2. «Напрасно ждал Наполеон...». PG-13, ангст. (1/2)

…Нет, не пошла Москва моя

К нему с повинной головою.

Не праздник, не приемный дар,

Она готовила пожар…<span class="footnote" id="fn_31052762_0"></span></p>

1812,</p>

Москва</p>

Зря Париж глумился. Может, недостойно это — сдать город без боя. Кто спорит? Но сдали, знаете ли, только Москву.

Не Россию.

А Москва пусть горит. Уже не страшно даже смотреть на развалины и трупы вокруг. Страшно было ждать, что французы сделают. Еще страшнее только спичку бросить.

Мария бросила.

Знала, что сгореть до основания может. Что огонь стоит зажечь ― и не остановишь. Всё вокруг сожрёт. Камень обуглит до черноты. До небес взовьётся. Не пощадит ни живого, ни мертвого. Ничего нет у огня святого.

В воздухе пепел и гарь. Хаты, люди, церкви, лошади, собаки, русские, французы… Всё в кучу. И все кричат наперебой.

И Мария вместе с ними.

Невыносимо больно. Каждый сгоревший дом — ожог. Каждый убитый — крови капля. Крики в голове отдаются. От слёз сбоит сердце.

Немецкая слобода. Покровка. Москворецкий мост.

Лёгкие разрывает от дыма. Сил не осталось стоять. Лежать тоже неплохо, если подумать. И земля холодная, хоть и твёрдая.

Пусть горит. Пусть сгорает, сплевывая кровь и слезами заливаясь. Не для себя ― так для России. Российской Империи, что жить должна с новой столицей.

— А разве нельзя без этого?

— Нет. Вам придётся чем-то жертвовать.

— Но…

— Никаких «но», Саша. Мне напомнить ― кто вы?

Молодец Романов. Не испугался, Кутузова послушал. Не заорал, как он любит, что негуманно и вообще ― что вы себе позволяете? Города русские сдавать почём зря!

Наивное дитя всё ещё. Хоть и стукнул недавно век. Мальчик в мундире, о себе возомнивший невесть что. Глупая маленькая столица.

Совсем как Мария когда-то давно.

Жаль, что ей глупой быть никто не дал возможности. И что-то давать никто не порывался ― один ярлык страданий скольких стоил. А Руси объединение? А над монголами победа? А Смута, будь она проклята?..  Какая там наивность ― выжить бы сначала.

А Романов пусть не беспокоится — выживет.

Пусть живёт мальчик. Пусть дам на балах приглашает неловким жестом, а в вальсах оттаптывает юбки. Пусть не снимает мундира, читает стихи и поэмы, воюет в трёхсотый раз с Турцией и Петербург свой чуть ли не целует.