Глава двадцать шестая, в которой научные усилия Гектора получают неожиданное подспорье (1/2)

Тринадцатые сутки, все еще день, окрестности кабинета Гектора ван Карни

На подходе к кабинету Гектора встретил запах счастья, сбывшихся надежд и свежей краски. Дверь сияла новеньким лаком, полы внутри отциклевали, с кирпичных стен содрали унылые обои и покрыли их отличной «Ангельской Снежкой». Новые окна радостно смотрели на мир прозрачными глазами, едва прикрытыми неброскими, но стильными ролетами. Громоздкий письменный стол с ножками, напоминающими гусиные лапы, заменили на более простой по форме, но из настоящей слоновой кости, а кресла с высокими спинками — на дизайнерские кожаные модели в скандинавском духе.

Что же касается спальни, то единственным элементом, напоминавшим о прежнем неказистом облике обители Гектора, оказался давешний постер Аурики Мумуш. Победительница конкурса «Мисс Инезилья» все так же щеголяла спортивными мышцами и кубиками пресса, красуясь на фоне раскидистых платанов и горных вершин. Видимо, бессловесным големам она тоже пришлась по вкусу.

От прежней спартанской обстановки не осталось и следа, теперь здесь правила бал монументальная функциональность, и каждый квадратный метр был наполнен ароматом дорогого ремонта и безупречного вкуса. А Гектор, видя каждое из мелких изменений, которые словно впивались в кожу, вселяя силу и уверенность, ощущал себя могучим гладиатором на желтом песке арены, готовым к бою с любым противником по выбору императора с лицом Хоакина Феникса.

— Ну… — пропыхтел он полчаса спустя, втащив в обновленные апартаменты кофе-машину и расположив бесценные рукописи — плоды своего кипучего воображения — на столешнице из матового стекла, которую привезли, наверное, с родины богов и героев, легендарного Геркуланума. — Осталось только с одеждой порешать, и можно будет сказать, что жизнь налаживается… Милая Траляля, если ты здесь, то не сочти за труд набуровить мне раф послаще, хорошо?

Дух кофеварки не ответил, но сам агрегат засветился всеми своими отверстиями и принялся томно подвывать, измельчая зерна в пыль. Даже по божественному аромату было ясно, что используется самый лучший продукт — настоящий бразильский, с шипением поднимающийся из горячих недр магической турбины и низвергающийся в чашку мелодичным водопадом. Гектор дождался завершения процедуры, вальяжно разметался в кресле и долго пил свой раф, смакуя каждую каплю и чувствуя, как энергия жизни, даруемая трудом рабов на далеких плантациях, неторопливо вливается в его тело.

Состояние нирваны прервал резкий звуковой сигнал. Кофе-машина дернулась, запищала, и оттуда раздался громкий голос, совсем не похожий на милое сопрано Траляля: «Внимание-внимание! Передается важное сообщение для профессора ван Карни!»

— Ох ты ж ёшкин кот, напугал! — дернулся Гектор, едва не опрокинув чашку. Счастье, что та была уже основательно опорожнена. — Кто говорит, откуда у вас этот номер?

— Сообщается, — продолжал вещать голос, — что на магический счет профессора ван Карни поступил аванс — сто пятьдесят единиц Ангельского Золотого Стандарта, плюс семьдесят пять единиц АЗС за написанные полторы научные статьи. Благодарим за сотрудничество!

После этого аппарат пропищал еще раз и вернулся к исполнению своих непосредственных обязанностей: тихонько булькать и готовить горячие напитки. Гектор утер пот со лба:

— Ни черта себе Кулибины! Сперва магические ретрансляторы монтируют в кофеварках, а потом у преподавателей ранние инсульты, геморрой и заикание. Кто ж так делает? С кем вы вообще, мастера культуры?

Мастера, однако, ничего ему не ответили, поэтому мысли нашего героя вернулись в традиционную для него трясину материализма и мещанства.

— Так, падажжите! — нахмурил он соболиные брови. — Аванс — это клево само по себе, но там еще и про денежки за статьи что-то мелькнуло, а это значит… Значит, та ахинея, что я карябаю как курица лапой, действительно публикуется! Какая приятная неожиданность!

