V (1/2)
Жгучий зной ещё давил на плечи, но уже не трогал мысли. Перед глазами мелькали высокая сухая трава и силуэт в дрожащем воздухе. Их сменяли образы строгих комнат, ряд нечётких портретов и винтажные игрушки. Гало выпадал из реальности в фантазии и судорожно возвращался обратно. Шёл по полю и шагал по начищенному полу галереи с ажурными окнами.
Своими монотонными движениями
фигура в развивающемся белом платье гипнотизировала. Как неведомая сила,
толкающая в грудь, роняющая вниз, в недра мыслей. Всё существо Гало приходило в
кристальное сознание, трепетало и металось, стоило подкрасться осознанию, что он
идёт в дом Лио.
Он идёт к Лио.</p>
Его поминутно обдавало холодом, а лёгкие отталкивали воздух. Возникала реальность, беспощадное солнце, сарафан, воздушные кудри и сладко пахнущий сухостой. Всё меркло, и вслед появлялись вычурные фасады, ухоженные сады и столовое серебро.
Сознание избегало одного лишь образа. Он врывался в хаос мыслей и мгновенно таял, нарочно гонимый Гало. Ему было невыносимо даже вспоминать задумчиво-печальный взгляд фиолетовых глаз. Не было никаких сомнений: вот-вот в них разгорится немой гнев.
Гало не заметил, как они спустились по склону холма, а буйная трава стала ниже и покорнее. Сердце забилось сильнее, тогда невидящие глаза бросились искать причину тревоги.
— Ну вот мы и пришли, — Ния ободряюще улыбнулась Гало. — Сейчас напьётесь вдоволь и смените одежду.
— Вдоволь?
«Это как?»
Перед ним вырос трёхэтажный особняк коричневого кирпича. Крепкий, но уже порядком обветшалый дом продолжал гордо возвышаться среди поросших разнотравьем лугов и холмов. Некогда начищенные до абсолютной прозрачности окна со шпросами, казалось, смазали мылом. Уже много лет в некоторые из них смотрели только лианы одичавшего
девичьего винограда, окутавшие четверть ассиметричного фасада. Массивный и строгий,
он встречал незваного гостя облупившейся краской крыльца-эркера.
— Именно. — Ния кивнула. — Кажется, вас ещё мучает жажда. — Она легко толкнула шаткие деревянные двери и те, вальяжно скрипнув, открыли им просторную гостиную. — Мальчики! У нас гости!
Послышались уверенные шаги, спускающиеся по лакированной лестнице. Гало закрыл глаза и задержал дыхание, пытаясь остановить волну холода, льющуюся по хребту. Даже в сотнях футах над землёй, объятых пламенем, у него, кажется, было куда
больше решимости.
«Почему так…?»
Все старые фильмы сплавились, переплелись с клише масскульта и питали воспалённый рассудок. Фантазия рисовала Лио в строгом твидовом костюме. Затем продолжала линии, удлиняла силуэт камзолом, дорисовывала цилиндр. Наконец, стирала, делала новый набросок, эклектичнее предыдущего. Добавлялись эполеты, жабо, высокие сапоги, менялись причёски, даже стрижки.
Сердце Гало отхлебнуло крови, выплюнуло и замерло на последнем ударе тяжёлой подошвы. Готовый встретиться с укором потемневших до аметиста глаз, он распахнул веки.
— Добро пожаловать в поместье Хаф Сэлэмэнд, мистер Тимос, — хозяин дома протянул ему жилистую руку с широкой ладонью и по-дружески улыбнулся.
— Спасибо, — он принял рукопожатие. — Мистер Фотиа?
Облегчение сменилось разочарованием и Гало, растягивая губы в улыбке, давился тоской. Абстрактные и скупые рассказы Лио о прошлом и семье подогревали интерес Гало долгие месяцы. Казалось, он должен был вспыхнуть и загореться, наброситься на
этих двоих с расспросами и раствориться в воспоминаниях этой семьи. Людей, кто
подарил <s>ему</s> миру Лио, а вместе с ним надежду на будущее без деления на
людей и мутантов.
Гало готов был броситься искать его по дому на ватных ногах, заглянуть в каждую чёртову комнату трёхэтажного особняка, даже если под конец придётся ползти на четвереньках. Он где-то здесь и наверняка опять идёт в бой, на сей раз с призраками прошлого или с собой настоящим. Опять один.
— Совершенно верно, — бодро ответил тот. — Вот что. В этом доме я не единственный мистер Фотиа, так что можете звать меня просто Симон.
