, что крадется к своей добыче. Правда в данной ситуации не сказать, что незаметно. Бруно молча наблюдал за этими странными действиями, совершенно не планируя мешать. Камило тем временем уже заполз дяде под руану и в полной темноте ощупывал чужие бедра, в поисках того, нужного…

— Камило, т-ты что там такое делаешь? — Бруно смутился, не сразу поняв, почему племянник решил пошариться у него в штанах, но пресекать это не спешил.

Камило неловко ощупывал бедра, поочередно залазил в карманы, и, пару раз коснувшись точно не того, что нужно, наконец схватил то, что искал.

— Вот, нашел! — Камило вытянул из кармана брюк карту, что перед отъездом дала abuela, вылез из-под руаны и плюхнулся рядом с донельзя красным дядей Бруно. Камило развернул карту и уложил ее к себе на колени, внимательно рассматривая. Благо, с приходом солнца в кибитке достаточно светло, чтобы что-то на ней разглядеть.

-Так, куда нам тут нужно? — непринужденно спросил Камило. Бруно, чуть придя в себя после такого вторжения в личное пространство, склонился над картой.

— Эм, ну не знаю насколько эта карта достоверна… Примерно сюда, на вокзал. — Провидец ткнул пальцем, указывая место.

— А когда мы приедем?

— Сегодня, ближе к ночи, доедем до городка, где есть поездная станция. Завтра сядем на поезд, и думаю, к вечеру уже прибудем в Боготу.

Руана Камило постоянно скатывалась куда-то вниз по плечу. Бруно заботливо подтянул её обратно, оставил руку на плече племянника, приобнимая, притянул еще ближе к себе.

— Камило, мне нужно, чтобы ты запомнил одну очень важную вещь. — совершенно серьезно начал Бруно. Камило внимательно посмотрел на дядю.

— В Боготе будет много разных незнакомых людей. Ты, конечно, можешь болтать с кем угодно и сколько угодно, но! — Бруно поднял указательный палец, отмечая важный момент речи.

— …с чужими людьми не упоминай ни о собственной магии, ни магию нашей семьи, ни тем более Энканто! Никто из людей в городе не должен видеть твоих перевоплощений, и прочих фокусов, запомни это. Пока мы за пределами Энканто, мы — обычные люди из обычной семьи, ладно?

— Хорошо, дядя, я все понял. Никакой магии.

— Ты у меня умница. — самое важное из того, что нужно было сказать, Бруно сказал, и даже позволил себе после этого поцеловать племянника в лоб, на что Камило так хитро, в своей манере, улыбнулся. Все-таки Камило было приятно, когда дядя хоть сколько-то его касался. Даже посидеть пообниматься немного мальчик оказался не против.

— Ну, чем займемся? — в конце концов спросил Камило, вертясь по сторонам, будто в поисках чего-то. Бруно, после бессонной ночи, предпочел бы провести время во сне, или хотя-бы просто спокойно обнимая Камило. Но понимая, что племянник не даст ему спокойно спать, подготовил один вариант, чем они вместе могли бы заняться.

— Есть у меня одна идея… — начал Бруно, но его перебили.

— Гитара! — крикнул Камило, и тут же подорвался с места, выглянул из кибитки, крича: «Сеньор Бахти, можно взять вашу гитарку поиграть? Gracias!»

Невыспавшийся Бруно не успевал ни взглядом, ни мыслями за действиями своего сверхактивного племянника. Камило, метнувшись от одной стенки к другой, быстро раскопал в куче мешков и каких-то тряпок семиструнную цыганскую гитару. И как только он умудрился там ее разглядеть?

Камило снова присел рядом с дядей, уложил гитару на колени и принялся дергать струны. Такое неумелое надругательство над инструментом не оставило провидца равнодушным.

— Это не так делают, sobrino. — Бруно подсел вплотную, приобнимая, взял руки племянника в свои, чтобы уложить куда нужно. Бруно вспомнил простенький гитарный бой с парой аккордов, который легко выучить.

