10. «Я тебе ничего не скажу». G, ангст. (1/2)
Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.<span class="footnote" id="fn_32851560_0"></span></p>
1837, Москва</p>
Всего лишь несколько нот. Никто не требует от Марии Бетховена, не больше пары строчек. Чтобы было, чем гостей развлечь, бал разнообразить, княгиню впечатлить. Ничего, что она не смогла бы.
Но — нет. Не идет, и все тут, хоть наизнанку вывернись. Не складываются строчки на нотном стане, не хотят ноты с аккордами срастаться в одну мелодию. Простую, совсем простую, не сложнее «Собачьего вальса».
Битый день за роялем с нотами, а толку чуть. Не выходит ни сконцентрироваться как следует, ни музыку, дери ее черти, почувствовать.
Вдох. Выдох. Поднять листки с пола, они не виноваты ни в чем. И снова сесть раз в десятый за день.
Мария скорее на случай оставляет единственный чистый листок с нотами. Черновое начало там есть, может, за ним потянется что. Пальцы стают на клавиши. И для чего-то она закрывает глаза. Не так важно, все равно помнит.
Нота. Две, три, потом аккорд сильный. Вот так, чтоб будто капли дождя лилась. Тихо, легко, спокойно. И вроде выходит даже. Еще несколько раз, потом ту часть немножко поменять…
«Я вас одну люблю».
Да нет же! Предыдущую здесь повторить, потом аккорд добавить…
«Ни в коем разе не тороплю, не волнуйтесь».
Нет, убрать отсюда лучше… вот не торопишь — не торопи.
«Во всем понять готов, клянусь».
Что бы ты понимал, сказать по правде… не так совсем!..
«Но только скажите, не терзайте сердце!».
Опять сбилась!.. А никто и не собирался терзать.
«Прошу. Ответьте мне?».
Да ну к чертям собачьим вас!
Опускает с горя крышку, ладонями прикрывает лицо. Ни одной приличной идеи снова, ничего мало-мальски путного. Мысли не тем заняты. Конечно, сложишь тут что-нибудь, когда один Саша на уме. Один-единственный, и больше никого.
Пять лет его не видела, будь проклята доля столицы империи. Чем только не занят, все не могут никак без него. А ему, может, тоже совсем не дороги железные хочется строить.<span class="footnote" id="fn_32851560_1"></span> Но остается письма писать.
«Остается». Смешно, право. Остается кому угодно, но не Саше Романову. В его письмах столько, что при желании вслух не скажет никто. Выражений не хватит просто, как и мыслей. Саше что того, что другого достаточно.
Пачки писем. Стопки. Этажерки. В ящик скоро не вместятся. И в каждом, во всех до единого — о любви. Юной, наивной, светлой любви.
«Первый раз в жизни я полюбил — и никого, кроме вас, не смог бы. Полюбил так, что не передать всей силы. Так, что по единому слову сердце свое вам бы отдал. Чтобы билось в ваших руках для одной только вас. Ничего не жаль, если вас порадую».
Святая простота, сказать хочется. Но язык не повернется — вправду ведь сердце отдаст. Вырвет из груди, сам же вложит ей в руки и взамен ничего не потребует. Разве что ответа… в каждом письме просит ответа.
«А вы, Мария Юрьевна — вы меня полюбите?».
И даже обвинить не в чем. Понятное же дело, все влюбленные хотят ответных чувств. Или, на худой конец, явного отказа, чтоб понапрасну не надеяться, лишний раз о счастье не мечтать. А Саша ведь точно мечтает.
Что будет с ней. Что никогда не ранит, одну не бросит. Что всегда защитит ото всех. Что целый мир ему будет не нужен без Марии Юрьевны рядом.
Что никому место в сердце своем больше не отдаст. Не полюбит больше никого. В каждом письме об этом — о мечтах и любви.
«Хоть и желаю взаимности, я уже счастлив, что люблю. Нет на свете женщин прекраснее, чудеснее вас. А был бы кто, я бы даже не глянул. Если только ответите мне, знайте — буду счастливейшим градом России».
Господи, вот не ответишь тебе! Ты же в отца весь, мертвого достанешь. Да и кто бросается такими-то словами, не пишут от нечего делать в каждой строке, как любят сильно. Правду же пишет, нет ни в одной букве лжи.
Любит. Крепко, невозможно любит. Так, как любят только раз за жизнь. Впервые, и навечно. Знала бы Мария, что Саша на это способен… Что бы сделала?
Если узнала бы, что этот мальчик, светлая невинность, в нее влюбится? Что может вообще влюбиться до того, что сердце кровью обливаться будет вместо слез? Что умеет он так любить?
Сашенька, ну как же… почему? Почему ты такой, за что? За что любовь, о которой каждая мечтает, только для Марии одной?
Лучше бы влюбился безответно. Пострадал недолго, да и забыл, дел-то. Как первая любовь у всех проходит, если взаимной нет.