Глава 5: Рай (1/2)

Елене нельзя было издавать и звука, потому что они находились в пределах слышимости и ещё не все спали. Ночь была тёмная, как смоль, пение сверчков разносилось по лесу, сердце бешено колотилось в груди в одном ритме с его.

Элайджа вцепился в ее бёдра, царапая смуглую кожу ногтями, капельки пота стекали по вискам и спине, несмотря на то, что было весьма прохладно. Он прижался губами к ее ключице и держался за девушку так, словно та могла исчезнуть. Его длинные каштановые волосы были влажными на концах и теплыми у корней, куда она запустила пальцы.

Она опустилась и сделала глубокий вдох, чувствуя, как его возбужденный член так правильно и совершенно приятно растягивал, наполнял ее. Елена села на его бёдра, задыхаясь от ощущений и мокро целуя щёки, лоб, шею. Она медленно дышала, зажмуриваясь, чтобы не закричать, когда приподнялась и опустилась обратно. Елена прикусила его мочку и игриво потянула ее.

— Ты такой твердый и большой, — прошептала она.

Он сдавленно промычал, словно пытаясь заставить её замолчать.

— Так глубоко, — она прижалась к нему грудью и облизнула губы, уверенно покачивая и вращая бедрами. — Ты даже не представляешь, как приятно, когда ты такой твердый, Элайджа.

Он двигался внутри нее в устойчивом темпе, тихо рыча, зажав язык между зубами в концентрации. Елена захныкала, и мужчина замедлился, полностью остановившись и обхватив ладонями ее лицо.

— Татия, тише, любимая…

— Давай, не останавливайся, — настаивала она, двигаясь ему навстречу. Он рыкнул, прижавшись лбом к ее плечу, и та обняла его за голову, жарко дыша в ухо. — Я хочу этого. Наполни меня.

— Ты испачкаешься…

— Какая, черт возьми, разница, — она за волосы оттянула его голову от себя, глядя в отчаянные глаза, он едва контролировал себя. — Я приму это. Я хочу этого. Я хочу, чтобы твое семя было во мне, когда ты уйдёшь домой и оставишь меня одну.

Он рвано вздохнул.

Елена почувствовала, как вспыхнул огонь между ними, она потянула его за волосы, вызывая тихий стон мужчины. Голова закружилась от удовольствия, и Елена начала быстрее прыгать на члене, несмотря на то, что его влажные руки пытались удержать ее за бедра на месте. Мокрые шлёпки их тел были такими непристойными, но ей это нравилось.

— Я поиграю с собой, попробую тебя на вкус, — пообещала она, шепча ему на ухо. — Элайджа, мне так хорошо, пожалуйста, пожалуйста, наполни меня своим семенем. Мне нужно, чтобы ты… сделал меня грязной. Пожалуйста, Элайджа, наполни меня, чтобы я могла попробовать тебя, когда ты уйдешь…

— Я не хочу останавливаться, — тихо сказал он, целуя шею.

— В конце концов, мы должны остановиться, — промурлыкала она и вырвалась из его дрожащей хватки, как змея, поднимая и опуская бедра быстрее и резче, с шумом втягивая воздух, когда Элайджа изменил угол и попал куда-то, вызвав электрические искры по всему телу. — Вот так…

Он тихо выругался, схватил ее за задницу и, упершись пятками, рывком толкнулся в нее.

Елена почувствовала, как его член запульсировал, после изливаясь, Элайджа тихо простонал, и девушка ускорилась, продлевая его оргазм. Из-за амплитуды движений хлюпающие, чавкающие звуки стали громче, звуча ужасно пошло.

Элайджа вдохнул полной грудью, Елена расслабилась, волосы прилипли к влажной от пота спине, руки мягко сжимали его бицепсы. Она наклонилась и поцеловала его в губы.

Отстранившись, он наклонил голову и обхватил губами сосок, она потянула его за волосы, но это только раззадорило его и заставило сосать сильнее.

— Элайджа, — предупредила она, стараясь говорить как можно тише. Его отец был всего в нескольких метрах от них, тихо разговаривая с отцом Татии за дверью, а Ребекка тихо похрапывала на расстоянии вытянутой руки. — Я слишком чувствительна.

— Ты должна кончить, — мягко сказал он, притянув ее к себе и прошептав на ухо: — Я настаиваю, — и дразняще провёл языком по ушной раковине.

— Мне это не нужно, — она попыталась встать, напрягая мышцы, крепко ухватившись за него.

