VI (1/2)
Гало прокрутил эту сцену ни один раз и даже не исключал вероятность дружеской драки. Но физическая и моральная усталости сбили львиную долю спеси. Он просто смотрел на появившегося как из воздуха Лио.
Тот стоял, прищурившись, буквально в десяти ярдах. С озера подул лёгкий ветер, и он повернулся боком, чуть приподняв голову, не давая ему взъерошить волосы. Лио одарил Гало своим лучшим высокомерным взглядом. Почти презрительным. А ветер продолжал развивать отросшие пряди мятных волос и широкую белую рубашку. Солнце лилось через нити, и окрашивало ткань в ослепительно белый. Лио стоял как парус на зелёных волнах. Гордый и одинокий.
— Ну и? — льдинки его голоса потерялись в высокой траве.
Гало молчал. Ветер не мог ни достать его волос, ни забраться под одежду. Чёрную футболку сменило молочного цвета поло, не совсем по размеру Гало. Узкие рукава туго сжимали натренированные в зале и закалённые в огне бицепсы. Материал плотно обтягивал грудные мышцы и плавно переходил в линию торса, отчего плечи Гало казались ещё шире, а тело – рельефнее. Он расстегнул пуговицы, но это едва облегчало дыхание.
Лио неотрывно смотрел ему в глаза властно, испытующе. Вкупе с позой и сжатой в кулак рукой, он исключал любое сближение. Но внутри Лио пылал. Он потерял покой, как только услышал мотор «Кавасаки».
***</p>
Сердце отчаянно ударило по своей клетке и упало.
«Этот звук…его мотоцикл…здесь? Не может быть! Конечно, этого не может быть»..
К горлу подступила дурнота, и он лёг на кровать, свернувшись, чтобы унять дрожь.
«Как одержимый. В каждом звуке, в каждой тени – он».
Он обнимал себя за плечо холодеющей ладонью, пока доводы разума не успокоили сердце. Наконец, взяв себя в руки, он отправился к озеру.
«Дома я буду искать его силуэт за каждым поворотом».
Он шёл всё дальше, к самому берегу, гладил дикие колосья и не замечал, что тонет в высоких стеблях. Все его мысли были заняты воспоминаниями. Пока самолёт пересекал Атлантический океан, Лио в десятый раз пересекал океан Воспоминаний, связанных с Гало. Он не заметил даже рассвет в иллюминаторе — только вчерашний закат в Промеполисе.
Момент объятий и признания Лио видел много раз в трёх плоскостях. Он был собой, вдруг смотрел на всё глазами Гало и затем – видел себя и его откуда-то сверху. Но, под каким углом не взгляни, смысл сказанных Тимосом слов не менялся. Это было признание в чувствах. В романтических чувствах. Тело отзывалось очагами жара каждый раз, когда Лио касался этой мысли. Тепло лилось из груди, поднималось к лицу и оседало внизу живота.
Он пресекал даже мимолётные мысли о том, что Гало может испытывать что-то к нему или к любому другому парню. Бахвальство Тимоса перед девушками, толпы поклонниц, разноцветные следы помады на щеках и полные нежности взгляды Айны убедительнее любых аргументов. Лио давно принял свои собственные чувства к Гало и, недолго думая, окрестил их невзаимными и безнадёжными.
Сложнее было с реакциями тела. Оно давало понять, что любовь Лио не только платоническая. Поначалу он даже избегал Гало, спарринг и душ после тренировок стали табу. Он подолгу сидел в парке, и украдкой поверх какой-нибудь книги смотрел на проходящих мужчин. Лио прислушивался к своими ощущениям, но тело молчало. Молчало и тогда, когда он листал фото обнажённых моделей, актёров. Высокие и низкие, подтянутые и худощавые, загорелые и бледные, знаменитые и неизвестные – это были всего лишь мужчины. Такие, как Мэйс, Гуэйра, Реми, Варис, Игнис и он сам. Чьи-то черты более приятными, чьи-то – менее, но это – внешняя привлекательность, какую замечает любой человек. Только и всего.