Гектора и правда накрыло волной гордости и самодовольства: если в мире существует хоть что-то, заслуживающее восхищения — это доказательство полезности своего труда. Пускай даже это издевательская статья про манипуляции на университетских парах, пусть даже коряво нарисованный черный квадрат — но он нарисовал и зачернил его сам, вот что главное! Академия платит Гектору за его творчество, а ведь еще недавно он ненавидел свое новое ремесло. А сейчас оно начинает приносить ему настоящие деньги…

— И что интересно, мою работу они оценили в целых полторы статьи! — воскликнул наш герой вслух. — Значит ли это, что она в полтора раза интереснее, чем то, что они обычно печатают, или они использовали какой-то коэффициент гениальности, или… А!

Он снова почувствовал себя полным идиотом.

— Это просто Скидубиэль указал меня как соавтора своей патриотической логореи… За что, безусловно, честь ему и хвала, все же в нем остались какие-то рудименты порядочного человека… или эльфа, что в данном случае едино. Но вывод-то, вывод, дорогие мои!

Демонолог импульсивно вскочил с кресла и замахал руками как ветряная мельница. Воображаемые секретарши в это время восхищенно внимали.

— Раз статьи никто не проверяет и платит за них деньги, их следует писать как можно больше! Богатый преподаватель — это хороший преподаватель, а нищеброд без копья в кармане — это стыд и позор. Следовательно — что? А то, что надо приниматься за писанину прямо сейчас!

Гектор слепо зашарил по новой столешнице в поисках светового пера, но оно само вплыло в ладонь, а вот с бумагой возникла сумятица: он напрочь забыл вынести ее из кабинета перед ремонтом, оставил на столе, и где она была теперь — не смог бы ответить даже бессовестный карлик Тахион Локк.

В творческом забытьи почтенный профессор ван Карни принялся выдвигать ящики и заглядывать туда, что было лишено всякого смысла, ибо стол был новый, но, как это часто бывает, абсурдная деятельность принесла явный результат: внутри одного из ящиков оказалась целая стопка отличных листов, частью исписанных, частью чистых, и Гектор мгновенно вцепился в них мертвой хваткой.

Сперва он просто наугад вытаскивал из стопки белые листы для будущего шедевра, но постепенно увлекся и принялся читать все подряд. Находка его оказалась неожиданно интересной: то были, видимо, старые и не одобренные черновики статей по демонологии пятидесятилетней давности, быть может, именно тех времен, когда в Академии еще существовала сильная кафедра этой дисциплины. Автор черновиков, судя по всему, отправлял их научному руководителю, а тот, не стесняясь, черкал на полях пометки и комментарии.

Большинство их них были категорического и нелестного характера: в глаза бросались написанные синим карандашом выводы: «Чушь и ерундистика!», «Поэтические бредни», «Бред сивой кобылы», «Нет ни тени научной базы!», «На постном масле» и тому подобное. Некоторые, однако, несли на себе след более вдумчивой критики: «Протеже Шпейера, на которого вы ссылаетесь, не найдет собственного афедрона в пустой комнате, выбросьте его к чертям», «Так утверждает кто? Бесноватый Порфирий Нарышкин, лучший из горлопанов и хамов?», и даже «Дорогая моя Теофания, научные исследования — это определенно не ваше, возвращайтесь на кухню и варите там борщи!» В целом, все это было крайне познавательно и здорово указывало на вольные нравы, царящие в академической науке.

— Славно! — сделал вывод Гектор, развернув перед собой рукописи многообещающим веером. — Вижу, что и полвека назад здесь бурлили вполне шекспировские страсти! Интересно, конечно, что это за Теофилия, которая столь неудачно пыталась покорить вершины науки, за что и поплатилась. Наверняка полуэльфка, кстати… Также интересно, почему все эти творения оказались в моем новом столе — не иначе мерзкий Тахион Локк приволок мне его с какой-то заброшенной кафедры! Впрочем, жаловаться я не буду, он, сам того не зная, преподнес мне отличный подарок в смысле материальной помощи и вдохновения…

Демонолог прищуренным взглядом окинул многочисленные зародыши статей, которые вполне реально было превратить как в живые деньги, так и в источники невиданной мудрости, причем второе, как ему казалось, было даже перевешивающим.

— На какую бы тему просветить изумленный мир в этот раз? — пробормотал он задумчиво. — Что тут писала эта неизвестная девушка, которой, возможно, следовало варить борщи?