— Но я хочу, чтобы ты кончила, — пробормотал он, запустив руку в ее спутанные волосы и потянув. Элайджа притянул девушку обратно к себе, несмотря на недавно пережитый оргазм, он начал двигаться в плавном темпе. Елена зажала рот ладонью, чтобы приглушить звуки удовольствия. — Давай, милая.

Она хотела возразить. Но то, как он смотрел на неё и как неумолимо опускал на свой член, дало понять, что его не остановить.

— Я не могу молчать, — прошептала она, пихая его в грудь. — Элайджа.

— Это неважно, — ответил он и поцеловал ее в губы, мягко и медленно, прежде чем спуститься к аккуратной груди и обхватить маленькую горошинку соска. Он качнул бедрами, закатывая глаза от того, какой узкой, влажной и горячей она была. — Ты должна кончить.

Она застонала, и Элайджа снова припал к ее опухшим губам, пытаясь заглушить любые звуки. Елена снова толкнула его в грудь, но он перехватил ее руки и переплел их пальцы, прижимаясь к ней как можно ближе.

— Я настаиваю на твоём удовольствии, — тихо прошептал он ей на ухо. — Чтобы я не просто воспользовался твоим телом.

— Я знаю, что ты не… — она попыталась отстраниться, боясь привлечь внимание окружающих, но это только заставило его толкаться в неё усерднее, резче. — Лайджа…

— Ты довела меня до края своими прекрасными словами, — поддразнил он и наклонился, посасывая кожу на шее до красной отметины, на что она плотно сжала губы, мыча от приятных ощущений. — И я доведу тебя…

— Своим прекрасным членом? — выпалила она в ответ, выгибая спину, как будто хотела убежать от этой сладкой пытки, но вместо этого Элайджа вошёл в неё под другим углом, заставив увидеть звёзды перед глазами.

***</p>

Елена проснулась в большой кровати, рука зажата между ног.

«Тише», — она так ясно помнила, как он шептал ей это на ухо. Девушка прижала ко рту подушку, чтобы заглушить рваный вздох и отчаянный вскрик. Все тело горело. Она поймала себя на том, что непроизвольно во сне потирала свой клитор, что возбудило ее, сделало мокрой и отчаянной. Елена откатилась в сторону. Она не могла успокоиться, забыть о потребности в разрядке, удовольствии.

Сердце бешено колотилось в груди, рука все еще была зажата между ног, пальцы прижимались к хлопковой ткани трусиков, не осмеливаясь забраться под них. Елена выпустила подушку из рук и судорожно вздохнула.

Она тяжело сглотнула, облизывая губы. Они пересохли от волнения, все были искусаны. Елена вспомнила, как ей приходилось кусать их в прошлом, чтобы не сойти с ума от удовольствия. Ей нужно было стараться не кричать и не умолять, чтобы не остановить их грязную, маленькую игру.

Она вспомнила, что Элайдже тогда не нравилось, что она кусала себя до крови. Ему казалось, что это он виноват в ее ранах.

Елена села и попыталась не думать о том, что сейчас Элайдже скорее бы понравилась ее кровь.

***</p>

Елене было трудно смотреть на него в настоящем, не представляя их тихое занятие любовью, то, как они постоянно нуждались в близости и одновременно не хотели быть пойманными. Он был джентльменом до мозга костей. Он мог любить самозабвенно и страстно, быть нежным и грубым в зависимости от ее желания. Если, конечно, она не пыталась довести его до оргазма вперёд себя, тогда Элайджа воспринимал это как вызов.

Пока их отношения были в тайне от их семей, репутация не страдала, хотя все знали, что они вместе, но ничего конкретного. Например, никому не было известно о том, что Елена вставала перед ним на колени и брала его член в рот с таким удовольствием, что у него подкашивались ноги.

«Нет», — твердо сказала она себе. — «Я не буду думать о том, как отсасывала Элайдже, пока ем куриный бургер».

«Но…» — заговорили гормоны. — «Ты все равно подумаешь об этом. Будет лучше, если ты положишь что-нибудь вкусное в рот!»

Поприветствовав Элайджу и поблагодарив за бургер, она взяла пакет и заставила себя удалиться в свою комнату. Едва Елена вышла из кухни, как он встал перед ней, приподняв бровь.

— Тебе что-то снилось, — сказал он. — Твое сердцебиение сбилось с ритма. Я не знал, хочешь ли ты, чтобы я помог тебе.

«Я хотела».

— Ничего страшного, — она прочистила горло. — Это был просто сон.

— Я могу контролировать сны, заменять их другими. Если хочешь, я мог бы…

— Нет, нет, я в порядке, — быстро сказала она. — Все хорошо. Спасибо.

Но он не сдвинулся с места, и она тоже.

