7. «Если проза в любви неизбежна». G, флафф, романтика. (1/2)
После ссоры так полно, так нежно
Возвращенье любви и участья…<span class="footnote" id="fn_31981279_0"></span></p>
</p>
Декабрь 1829</p>
Три года.
Для семисотлетнего города срок короткий, ничего не значащий толком. Как для смертных три месяца, может быть. Или, что проще — три дня.
Но каких, прости, Господи, дня. Одиноких, сложных, никому не понятных. Странных, неловких и спутанных непривычно. Что думать, что делать, куда бежать…
Теперь некуда. Три дня закончились.
Вернее, Саша войну очередную закончил<span class="footnote" id="fn_31981279_1"></span>. Деваться от него некуда больше, лично придется встретиться. Как же, княжне первопрестольной да столицу с победой не встретить.
А они так с той ссоры и не говорили ни разу. Ни письма, ни слова, ни взгляда. Во время поездок даже не виделись, нарочно причем.
Ну и подумаешь! Раньше будто так не бывало, ей-богу. Она Сашу лет по пять одно время предпочитала не видеть, чтоб не мозолил глаза, тоже невидаль. Только тогда ему по людским меркам лет десять было, а видеть не хотелось из-за ерунды всякой.
Если б сейчас так просто было все. Давно, давно уже не в ерунде вопрос. И давно уже Саше не десять лет.
Не ребенок больше. Юный генерал, гордо по залу шагающий в мундире парадном. Как всегда, красив безукоризненно — рослый, стройный, плечи расправил, глаза блестят. Иначе-то никак, туркам изрядно досталось на этот раз.
— Мария Юрьевна, — простирает ладонь Николай. — Александра нашего извольте поздравить. Да смотрите, — улыбается неприятно. — Не скупитесь на похвалу.
И давай про войну удачную разглагольствовать. Мол, ни одного поражения значимого, подвиг брига<span class="footnote" id="fn_31981279_2"></span> один чего стоит, о прочем не говоря. Вот как справилась наша столица империи, не зря один всю кампанию вел…
А они всю эту отповедь лицом к лицу стоят. Молча мнутся, в глаза не смотрят. Мария пытается честно, да не выходит никак.
Что вот он в ответ на взгляд сделает? Ничего, конечно. Обвинять не в чем, оба виноваты. На себя вину не возьмешь по той же причине.
— Ну поздравьте же, — подстрекает все Николай. Провались ты к черту, честное слово. Без тебя тошно.
Но все-таки послушать приходится. Мария правую ладонь тянет, руки чтоб пожать. Саша несмело свою протягивает в белой перчатке с иголочки. Тоже боится, откуда начать, не знает. Да и что начать, если начинать нечего?
— Так и быть, поздравляю, — бесцветно, ордена на мундире разглядывая. — Недурно вышло на сей раз, — невпопад и не в тему, но кто ей что скажет. Николай доволен, и ладно, сбежать поскорее в сад можно. Подальше и без оглядки, на Сашу не оборачиваясь.
И что, что декабрь сейчас. Быстро надеть шубу, шапку не забыть, варежки обязательно, чтоб не замерзли руки. Зимы в Петербурге всегда холодные.
Зимний сад, впрочем, вечером всегда красив. Кому скажешь, те не поверят, но зиму Мария любит. Белиза сплошная кругом, ветви деревьев и то запорошило. Чисто, светло, хотя вечер уже. Синие тени повсюду, свет из дворцовых окон на снегу бликует. Тишина, покой, будто бы вечный сон. Никого вокруг на десятки шагов.
Ни чета сумбурным бальным залам, где чихнуть сейчас негде. Где суета, запах духов и пота, болтовня пустая и танцы дурацкие. Только снежинки, с неба летящие, и небо ночное. Без звезд сегодня, раз снег.
Вечно здесь можно гулять, если хватит времени. Марии сейчас нет дела до времени, нет нужды часы считать. Было бы всегда так, проще было бы жить. Почему с Сашей нельзя погулять просто по саду?..
Или можно. Вон, собственной персоной у дальнего фонаря стоит. Шаги заслышав, оглядывается, подходит как специально медленно.
— Добрый вечер, — нарочито учтиво.
— Взаимно, — бесцветно.
Снова рядом стоят. На этот раз хоть напротив не смотреть можно. Но неловкости не меньше ничуть от этого.
Не сразу Мария видит, как Саша кивает на скамейку заснеженную.
— Присядем?