Глава 16: Когда ты выигрываешь (1/2)

Элайджа завел ее руки за спину и связал их, проверяя пальцами, крепко ли. Затем он обошел ее и прислонился плечом к дереву, откинув прядь волос с глаз.

— У тебя четыре минуты, — мягко сказал он.

Она перекрутила веревки и легко нашла петлю. Самым трудным было выяснить, какой узел он использовал.

— Почему четыре минуты? — спросила она, большими пальцами пытаясь прощупать узел.

— А почему не четыре минуты?

— А какие гнусные планы придумают похитители за четыре минуты? — она потянула за петлю, но только ещё туже затянула. Елена прикусила губу, уставившись на него только потому, что пыталась представить себе узлы. Знала ли она вообще этого человека, или он просто хитрил?

— Мы, мужчины, известны своей простотой, — легко сказал он. — Возможно, они просто захотят продать тебя в рабство.

Елена фыркнула.

— Они могли бы, но тот, кто достаточно глуп, чтобы купить меня, захочет вернуть свои деньги, — пробормотала она себе под нос, хотя он услышал и рассмеялся.

Она сдвинула локти, и верёвка поддалась, когда Елена потянула определенным образом. Толстое грубое плетение неприятно натирало кожу до жжения, что приятно успокаивал холодный ветерок. Но она не могла освободиться от четырех петель, поэтому он вскоре сказал, что время вышло.

— Что ты сделала? — хотел знать он, расхаживая вокруг нее. — Ты испортила мою тяжелую работу!

— У меня почти получилось! — запротестовала она. (Вообще нет!)

Его пальцы теребили веревки, едва касаясь ее запястий. Она откинула руки назад, чтобы ему было комфортнее, и, к сожалению, не предупредила, поэтому задела костяшками пальцев перед его туники… и внушительных размеров выпуклость.

Елена повернулась к нему, открыв рот, чтобы извиниться, но его пальцы все еще были на веревках. Она не удержалась и повалилась на него, он свободной рукой схватил ее за талию, и внезапно Елена перестала чувствовать холод.

Она чувствовала его бешено колотящееся в груди сердце. Его твёрдая длина прижималась к ее бедру, и Елена невольно задержала дыхание от его жара, напряженного тела, сильной хватки.

Она открыла и закрыла.

— Татия, — тихо сказал он. Затем покачал головой и обошел ее, снимая веревку. Он направился домой, наматывая бечёвку на ладонь и локоть, уши покраснели. — Мы должны идти.

Елена была поражена.

У него был… кинк на связывание? У Элайджи? Кинк? Серьезно?

— Я… — она хотела сказать ему, что все хорошо. Возбуждаться, когда смотришь на того, кого любишь, прекрасно. — Элайджа. Подожди.

Он остановился, но сосредоточился только на веревке в своих руках, рывками наматывая ее. Его челюсть сжалась, и Элайджа тяжело сглотнул, покачав головой.

— Я не знаю, что со мной не так, — сказал он. — Мне неприятно думать о тебе в… Давай остановимся на этом.

— Я не хочу останавливаться, — четко сказала она. — Я не думаю, что с тобой что-то не так.

— Чувствовать… то, что я чувствую, — Элайджа прищурился, уставившись в пол. — Я обожаю тебя и хочу защитить, я хочу, чтобы ты была в безопасности. Это прямо противоречит… этому развлечению с веревкой. Я не могу с чистой совестью допустить этого. Я должен был прекратить все в ту же секунду, когда понял, что я… склонен к этому. Я… Татия, я не смогу до конца выразить, как мне жаль…

— Не извиняйся за то, что хочешь меня, — тихо сказала она. — Это несправедливо по отношению к тебе. У тебя есть чувства ко мне, и ты не можешь отвечать за реакции своего тела.

— Я извиняюсь не за свои светлые чувства, — он поднял глаза, вся кровь отхлынула от его щек. Элайджа выглядел бледным, дрожащим и полным сожаления. Елена задалась вопросом, что Татия подумала бы о его кинке. — А за те, что я не могу контролировать и что мне не нравятся.

— Тебе не нравится видеть меня связанной? — она выгнула бровь и перевела взгляд на его пояс. — Потому что мне кажется наоборот.

— Не дразни меня, — мягко сказал он. — Я чувствую себя монстром.

— Ты далеко не монстр, Элайджа, — Елена взяла его за руку, и он опустил взгляд на ее пальцы. — Я бы не стала доверять монстру, не так ли?

Он сглотнул.

— Я не хочу это чувствовать, — сказал он. — Когда я вижу тебя… вот так…

— Тебе не нравится, что вызывает мой связанный вид? — она встала перед ним, когда он попытался убежать, решительно шагнув в сторону. Елена сжала пальцы на его запястье, и он снова сглотнул. — Или это что-то другое?