— Вот смотри, тут зажимаешь, — Бруно уложил одну руку на гриф, несильно надавливая на чужие пальцы, зажимая нужные струны. — Так держишь.

— А тут рукой водишь примерно так. — пальцы Бруно ловко скользнули по струнам вверх-вниз. Получился довольно бодрый и чистый звук. Каким- то чудом гитара при таком хранении оказалась нерасстроена.

Камило все запомнил, старательно повторил все, как показали. Получилось косенько и не так звонко, но для первого раза вполне неплохо.

«На струнах моей души ты играешь ловчее» — слабо улыбнувшись подумал тогда Бруно.

— Больно. — Камило одернул нежные, не привыкшие к гитаре пальчики от жёстких струн. — Как ты вообще это делаешь?

— К этому просто нужно привыкнуть, mi amor. — улыбнувшись, Бруно аккуратно взял «пораненную» ручку племянника и так нежно поцеловал от костяшек, до кончиков пальцев. Камило не мешал этому происходить, просто завороженно наблюдал. Почему-то это прикосновение дяди Бруно ощущалось совершенно сокровенным. Чувствуя, как щекотно дядины усы касаются чувствительных кончиков пальцев Камило неспоро осознавал, что дело не столько в прикосновениях, сколько в таком нежном и (зачастую излишне) трепетном отношении. Бруно просто любил его, как умел. Любил, заставляя смущаться и краснеть.

— Нет, играть на гитаре точно не моё. — Камило поспешно передал дяде инструмент. Дело вовсе не в том, что Камило не может играть. Бруно безумно умиляло, как Камило смущенно поджимал ладошки и опускал голову, явно стараясь скрыть дрожащие пальчики и покрасневшие щеки. От внимательности Бруно мало что можно было утаить.

— Сыграй лучше сам что-нибудь, а я спою.

— Я так давно не играл…– Бруно десять лет не брал в руки гитару. Никаких песен он уже совершенно не помнил, поэтому сейчас просто наигрывал случайные аккорды, давая рукам привыкнуть к гитаре. Выходила эдакая вольная импровизация, к которой быстро подключился Камило, мурлыкая что-то свое, совсем не связное. Но почему-то вместе они звучали так гармонично.

«Гармония — это сочетание противоположностей.» — именно это высказывание старого мудреца пришло Бруно на ум. — это буквально про нас с тобой, Камило.

Сложно представить более разных и не подходящих друг другу, но одновременно столь похожих людей. В любом общем деле, будь то музыка, театр или даже простая уборка, у них ловко получалось друг под друга подстроиться. Это и было то бесценное, что Бруно между ними ценил, а Камило просто принимал как данность.

Хоть и талантом попусту вести время Бруно не обладал, но, вот так мучая гитару, удалось прикончить целый час.

— Люблю слушать твой голос. — тихо, словно рассказывая тайну, признался Бруно. Камило снова покраснел, хотя и знал, что прекрасно поёт.

— Ты красиво играешь, дядя.

— Да что ты, я даже не играю. Просто какие-то случайные аккорды. — Бруно отложил гитару в сторону. К музыке стоит вернуться, когда у него снова появятся силы и заняться этим основательно.

— Может, займемся чем-нибудь еще? Скажем, книжку почитаем? Я тут взял кое-что, чтобы не скучать в дороге… — Бруно полез в дорожную сумку, и, недолго в ней ковыряясь, достал книгу и протянул племяннику.

— Дон-Кихот? Серьезно? — с саркастичной улыбкой обратился Камило.

— А что такое? Мне казалось тебе нравится подобное. — Бруно даже расстроился, что не угадал с выбором.

— Да, мы постановку с ним уже сотню раз делали. Я его почти наизусть знаю. По крайней мере за Санчо, бакалавра и цирюльника.

