Глава двадцать третья, где Агне Скульгрим прилетает первый бумеранг, Пенни получает важный урок, а Гектор становится двойным агентом (2/2)
— Что?
— Я очень разочарован, — повторил Гектор. — Мы ведь уже обсуждали это: нельзя стыдиться того, во что веришь. Лучше уж тогда не верить вовсе.
— Простите, я снова не понимаю… — у девушки чуть слезы на глаза не навернулись, и ее можно было понять: первые шаги на поприще эгоизма и себялюбия давались так непросто, а суровый преподаватель даже не думал ее хвалить!
— Принципы — это святое, — отрубил Гектор, махая в воздухе рукой. — Уж нам ли с тобой этого не знать? И раз уж ты не хочешь чего-то делать — стой до конца. Отстаивай свое право на лень! В этом важном вопросе не может быть места ни стыду, ни сожалению. Мы рождены для счастья, как птицы для полета. Мы рождены, чтоб счастье сделать былью!
Его слова, как обычно, были полны уверенности — и действовали безотказно. Пенни вытерла глаза любезно предложенным платком и глубоко выдохнула:
— Я чувствую, что вы правы, профессор… Но мне пока не очень дается вести себя как…
— Как я? Смело и бескомпромиссно?
— Ну… да, я это и хотела сказать.
— Ничего, Пенни, — ободряюще прикоснулся к ее плечу Гектор. — Я очень верю в тебя. Ты уже начинаешь понимать мою правоту — и это только начало. Твоя неуверенность пропадет. Жизнь станет простой и понятной. Это называется взрослением.
— Я надеюсь, оно придет побыстрее, профессор… — кивнула девушка.
— Ты даже не представляешь, насколько! — заверил ее демонолог, отбирая платок. — Вот кстати… Касательно того стихотворного конкурса: не знаешь ли, какого рода стихи туда обыкновенно пишут? Что-то меланхоличное, вроде «Журавлиный клин в небе, зима и ветер, весна на крыльях в заоконной тиши…» или героически-отважное: «Выход в трудный поход. Алые галстуки, белые лица, синее небо в степях Ватикана…»?
Пенни наморщила лоб:
— В прошлом году первое место получила поэма «Виват, Академия, виват, профессура!», так что я даже не знаю, к какой категории это отнести…
— «Унылая графомания», к какой же еще, — безошибочно определил Гектор. — Ладно, это я просто так спросил. На сегодня все, Пенелопа, скоро увидимся!
***</p>
А когда обрадованная девушка скрылась за дверью, он утер рукавом слезы умиления, нетерпеливо выхватил из пачки чистый лист бумаги и принялся елозить по нему световым пером. Через четверть часа на бумаге среди частокола зачеркнутых строчек прорисовывалась мощная поэма, начинающаяся со слов:
Академию небо встречает зарей —
Мы вас любим, пенаты родные!
Обязательно станем здесь дружной семьей
Расправляя широкие крылья!
Дальше она длилась в том же духе на протяжении еще двадцати четырех строчек, большинство из которых заканчивались восклицательными знаками. Фокус заключался в том, что если прочитать только первые буквы в каждой строке, те складывались в несложный, но осмысленный девиз: «Аморально это здорово любите себя», с чем Гектор не мог не согласиться всей душой.
В целом, он напихал в поэму столько скверных рифм и самого примитивного низкопоклонства, что первое место на конкурсе ему было практически обеспечено, а после публикации в кабинет наверняка должны были зачастить репортеры с вопросами: «Господин Гектор «Цицерон» ван Карни! Как вам удается быть настолько гениальным решительно во всех областях знания?» Здесь он, впрочем, был склонен не раскрывать им свой секрет, пускай даже не умоляют. Нет — значит, нет!
— Ну и денек! — произнес он в потолок. — Еще только утро, а уже не знаешь, за что хвататься… Надо свериться с ежедневником! Великие вехи забываем.
Так вышло, однако, что ежедневника у нашего героя отродясь не было, поэтому со списком дел немного не сложилось, что Гектор счет обнадеживающим знаком. Посему он провел утро наилучшим образом: выпил на удивление славный капучино из кофеварки, лениво пофлиртовал с Траляля, внеся между делом несколько рационализаторских предложений в рецептуру бодрящего напитка. После этого он совершил над собой волевое усилие, сходил в типографию, где отдал уже знакомой Нимфадоре Ромуальдовне наброски поэмы, и принялся неспешно фланировать по Академии, ощущая невыносимый груз собственного таланта. Эти бесцельные, но расслабляющие упражнения привели его в конце концов в парк за главным корпусом.
