9. «Вы не оставите меня». PG-13, драма, элементы романтики. (2/2)
— Рот закрой.
— Правда глаза режет, dziewucha mongolska<span class="footnote" id="fn_32566515_6"></span>? — захлебнуться на словах этих хочется. Кто тебе, подстилка Европы драная, право дал?!
Кулаком в глаз без лишних реверансов.
— Suka!.. — но и Стефания с ней не впервые машется — изловчившись, кулаком же в нос. Да хорошо так, до хруста, аж звёзды перед глазами пляшут, и проясняться темнота не желает.
— Падла! — за платье хватает наощупь, тянет со всей силы бархатный рукав. Треск раздается, вопль следом, маты польские вперемешку с русскими, шум какой-то…
— Что здесь творится?!
Саша.
Посреди коридора стоит, на них озадаченно взирает. Видок, небось, тот ещё у обеих. Сам за себя говорит. Что подумать можно, такую сцену застав?
— Разошлись! — командирским тоном. — Разошлись быстро обе!
Охранника окликает первого попавшегося, гостью просит до комнат довести. Мария Стефанию взглядом даже не провожает — не до неё.
Господи, ну что нашло! Первопрестольная княжна, и какой конфуз! Как в глаза смотреть после такого-то, это надо!..
— Мария Юрьевна, вы куда собрались? — ещё и уйти не дают, за руку схватив на всякий. — У вас кровь носом, пойдёмте до моих палат.
И впрямь стекает по подбородку струйка, не перестает капать. Хорошо, в кармане платок лежит, не надо лишний раз голову поднимать. Неприятно, да и волосы сильнее растреплются.
Саша молчать на сей раз не намерен, когда вопросов много. Правда, почему-то ерунду всякую про поляков несёт. Что нейтралитет с ними поддерживать надо, что пригодятся когда-нибудь, что такие методы в принципе не ведут к хорошему. Да, да, да, кто тебя, малявку, этому же учил после Северной<span class="footnote" id="fn_32566515_7"></span>?
Не ведут. Никогда не вели и не будут. Нельзя с чужими столицами драться направо-налево. Недипломатично. Неверно совершенно. Во всевозможных отношениях неправильно.
Но так иногда хочется после неосторожных слов.
— А главное, — уже наедине в палатах спрашивает, к шкафу с настойками отвернувшись. — Мария Юрьевна, что вам эта… pani<span class="footnote" id="fn_32566515_8"></span> сказала, что вы её так?
Pani, значит?
— Так-то ты невесту свою зовёшь? — улыбнуться не получается, хоть убейся. Голова кружится, кровь не перестаёт никак. Саша тут со своей госпожой-невестой…
Хоть сказал бы, что хочет. Ладно сказать, намёка бы хватило. Лучше от него ведь, чем морду бить столице польской. Не так хотя бы обидно.
И зачем?..
— Чего?! — бутылёк с пустырником не разбивает чудом. — Кто… — давится в шоке воздухом. — Кто вам эту ересь сказал?!
В каком это смысле ересь?! Это же в их статуте прописано, закреплено двух столиц подписями. Почему он-то чуть не в ужасе тогда? Не сам, что ли, подписывал? Откуда, при этаком раскладе…
Боже.
Идиотка. А ещё первопрестольной статус носит. Дура. Бестолочь полнейшая. Чем думать надо, чтоб за чистую монету принимать все слова кого попало? Ума палата, а пользы никакой.
Мария глаза прикрывает ладонью. В висках саднит. И не из-за удара, наверное. Убожество просто, что за позор…
Саше по взгляду понятно всё, не иначе. Саша перчатки снимает, садится рядом. На плечо руку кладёт, успокоить хочет.
— Господи Иисусе, — второй рукой лицо нежно приподняв. — И как же вы ей поверили?
На удивление, ни капли гнева в голосе. Не злится совершенно, выговор не собирается тут устраивать. Непонимание одно искреннее — как же так-то? Как вы, глупой не будучи, на провокацию чистой воды повелись? Да ещё очевидную такую, что любой дурачок поймёт?
Ей бы знать, как.
— Ну, честное слово, кто я, по-вашему? — оскорбленно, но не всерьёзную. — Я в обход вас никогда бы невесту не стал искать.
— И почему? — обманчиво-холодно. — Пусть не Варшава, их же столько по Европе. Подходящую выберешь, дел-то…
— Так, — обе ладони на щёки кладет. Жесткие, живительно-прохладные. — Никаких по Европе. И никаких подходящих тоже. Ни за что на свете. Я жениться по любви хочу!
Ох.
Дыхание снова сбоит. Сердце пропускает удар. В голове отдаётся без всякой мысли одно «по любви». Маленький ты романтик, Сашенька, как иначе-то? Как без любви вечность прожить можно?.. А есть, родной мой, любовь у тебя?
— А любовь у меня была, есть и будет одна, — словно в ответ тише, мягче произносит. Лица до предела сближает, обдаёт теплым выдохом. — И её мне не заменит никто. Хоть полячка, хоть венгерка, хоть южанка — никому её место в моём сердце не занять.
— Чьё же? — надрывно. Может ведь…
Саша чуть вперёд подаётся, закончить не давая — её губ своими касается. Невинно, бережно, вдохнуть боясь лишний раз. Но влюбленно, истово, так пронзительно-ласково, что без слов верится.
— Твоё, — полушепотом, отстранившись быстро. — Только твоё. И было всегда твоим.
Мария не находит слов.