— А вообще, хорошо, что ты взял его. Знаешь, я тут подумал, ты бы идеально подошел на роль Дон-Кихота, а роль Санчо я мог бы сыграть и без книги… — Бруно понимал, к чему клонит племянник, но пока не решил, нравиться ему эта идея или нет. Бруно, будучи слишком застенчивым для сцены человеком, до безумия любил актёрское дело. От этого провидец с неподдельным восхищением мог буквально часами наблюдать за игрой Камило. Этому мальчику с самого детства это давалось так просто, словно он рожден для сцены. Но сейчас сил провидцу едва хватало, чтобы не уснуть на месте.

— Раз уж в театре играть более не могу, то хоть с тобой займусь любимым делом. Так, давай…

Последняя фраза зацепилась за ухо. Бруно не мог не спросить…

— Подожди, а почему не можешь?

— Мне бабушка с мамой запретили. Если коротко, то там история такая пренеприятная вышла, я захотел попробовать сыграть в главной роли… — Камило замялся, как-то необычно долго подбирая слова. — Не вышло, в общем. И теперь мне вообще нельзя заниматься в театре. Вот так.

Бруно понял, что племянник по каким-то причинам многое не договаривает. Провидец знал, что Камило обычно за главные роли не брался, предпочитая участвовать в спектакле во многих эпизодических ролях сразу. С чего бы он решил изменить это? Есть еще одна странность. Камило не могли запретить заниматься одним из самых любимых занятий просто из-за творческой неудачи. Скорее всего подобная мера могла быть наказанием… Было сложно представить, за что семья могла поступить с ним столь жестоко. Бруно все же хотел аккуратно узнать, что случилось.

— А в каком спектакле ты хотел сыграть главную роль? — тихонько спросил Бруно.

— Ромео и Джульетта. — чуть смутившись ответил Камило. Бруно удивился ответу, хоть и постарался этого не показать. Он явно не хотел говорить на эту тему, поэтому Бруно стоит задавать вопросы аккуратно.

— И с кем в дуэте?

— с Роберто. — хоть и мыслительные процессы в сонном мозгу шли вяло, Бруно быстро удалось собрать несложную логическую цепочку. Роберто, этот дружок Камило, не стал бы играть Джульетту, ибо комплекцией на даму совершенно непохож, а у Камило с его даром могло бы получится.

— Так значит ты хотел играть Джульетту. — зачем-то вслух утвердил провидец, уже начиная понимать, в чем может быть дело…

— И что с того? — подскочив с места резко спросил Камило. Вся та ситуация уж очень его задевала, по-видимому. Бруно был бы рад не копаться в проблемах племянника, но как бы тогда он мог помочь их решить?

— Просто интересный выбор. Мне кажется, что ты бы справился с этой ролью. — спокойно сказал Бруно, заканчивая неприятный разговор. Оставшуюся информацию можно будет вытянуть чуть позже.

— Давай больше не будем об этом, хорошо? — сказал Камило, грустно опустив взгляд в книжку он бегло просматривал строки, выбирая наиболее интересный фрагмент.

— Конечно, мой верный Санчо, у нас более нет времени на всякие разговоры! — Бруно очень старался звучать словно полный сил рыцарь, но получился больше усталый старик. Но так даже больше соответствовало книжному оригиналу, Камило тоже это подметил. Бруно понял это по одобрительной улыбке племянника.

— Сколько обездоленных не спасено, сколько чудовищ не побеждено.

Бруно переполз с пола на дорожную сумку, чтобы было хоть немного больше пространства для маневра.

— Ваша милость, примите сии доспехи. — Камило встал на одно колено, и как подобает оруженосцу, подал Бруно ведро, которое провидец уже привычно натянул на голову, но не полностью, оставляя чуть приоткрытыми глаза, чтобы можно было читать.

— Я готов бороться с открытым забралом, чтобы враги навеки запомнили лицо рыцаря, что их одолел! — обыгрывая свое приподнятое ведро сказал Бруно.

— Рыцарь «Печального Образа» и я, твой верный Санчо Пансе едем на встречу приключениям. –также весело проговорил Камило. Он, наконец, долистал до нужного, и протянул книгу уже готовому к этому безумию Бруно.