— Татия, — тихо сказал он. — Мы остановились. Я больше не поставлю тебя в такое положение. Не тогда, когда мои намерения… менее чем благородны.

Елена схватила его за тунику, когда он сделал шаг назад. Она нахмурилась, изучая его лицо — панику, страх в глазах. Он так, так волновался, что она испугается. Его завела какая-то веревка? Вот так удивление.

Стефан дрочил по три раза в день, когда у нее были месячные — и его брат тоже!

— Свяжи меня, — сказала она.

— Что? Нет. Татия, ты… ты такая хорошая, ты не заслуживаешь этих… непонятных, ужасных…

Она вырвала веревку из его рук и быстро обмотала ее вокруг своих запястий. Елена завязала, продев конец в последнюю петлю и туго затянув зубами, пристально глядя на него при этом.

Затем она прижала обе связанные руки к его груди — к его грохочущему сердцу — и поднялась к воротнику, ее ледяные кончики пальцев прижались к пылающей коже. Элайджа вздрогнул, но не сделал ни малейшего движения, чтобы отступить.

— Тебе нравится видеть меня связанной. Ты находишь это отвратительным? Видеть меня?

— Тебе раньше причинили боль, — рассуждал он. — Ты пострадала, и хотя я точно не знаю, насколько сильно, я догадываюсь. Я не хочу, чтобы ты… снова переживала это, особенно со мной, ради какого-то… мимолетного увлечения.

— Ты ошибаешься, — четко сказала она, заставляя его тело расслабиться от облегчения. — Они не трогали меня так. Если все думают обратное, пусть. Мне все равно. Но ты должен знать. Есть и другие причины, почему я не говорю, куда я пошла или что произошло. Я никогда не испытывала страха за свое тело, это я точно знаю. Я потеряла свою одежду, когда ты нашел меня, потому что они позволили мне искупаться в уединении. А потом я побежала.

Его взгляд смягчился, и он медленно потянулся, чтобы обхватить ее шею руками, мягко поглаживая пульс.

Она улыбнулась, вздернув подбородок.

— Такая умная, — сказал он. — Такая решительная. У тебя такой сильный дух.

— Скажи мне, Элайджа, — сказала она. — Скажи мне, чего ты боишься. Глядя на меня в этих веревках, ты думаешь, я развалюсь на части?

Он покачал головой.

— Так что тебе нравится? — тихо спросила она. — Что тебя так… будоражит?

— Я только… — он выдохнул, большие пальцы замерли на ее пульсе. — Мне нравится видеть, как ты… борешься. Но ты мне полностью доверяешь, ты готова быть уязвимой со мной. Мне нравится, что ты борешься, твой внутренний огонь выходит на поверхность, и это напоминает мне, что ты живая. Но ты позволяешь мне… тот факт, что ты позволяешь мне стать тем, кто… кто забирает у тебя… Это мне нравится. Я знаю, что я ужасен. Я знаю, что это неправильно…

Елена вцепилась пальцами в тунику и потянула вниз, чтобы оставить поцелуй на его груди, прижавшись холодным носом к горячей коже.

— Я думаю, ты замечательный, — сказала она и еще раз поцеловала грудь, где билось сердце, прежде чем отпустить рубашку и отстраниться. Это была опасная игра, потому что он был явно возбужден, Елена посмотрела на него, засунув пальцы под плотную ткань и не смогла сдержать легкого вздоха. — Я думаю, что ты лучший из мужчин.

— Можно мне поцеловать тебя? — прошептал он, наклоняя голову.

Елена думала, что умрет, если он этого не сделает.

***</p>

— Тебе пора прекратить эти похождения, — пожурила Ребекка. — Если мой отец узнает…

— Тогда ему лучше не знать, — парировала Елена. — У меня не было времени на себя целых три дня, я могу обойти всю деревню, если мне, черт возьми, захочется.

— Все у тебя было! — обвинила Ребекка, уперев кулаки в бедра. — Ты развлекалась с моим братом!

— Элайджи даже не было, — резко сказала Елена.

— Элайджа? — Ребекка усмехнулась. — Я про Никлауса.

— Никлауса? — повторила Елена и непонимающе посмотрела на блондинку. — Что я сделала?

— Он влюблен в тебя, — язвительно сказала Ребекка. — Точно так же, как все вокруг влюблены в тебя. Ты с ним флиртуешь уже несколько недель подряд! Не отрицай этого!

— Что?! Никлаус? Я не интересуюсь и никогда не буду интересоваться Клаусом!

— Ты вся такая хорошая с ним! — огрызнулась Ребекка. — Даже мама говорит, что он одержим тобой!

— О, что, из-за того, что я не противная с ним, я, должно быть, ужасная кокетка? — возмутилась Елена, с вызовом вздернув подбородок. — Что ж, по этим меркам, Ребекка, ты ничем не лучше опустившейся шлюхи.