Он выбрал одну из страниц, на которой было крупно напечатано: «Т. Салье. Кластеризация земного фольклора за пять последних тысячелетий: правильные акценты» и пробежал ее глазами:

— Так, здесь мы видим типичный унылый бред: Шарль Перро писал так, а братья Гримм писали вот эдак. Кто же из них прав? А никто не прав, все было совсем не так, просто тупые люди ухватились за самый слащавый и лживый вариант. Взять хотя бы историю с черной ведьмой, которая ночами рассекала по окрестностям на крысах, убивала родственников направо и налево, и зачаровала местного короля, отплясывая перед ним в лохмотьях… что они написали на основе этого хоррора? «Золушку»? Нет, это нам не близко, в печку ее!

Гектор швырнул лист на пол, представляя себя как минимум ректором, главой научного совета и повелителем сотен аспиранток, выступающим на ректорате, и взял следующий.

— Поехали дальше: «Элитарный бабувизм: коллективное бессознательное или снижение осведомленности о возможности демонического вторжения?» Хм, давайте посмотрим… Ага, ага… Нет, а вот тут может получиться неплохая статейка для интеллектуалов — такие, как ни странно, еще остались в здешних академических кругах. По крайней мере, кто-нибудь посмотрит значение слова «бабувизм» в словаре, это само по себе уже большой прогресс. Заодно пускай чаще оглядываются на предмет демонических звездолетов, которые уже изготовились к гиперпрыжку: лишние расходы на оборонку — это всегда хорошо!

Нахмурясь, наш герой оглядел свои чертоги разума, прикидывая, стоит ли овчинка выделки, а эпическая трилогия про бабувизм и бессознательное — написания. Как это часто и бывает, победу одержала матушка-лень, и Гектор с сожалением отложил черновик:

— Оставим пока на будущее, но будем иметь в виду, что теоретическая часть рукописи про осведомленность насчет вторжения демонов у нас уже есть… Ладно, последняя попытка, и все! «После допроса сжечь: о некоторых славных страницах работы Ангельской Инквизиции».

В этой недописанной статье страниц было немного, но они оказались испещрены графиками, таблицами и вклейками более старых документов, так что, надо полагать, к подготовительному этапу авторка отнеслась серьезно. Гектор немного поразмыслил над печальной иронией судьбы и скверной удачей неведомой Т. Салье, после чего принял решительный вид и вынес вердикт:

— А вот это уже интересно, тут неплохо будет поиграть в циника и большого патриота ангельского руководства: скажем, если окажется, что они когда-то сожгли руками земных инквизиторов пару сотен тысяч человек — то, во-первых, это фейк, и ничего подобного не было, а во-вторых, те сами виноваты, что попались. Да и вообще, земляне любят закапывать друг друга, значит, и тут ничего страшного не произошло. А ангелы, как обычно, все в белом. Им понравится.

Он помахал в воздухе пером, словно зачерпывая вдохновение.

— Начать следует с чего-нибудь классического, но с долей черного юмора, скажем: «Жги, Господь, тут уже никого не спасти!» — именно эти слова полулегендарного персонажа по имени Лот следует помнить, начиная рассуждения о деятельности Ангельской Инквизиции, действовавшей на Земле почти все время существования человечества…» Потом хорошо зайдут исторические ссылки, которые и без того уже есть в черновике, а через пару абзацев нужно будет блеснуть новым афоризмом, но только своим, исключительно своим, пусть и дурацким, но тем самым, который немедленно покорит публику…

Дело пошло. Статья рождалась прямо на глазах, и глядя на этот неумолимый процесс, Гектор ван Карни не мог сдержать радостной улыбки. Именно в эти минуты он и был готов к творческому подвигу, ибо, при всей несвоевременности упомянутого подвига, тот явно задевал какую-то тайную струну в его душе. Работа, обычно трудная и отвлекающая внимание, двигалось с необычайной скоростью. За его спиной воображаемая секретарша благоговейно кивала, но Гектор не видел этого, а что-то бормотал себе под нос, продолжая яростно писать.

— «И тогда Джордано Бруно в припадке меланхолии призвал Астарота, чтобы тот составил ему компанию в покер. И Астарот сказал: «Привет, хозяин! Ну что, как играем?» И Джордано, забывшись, сказал: «Знаешь, Астарот, в моей голове роится множество вопросов, но я не знаю, с чего начать… В чем главное зло нашего мира? Чего следует бояться больше всего? Почему повсюду мы видим мрак, хотя сами вечно стремимся к свету?» Астарот прервал его: «Вот так и происходит, Джордано. Все начинается с вопроса, а кончается ответом». И Святая Инквизиция, конечно, не могла снести этой ереси, ее глаза налились кровью, Бруно был схвачен и приговорен к сожжению на площади Кармело перед собором. Его пример стал доказательством того, что если у человека возникла какая-либо мысль, то против нее следует незамедлительно бороться — невзирая на жертвы».