Со временем он привык к неизменной близости Гало, к физическим контактам на работе, похлопываниям, нависаниям, столкновениям и даже – к излюбленному трюку Тимоса во время спора – боданию нос к носу. Извечно голый торс притягивал и заставлял задерживать взгляд, но Лио успевал отвернуться до того, как это замечал Гало или кто-то из команды. За всё время попался лишь трижды, и каждый раз ловко отшучивался о стремлении Тимоса к наготе.
И только душ оставался табу. Он уступал очередь, уходил раньше, задерживался, забывал полотенце, сменную одежду. Если Гало всё-таки оказывался рядом – задирал голову и мылся слишком долго или слишком быстро. Попеременно меняя тактики, Лио казался отстранённым и холодным. Он связал свои чувства в тугой узел, запер в тяжёлом сундуке и опустил на самое дно океана сознания.
Лио был уверен, что оставит все воспоминания и размышления об этом человеке за порогом родительского дома. Так и было до тех пор, пока разговор не коснулся работы и героя двух Вселенных Гало Тимоса. Потом он до самой зари не сомкнул глаз, ворочался, одолеваемый образами из детства и мыслями о признании. К утру остались одни мысли. Они крутились как кубик Рубика, но не складывались ни в одну грань.
«Ты мне нравишься, Лио»
«Давно. Или даже всегда, не знаю…»</p>
«…у меня такого ещё не было»
«Я не шучу!»</p>
«Не бросайся словами, Гало»
«Я готов ответить за каждое»</p>
«Даже если тебе не нужен кто-то вроде меня…»
«…я не буду надоедать» </p>
«Просто дай мне быть рядом, ладно?»
</p>
Лио метался в кровати, обливался горячим потом, бил подушку и, в конце концов, лёг на прохладный пол под окном, дожидаясь рассвета. Опустошённый, истерзанный самим собой, Лио верил и не верил этим словам. Какая-то его часть с радостью приняла сказанное Гало за чистую монету. Другая – сокрушалась, крича, что Тимос слишком глуп и не понимает собственных чувств. Не распознаёт и не контролирует порывы. Сначала говорит и делает, и только потом думает. В упор не замечает романтический интерес к себе, принимает флирт за восхищение. Поэтому его незрелое признание казалось также серьёзно, как свадьба в детском саду. Игра, которая скоро забудется и со смехом вспомнится в зрелом возрасте. Если Гало вообще когда-нибудь вырастет.
Небо розовело, и Лио вздохнул с облегчением: его веки, наконец, тяжелели. Он приехал сюда, воспользовавшись своей беспомощностью. Поразмыслил, что его однорукое присутствие не поможет ни спасателям, ни бывшим опалённым, до поездки достаточно времени и, возможно, такого шанса не представится ещё очень долго. Это было на поверхности.
Хаф Сэлэмэнд и его окрестности – место, где он появился на свет. Сделал свои первые шаги, получил первые шишки. Даже камни помнят его звонкий детский смех. Здесь его тихая гавань. Отсюда он уехал с байкерами, оставив позади размеренную жизнь среди холмов.
Теперь он отправился в точку начала, чтобы вспомнить весь свой путь до вчерашнего дня. До того момента, как оказался в объятиях Гало. Это поможет понять, где он сейчас, как пришёл к этому и куда идти дальше. Как идти дальше. С Гало или без.
С Гало или без.
</p>
Но Гало здесь. Вот он, на расстоянии нескольких шагов. Нашёл его без адреса на другом континенте, в месте, о котором забыла цивилизация. В месте, где властвуют история и природа, где время не смеет ускорять свой ход.
***</p>
— Приехал молчать? Тем лучше.
Он опустился обратно на плед и сделал рваный выдох дрожащей от стука сердца грудью. Ковыль трещал под ногами Гало, звук становился всё громче и ближе, а кровь закипала в леденеющих руках. Гало присел на корточки рядом.
— Убирайся.
— Это я должен злиться.
— Ты слышал что-нибудь о личных границах?