Полные губы блондинки приоткрылись. На секунду она, казалось, не находила дар речи.

— Как ты смеешь! — закричала она.

— Как я смею? — крикнула Елена в ответ. — Как я смею?! Ты только что обвинила меня во флирте с Никлаусом за то, что я была вежлива с ним, когда сама строишь глазки каждому, кто хоть взглянет на тебя.

Родители Татии пришли посмотреть, из-за чего весь сыр-бор. Ребекка наговорила еще гадостей, и Елена ответила ей тем же, что означало, что девочки в мгновение ока устроили драку.

Елена не знала, как они оказались на улице. Она упала, намотав волосы Ребекки на кулак, Майклсон в ответ вцепилась ей в плечи, расцарапывая до крови. Блондинка взобралась на нее сверху и зарядила смачную пощечину, отчего голова Елены откинулась в сторону, в ушах зазвенело от силы удара.

Она увидела быстро приближающиеся к ним тени и не знала, кто они, но поняла, что они хотели прекратить драку. Поэтому Елена поспешно сжала кулак и ударила девушку.

Ребекка повалилась в бок, и Елена нависла на неё, получив по плечу локтем. Сердито рыкнув, Гилберт потянула ее за волосы.

— Хватит! — закричал отец Татии, пытаясь поднять Елену за талию.

Но она потащила Ребекку за волосы за собой. Майклсон, морщась от боли, перевернулась и ударила кулаком прямо в нос Елены.

Она не сломала и даже не разбила его, но удар был достаточно сильным, чтобы заставить ее отпустить волосы. Отец Татии упал на колени от неожиданности, и Елена вскочила и со всех ног бросилась в лес.

Она бежала, бежала и бежала, ее ноги болели, но в основном онемели от холода. Через некоторое время Елена поскользнулась на темной, обледенелой земле, зажимая рукой распухший нос.

— Ай, — она перевернулась на задницу и осмотрела свои руки на предмет повреждений. — Черт.

Было холодно даже дышать, но Елена сидела и глубоко дышала в течение добрых нескольких минут, успокаиваясь после бега. На внутренней стороне лодыжки был порез, холодный лунный свет на коже потеплел, и она поняла, что кто-то с факелом приближался к ней.

Она быстро подобрала ноги и прижалась спиной к дереву, стараясь сделать себя как можно незаметнее. Елена прищурилась от яркого света, едва различая фигуру, одетую в меха, которая неуклюже продвигалась вперед.

Человек уверенно двигался по этой части леса, высоко поднимая факел, чтобы осветить дорогу. Он не замедлил шага, когда приблизился, его внимательные глаза осматривали все вокруг.

Наконец она различила лицо Элайджи и облегченно вздохнула.

«Он так молод», — промелькнуло у нее в голове. Элайджа, которого она знала в 2000-х годах, был физически намного старше, с морщинами вокруг глаз и более узкой талией.

— Элайджа, — тихо сказала она.

Он немедленно повернулся к ней, его взгляд упал на кровь на ее ноге. Элайджа сбросил с плеч огромную шкуру и встал перед ней, воткнув факел в землю.

— Ты точно найдёшь свою смерть, — пробормотал он и укутал ее. Элайджа присел на корточки, обхватил лодыжку и внимательно осмотрел. — Порез неглубокий. Тебе больно?

— Нет.

— А должно быть, — строго сказал он, осторожно ставя ее ногу обратно. Его глаза были темными, брови опущены, когда Элайджа встретился с ней взглядом. — Ты причинила боль моей сестре.

— Мне жаль, — сказала Елена. — И я извинюсь перед ней. Я не знаю… Я не знаю, что на меня нашло. Я думаю, просто всего накопилось…

Он втянул воздух сквозь зубы и обхватил ее лицо, повернув подбородок к свету.

— Боги небесные, твой глаз, — сказал он.

— Да, у неё отличный хук, — сказала она, не задумываясь о том, как неправильно это звучало на их старом языке. Быстро сообразив, она добавила: — Она здорово меня ударила.

— Ничего не сломано, — сказал он, наклоняясь немного ближе. — Но, конечно, она сильно тебя ударила. Твой глаз чернее пепла.

— Я почувствовала, — призналась она и прикусила губу, когда ее взгляд опустился на его губы, которые были так близко, но не так, как ей хотелось бы. Его руки были такими теплыми, и она чувствовала вкус эля, который смешивался с его дыханием. Елена снова посмотрела ему в глаза и увидела, что он смягчился. — Я не хотела причинить ей боль, Элайджа, правда. Я просто хотела прогуляться.

— Она так и сказала, — сообщил он, отпуская ее подбородок. — И она была права, остановив тебя. В одном только платье, Татия? Мало того, что ты не одета по погоде, если мой отец узнает…