Гектор закончил мысль и отложил лист. В результате его творческого ража статья оказалась почти завершена — и пусть дрожат в трепетном восторге надменные ангелы и декаденты-эльфы: новая звезда на академическом небосклоне разгорается все ярче!

Демонолог устало глянул на очередной недописанный фрагмент черновика под названием «Магистр Оккам: Эпизод из жизни безответственного индивидуума, который всерьез считал, что он реинкарнация великого политика», но понял, что слишком устал даже для язвительного комментария, поэтому просто махнул рукой и выбрался из кресла.

— Сейчас модно говорить о непротивлении злу насилием, — задумчиво сказал он, — но дело в том, что одно неотделимо от другого. Ну, во всяком случае, в наши дни. А с огнем эффективнее всего бороться именно огнем, так что лучшее средство против зла — еще более чудовищное зло! Хотя это я, пожалуй, вписывать в статью не буду. Не поймут.

Тем временем день миновал середину и начал постепенно клониться в закат, и Гектору пришло в голову, что не худо бы провентилировать усталые мозги и прогуляться по паркам и скверам Академии, пока снаружи царит пятница, студенты веселы и легкомысленны, где-то играет музыка и льется пиво, а в тех секциях парка, где танцуют, отмечают чей-то день рождения или просто гуляют под ручку, под деревьями сидит уставшая за день профессура и размышляет о вечном… Мысль показалась заманчивой, и Гектор, забросив пиджак на плечо, вышел из кабинета и через две минуты уже выходил в фойе на первом этаже.

Где его и настиг вездесущий Метатрон.

— Гектор, очень хорошо, что я на вас нат… что я вас нашел, — декан старался говорить бодро, но по его озабоченному лицу было видно: что-то не так. — Как я уже успел убедиться, вы всегда мне помогаете.

— Тоже рад встрече, — сдержанно ответствовал демонолог. Ему не терпелось, наружу, на волю, в пампасы. — Встреча с вами — гарантия хороших новостей.

Декан покривил губы.

— Раз уж мы встретились, у меня есть вопрос, — сказал он, чуть нахмурившись, — касающийся одной из наших с вами коллег…

— Это не я! — мгновенно среагировал Гектор. — И вообще, там все было по взаимному согласию!

— Что? — не понял декан.

— Что? А, вы про другое что-то… Это хорошо.

— Я хотел спросить, — пояснил Метатрон, — не знаете, ли вы, в какой аудитории сейчас Виктория Драже?

— А, Вики! — Гектор немного успокоился. Жаль, что с очаровательной лаборанткой у него покамест ничего не случилось, ни по согласию, ни без оного. — Викуся в последнее время постоянно занята, как ни увижу ее — отвечает на упреки нашего старого Озимандиаса, нашего стойкого Скидубиэля, нашего отличника боевой и политической подготовки, как я это называю. Он знаете как страшен в гневе? А кстати, почему вы спрашиваете?

Метатрон терпеливо подождал, пока поезд словесного недержания Гектора скроется из виду, и из-за поворота прозвучит прощальный гудок.

— Видите ли, она, как вы, наверное, заметили, девушка довольно бойкая, а мне сейчас нужен кто-то, кто мог бы разобраться в этой странной ситуации с библиотекой…

— О! — многозначительно сказал демонолог. Он еще ничего не понимал, но в свете последних событий библиотека звучала интригующе. — И что за ситуация такая?

— Э-э-э… — промямлил декан. — Понимаете, это такой деликатный вопрос… Поступают жалобы студентов на нашего библиотекаря, Агне Скульгрим… что она, якобы, ведет себя грубо, отказывается предоставлять книги по запросу, выкрикивает что-то про засевших в Академии демонов… Надо бы разобраться со всем этим, но…

— Но не хочется, — догадался Гектор. — Поэтому вам и нужна Вики. Но, говоря «почему вы спрашиваете?», я имел в виду несколько другое: почему вы думаете, что я знаю, где она?

— Ах, это… — Метатрон съехал с тревожной темы и несколько приободрился. — Ну, кто-то, кажется, упоминал, что вы с ней хорошо подружились… Если это не так, и вы не в курсе, ничего страшного, я спрошу кого-нибудь еще.