— Ты даже не смотришь на меня.

Она встретилась с ним взглядом и невольно задумалась о том, что у него такие короткие волосы, а ей так нравилось тянуть его за длинные пряди. Елена опустила глаза, потеряв внезапный прилив храбрости.

— Какой бы это ни был сон, что бы я ни делал…

— С чего ты взял, что я видела тебя?

— Ты говорила во сне.

Ей в голову пришла идея, и Елена посмотрела на него из-под ресниц с вызовом и любопытством. Он выглядел не собранным, а виноватым.

— Что я сказала?

Его кадык качнулся.

— Мое имя.

Чушь.

Она за весь сон ни разу не сказала просто его имя, было даже обидно, что Элайджа так солгал. Она шептала его в тихом подобии молитвы.

Елена понимала, что, по его мнению, он поступил с ней неправильно, из-за него она забеременела. Но в его глазах был другой оттенок вины.

В голове сразу появилась коварная идея, ее подсознание прошептало голосом Кэтрин Пирс: «Это моя девочка».

Она расправила плечи, заставила себя посмотреть ему в глаза:

— Это был сексуальный сон, Элайджа, — Елена бросила ему вызов и почувствовала, как покраснела, щеки покрылись ярким румянцем. — Мы были в крошечной комнате, на меху, Ребекка спала рядом с нами. Я сидела на твоих бедрах.

Элайджа раскрыл рот. Спокойное выражение лица сменилось шоком, и ей понравилось это. Он лихорадочно бегал глазами по девушке, пытаясь узнать, о чем она думает.

Елена шагнула вперед, и Элайджа отступил, склонив голову.

— Ты не мог просто уйти, — сказала она как ни в чем не бывало. — Ты кончил в меня, и я хотела уйти. Мы должны были вести себя тихо, но было так мокро и горячо, что мы едва могли дышать без лишнего шума. Ты сказал, что хочешь, чтобы я кончила, но я отказалась, тогда ты схватил меня за волосы и не отпускал, пока я не достигла ор…

Он отступил, закрыв ладонью рот. Это был его эквивалент затыкания ушей, поэтому она замолчала, ожидая, пока первородный успокоится.

— Так это был не просто сон? Это было воспоминание, — решительно сказала она. — Твоё воспоминание.

— Да, — выдохнул он. — Я не знал, что делюсь этим. Прости меня, Елена.

— Хорошо, — сразу ответила она. — Но я хотела бы съесть бургер, не думая об этом, ладно?

— Конечно, — он отошел в сторону. — Поверь мне, я не знал, что я…

— Просто… — она положила ладонь ему на грудь, чувствуя быстрое сердцебиение, и поняла, что избежала его расспросов, использовав крайне коварную тактику. — Я верю тебе. Но мне нужно немного побыть одной.

— Да, — согласился он. — Все, что ты захочешь.

Она похлопала его по груди, месту, которое ей хотелось бы поцеловать, и вернулась в спальню с бургером.

Если Элайджа думал, что она разозлится из-за такого внезапного вторжения в ее голову, то он вероятно забыл ту часть, где Елена содрогалась от оргазма. Если все было неслучайно, то вряд ли он задавал ей бы вопросы.

***</p>

Элайджа встал из-за стола, застегивая пиджак с вежливой улыбкой.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, я просто… подумала… — сказала она, теребя рукава. — Ты занят?

— Нет.

— Ты работаешь без передышки уже несколько часов.

— Для тебя я не занят, — он поправил манжеты. — Что я могу сделать?

Она обхватила себя за талию, ссутулив плечи.

— Я себя отвратительно повела, — призналась она. — Я не должна была этого делать. Не могу винить во всем свои перепады настроения. Так что я просто хотела извиниться.

— Елена, те воспоминания, что я показал тебе, — тихо сказал он, — учитывая нашу нынешнюю ситуацию и все то, что между нами произошло, были неуместны. Это несправедливо по отношению к тебе. У меня много воспоминаний о женщинах с таким же, как у тебя, лицом, и тот факт, что я сейчас все время рядом с тобой, я… У меня нет оправданий. По правде говоря, я и не подозревал, что думаю об этом.

Но Элайджа как всегда взял всю вину на себя.

— Я… сама этому поддалась, — сказала она, опустив голову. — Я… ты… Когда ты прикоснулся ко мне, к животу, чтобы быть как можно ближе к ребёнку, я позволила этому случиться. Я хотела, чтобы ты это сделал. Я… Я не позволяла никому прикасаться ко мне с похорон.

— Твоей тети?

Она кивнула.