Гало одёргивал себя от беззастенчивого любопытства, которое подначивало рассмотреть собеседника получше. Как много у Лио от него?
— Но откуда вы знаете меня?
— Даже в нашей глуши знают имена героев, — он похлопал его по плечу.
— У тебя ещё будет время рассказать о своём замечательном телевизоре, милый, — Ния притворно строго посмотрела на супруга, улыбаясь уголками губ. — Нашему гостю нужно
утолить жажду и охладиться после долгой дороги. Мистер Тимос, присядьте, — она взяла его под руку и повела к дивану-канапе на высоких ножках.
— Мужчины могут быть такими несносными в своей любви к формальностям, — сетовала Ния, удаляясь. Её воздушные волосы струились вверх и вниз, отражая несуществующее голубое небо в светлых локонах-завитушках. Гало, завороженный, наблюдал за ними, хмурясь – не чудится ли?
— Ровно такими же
несносными, как женщины в своей безграничной заботе, — добродушно парировал Симон, украдкой поглядывая на гостя.
Спустя две реплики Гало потерялся в наигранной перепалке и начал во все глаза рассматривать этих двоих. Отвечая Симону, Ния каждый раз поворачивалась. Тонкая ткань сарафана обнимала её стройную фигуру, а копна струящихся волос дёргалась потревоженным облаком. Розовые цветы в глазах раскрывались, обнажая смеющуюся душу.
А Симон, любящий и всё ещё влюблённый, смотрел на неё, облокотившись на деревянные перила, что-то отвечал. Иногда, залюбовавшись, – невпопад. Тогда он переступал с ноги на ногу, и льняные брюки прямого кроя и лёгкая футболка-хенли подчёркивали зрелую красоту поджарого тела.
Взгляд Гало зацепился за лестницу, бегущую на второй этаж резными перилами. Некоторое время он не сводил с неё глаз, надеясь, что Лио услышал переполох внизу и вот-вот спустится.
Но нет.</p>
Если бы ему показали фотографии Хаф Сэлэмэнд пару дней назад, Гало ни за что бы не поверил, что здесь могут жить люди. Разве что музейный смотритель, старый как сам дом.
Он огляделся. Гостей поместья встречал винтажный диван на высоких изгибающихся ножках. Вмещающий не более трёх персон, он был местом, куда можно было присесть в ожидании экипажа. А рядом – миниатюрный круглый стол и странный аппарат из тёмного дерева и бронзы, в котором Гало едва признал телефон.
Сквозной холл слева и справа продолжался узорчатыми дверями, ведущими в обеденный зал и в кухню. Гало вытянулся, чтобы посмотреть на второй этаж, но высокие потолки и перспектива скрывали его от любопытных глаз случайных посетителей.
Лестница перетекала в небольшой балкон над залом, где в лучшие годы Хаф Сэлэмэнд глава дома торжественно приветствовал господ и дам. Ни многочисленных кресел, ни длинных диванов не осталось. Столики для курения уже забыли запах пепельниц и гомон гостей. Теперь на них вазы с тихими сухоцветами.
В правом углу зала широкий мраморный камин, увенчанный фамильными гербом, тянулся узорами к лепному потолку. Очаг стерегли бронзовые львы с подёрнутыми патиной гривами. Над их головами висели забытые с Рождества чулки: два побольше и один маленький. Гало подался вперёд, чтобы рассмотреть их и герб, но вернулась Ния. Она толкнула дверь бедром в голубом фартуке и, проскальзывая в щель, на секунду
потеряла равновесие. На тонком серебряном подносе она принесла фарфоровый
кувшин и пивной стакан горного хрусталя, запотевший от студёной воды. Рядом
лежала стопка влажных полотенец.
— Прошу, — она опустила поднос. — Извините за этот бокал. Он не эстетичен, зато очень
вместителен.
— Спасибо, — ответил Гало севшим голосом. Он торопливо сделал несколько больших глотков, закашлялся и продолжил пить так, будто нашёл оазис в Сахаре.
Ния обеспокоенно наблюдала за ним, поджав губы.
— Пожалуйста, пейте осторожнее. Вы простудитесь, мистер Тимос, вода прямиком из колодца! — предупредила она, наполняя стакан.
По телу заструилась холодная энергия. Будто до этого он был опьянён солнцем, и, наконец, вернул рассудок, стал собой.
— У меня внутри настоящий пожар, только ледяная вода и потушит!