Конечно, несмотря на манящие радости дня, нельзя было упускать такую прекрасную возможность! С лицом прожженного аристократа Гектор отвесил легкий поклон и небрежно промолвил:

— Для меня нет ничего важнее забот о факультете, Сариэль… Если хотите, я могу прошвырнуться по Академии, поискать ее для вас…

— Это было бы замечательно, Гектор, спасибо! — просиял Метатрон. — Прошу простить, что не поручаю разобраться с библиотечным вопросом лично вас, но вы же понимаете, тут был бы конфликт интересов…

Он воспроизвел на лице извиняющееся выражение и удалился. Судя по истертому однобортному пиджаку, декану не помешало бы сходить к старому Ли Бо, или хотя бы восстановить свой костюм магическим образом. Впрочем, насчет восстановления — это вздор, ведь в однобортном уже никто не преподает!

— Наконец-то местное начальство заметило, что производство демонических козней у них под носом поставлено на самую широкую ногу, — сказал сам себе Гектор, — а декан по этому поводу даже в ус не дует! Благо у него и усов-то нет…

Он отбросил шутки и сосредоточился. Вики должна стать его инструментом по низвержению гражданской активистки Скульгрим, но для этого девушку нужно найти, и как можно быстрее — ведь близится вечер пятницы, и если он немного промедлит, феечка будет уже в дымину.

— Итак! — вскричал наш герой, растопырив руки на манер циркового фокусника. — Давайте рассуждать логически: Вики может быть где угодно. Значит, и искать ее можно начинать откуда угодно! А логичнее всего начинать поиски с того места, которое к тебе ближе всего. А что ко мне ближе всего?

Он подождал ответа, стоя в коридоре, где было шаром покати. Гектор некоторое время раздумывал, а не сыграть ли здесь в магический боулинг, но в итоге с сожалением отказался от этой мысли. Тем временем, коридор и примкнувшие к нему туалеты не откликались.

— Карманы? — предположил Гектор и тут же скорчил гримасу: панчлайн получился так себе. — Нет! Ближе всего ко мне этот коридор. Давай-ка осмотрим его внимательнее.

Дергающимся от энтузиазма глазом демонолог изучил ближние и данные подступы, и даже заглянул под подоконники и за висящие на стене портреты основоположников.

— Определенно, здесь пусто. Что ж, никто не ждал, что задача будет настолько легкой. Ну, а если и ждал, то самую капельку. Что у нас дальше по списку? Туалет! Хм, я как-то не задумывался: а разве ангелы какают?

Он приблизился к дверям с лаконичными табличками: на женской сияло изображение курицы с зонтиком, на мужской — двух пауков с карабинами. Гектор посмотрел на них с большим сомнением, но, поколебавшись, все же приблизился к куриной двери и прокричал:

— Хьюстон вызывает Вики Драже! Выходи, подлая трусиха, у меня к тебе дело на сто миллионов!

Тишина была ему ответом. Гектор подергал дверь и обнаружил, что та не поддается.

— Заперто! Здорово. И ни объявления, ничего — когда откроют, стоит ли ждать, или дешевле пойти и пересадить себе мочевой пузырь на шесть литров, чтобы не мучиться больше в жизни никогда… Впрочем, в женский туалет мне все равно нельзя, а искать девушку в мужском — это значит приписывать ей настолько положительные качества, какими она, может, и вовсе не обладает.

Он обдумал эту возможность.

— С другой стороны, запертый туалет — это к лучшему: теперь ясно, что Вики там в любом случае нет. А вломись я внутрь, наверняка пошли бы слухи про препода-извращенца, который подкарауливает в крайней кабинке юных студенток, и очередь в эту кабинку выстраивалась бы еще с ночи…

Гектор замечтался, представляя себе дни, когда он идет по коридору мимо череды красивых девушек, робко улыбающихся ему и готовых щедро расплатиться за его благосклонность. А он говорит, вальяжно жмурясь и прижимая руку к сердцу: «Вы знаете, какой сегодня день? День открытых дверей в женской уборной. Не пропустите!»

— Так, — очнулся он, — хватит этих необоснованных грез! Следующая точка поисков — кафетерий. К тому же, хочется чего-нибудь попить, а кофе за последнее время уже осточертел (последнее он произнес шепотом, чтобы не услышала ревнивая кофеварка).