— Люди пытались прикоснуться ко мне, обнять, словно понимали мою боль, словно им было не все равно, словно они хотели мне помочь. Я и забыла, что я… знаешь, тактильный человек. Я не могу винить беременность или гормоны в желании объятий и прикосновений, но… — ее лицо было все красное, она чувствовала, как горит ее кожа, ей хотелось снять кофту. Елена закатала рукава и пожала плечами. — Я скучаю по контакту. Так что мне жаль, что я купилась на… этот сон и не смогла держать руки при себе.

Она сглотнула.

— Я знаю, что это нелегко, — призналась Елена. — Быть рядом со мной, когда я так похожа на…

Последовала пауза.

— Ты совсем не похожа на Катерину, — пробормотал он. — И если тебе что-нибудь понадобится от меня, что угодно, для твоего комфорта, только скажи.

Она хотела закатить истерику, хотя понимала, что это неправильно. Елена хотела оставить все как есть и позволить ему думать, что это он заставил ее увидеть такой сон, что это исключительно его воспоминание, но Гилберт была тоже виновата, на месте Татии была она. Если бы Элайджа понял, что они оба разделили этот момент, то он заинтересовался бы, сколько времени она пробыла в прошлом.

— Мне не следовало вот так тебе предъявлять, — продолжила она. — То, что я видела, это не… Я была…

— Я поставил в неловкое положение нас обоих, — признал он. — Ты стала свидетелем, я потерял контроль. Этого больше не повторится, уверяю тебя.

Елена медленно кивнула и решила сменить тему разговора.

— Меня сегодня не тошнило, — сказала она, рассматривая картины на стене.

— Это хорошо, — признал он.

Елена расхаживала по комнате, обнимая себя за талию, положив руки на живот, где рос их сын. Картины были подобраны со вкусом, яркие, абстрактные и лишенные глубинного смысла.

— Что ты делал?

— Я искал врачей для тебя, — признался он, прислонившись к столу и засунув руки в карманы. — Я хотел узнать побольше, прежде чем мы решим насчёт родов. Есть ли способ родов, которого ты решительно против?

— Мне все равно, главное, чтобы ребёнок был целым и невредимым, — она улыбнулась и посмотрела на него.

— Тогда я продолжу поиск, — он склонил перед ней голову. Последовала пауза. — Елена, что насчёт анестезии? Я бы не хотел, чтобы роды были…

— Ужасными? — сухо спросила она и сумела вызвать у него улыбку. — Я больше не боюсь боли. Я знаю, что будет больно. Кроме того, многие женщины рожают.

— Хорошо, но мы пока оставим этот вопрос открытым, — сказал он.

— Это единственная боль, которая предназначается мне по рождению, — задумчиво призналась она, глядя на картину. — Учитывая мою жизнь за последние три года, я рада, что хоть к чему-то могу подготовиться.

Единственным звуком в комнате было тиканье часов, стоявших в дальнем углу. Ей было интересно, слышит ли он сердцебиение ребенка. Тоби. Она не могла не приложить руку к животу и не погладить его, думая о сыне.

— Это старая картина?

— 1960-х годов, — признался он. — Ее подарил мне старый друг, который, по-моему, подсел на наркоту.

Она хихикнула. Забавно слышать, как Элайджа произносит слова «подсел» и «наркота» в одном предложении, и первородный понял, закатив глаза.

— Я пережил все возможные эпохи, мне приходится время от времени адаптировать язык, — он покачал головой. — Все всегда удивляются, когда я говорю что-то менее старомодное, чем Шекспир.

— Но ты хорош в этом, — поддразнила она. — Я вот о чем подумала. Если ты хочешь… если ты не против кое-что для меня перевести. Ты будешь смеяться. Но…

— Что? — он тепло улыбнулся.

— Есть такой фильм, — сказала она, прижав ладонь к пылающей щеке. — О, Боже, мне так неловко. Есть… есть один действительно хороший фильм. Ну, я так думаю. Я пыталась посмотреть его несколько раз, но язык… Я его не понимаю.

— На каком он языке?

Она подавила растущую улыбку.

— Там старый диалект. Действие происходит в 20-х годах. Он называется «Рай».

Это заняло у него секунду. Она понял, что за язык Елена не понимала. Гангстерский сленг. Актеры говорили слишком быстро, она не успевала понять смысл их речи, даже если могла разобрать каждое слово. По правде говоря, Стефан заставил ее посмотреть с ним этот фильм, и он был прекрасно снят с хорошей музыкой, загадочной историей и отличными актёрами. Единственное, она не могла понять многие реплики.

Его улыбка стала шире.

— «Рай», — повторил он.