Здесь оказалось свежо и красиво — аккуратно подстриженные газоны и клумбы, на которых валяются студенты-акселераты, тут и там раскиданы симпатичные фонтанчики, под кустами виднеются скромные скамеечки на двоих, а в некоторой дали угрюмой стеной высятся вековые деревья старого леса. Щебетали птицы, журчала вода, в воздусях наблюдалось явственно видимое благорастворение. Гектор присел на лавочку и блаженно зажмурился.
— Какой чудесный день… То ли я с утра употребил три чашки кофе вместо одной, то ли выкурил сигаретку с веселящим, не знаю — только хочется глупости говорить и гладить всех проходящих мимо ребят по головкам…
Он ласково улыбнулся проходящей мимо темноволосой дриаде в поношенных шортах и пестрой майке с надписью «We Are Heading Straight to Heaven (All The Others Fucking Die)» и сказал:
— Извините, милая барышня, вы не подскажете, сколько сейчас градусов выше ноля?
— Не знаю, не местная, — угрюмо ответствовала барышня, смерила демонолога оценивающим взглядом, и гордо удалилась. Гектор разочарованно посмотрел ей вслед.
— Нет, сегодня гладить никого нельзя, — решил он, — руку откусят… Лучше бы мне сосредоточиться на уже знакомых, проверенных кадрах. Изабелла уже мной… хм, проверена, так что сегодня можно сходить куда-нибудь с Вики или Аредэль. Да, сны все еще не отпускают, но сам факт, что мне перестал являться мой рогатый сородич, уже обнадеживает. Интересно, где сейчас эта милая феечка?
Никто в парке ему не ответил, но Гектор на это и не рассчитывал. С сожалением поднявшись, он направил свои стопы обратно в корпус, где расписание должно было подсказать ему нужный маршрут.
Двенадцатые сутки, день. Академия св. Ласкавии
Маршрут, однако, оказался не таким прямым, как надеялся демонолог. У расписания, правда, обнаружилась Вики Драже, поникшая и грустная, а над ней обвиняющим фонарным столбом нависал полузабытый уже Скидубиэль. Эльф грозил феечке длинным пальцем и поучительно выговаривал:
— …И я, как доктор историко-патриотических наук, как автор многочисленных монографий и статей, написанных без соавторов — что ценится особенно высоко — как будущий отец, в конце концов, не потерплю, чтобы мои пары прерывались таким бесцеремонным образом!
— Ну просто это шло лично от господина декана… — едва не плача, объясняла Вики, но Скидубиэль не отступал:
— Значит, я повторяю, госпожа Драже: я, как доктор…
— Доктор Кто! — вмешался в экзекуцию наш герой, умело вклинившись между дискутирующими сторонами. — Работникам пера и топора — пламенный привет! Виктория, мое почтение, у меня к тебе дело на сто миллионов, свободна сейчас?
Вики яростно закивала, но тут Скидубиэль с неожиданной прытью подхватил демонолога под локоть и буквально затолкнул его в ближайшую пустую аудиторию. Выражение лица при этом у него было буквально умоляющее.
— Э-э-э… Дорогой друг, минутку… подожди тут один момент!
И пока Гектор раздумывал о том, какие пришельцы на этот раз подменили его бывшего недоброжелателя, а теперь, видимо, лучшего кореша, Озимандиас скрылся в коридоре, откуда тут же донеслись торопливые прощания, и на пороге снова возник долговязый профессор.
— Прошу прощения, Гектор, — выдохнул он, заваливаясь внутрь, — просто очень много забот, хлопот и обязанностей, которым я просто обязан уделять…
— Да чего уж, — лучезарно улыбнулся Гектор, надеясь, что происходящее не перейдет вдруг в категорию «яой» (а такие опасения у него были). — Я все понимаю. Автор статей, написанных в одно рыло — это не хухры-мухры! Это ответственность! Самодержавие! Народность!
— Коллега, ты же как никто должен понимать, — проблеял Скидубиэль, — те знания, которые мы даем студентам и… мнэ-э-э… лаборантам в высшем учебном заведении…
— Да-да, полная лажа, помню. Я, собственно, не планировал к тебе заскакивать на огонек и прерывать занятие по политдезинформации. Просто хотел пригласить Викторию в столовку на чай с повидлом — посидеть, покалякать о делах наших скорбных.
— Хм… мнэ-э-э… но все равно очень удачно, что ты пробегал мимо — у меня имеется… хм… одна просьба.
— Если мокруха — сразу нет, — отказался Гектор. — Я, видишь ли, решил записаться в секту воинов социальной справедливости, и убивать отныне только белых цисгендерных мужчин. По выходным телепортироваться на Землю — и убивать.
— Но зачем? — поразился Скидубиэль.
— А чего они? Словом, эту блестящую карьеру еще следует обдумать, хоть и не очень долго. Так ты чего хотел-то, наш Демосфен?
— Мнэ-э-э… Видишь ли, Гектор… Кхм. Так сложилось, что мне нужна… кровь вампира.
— Вампира? — медленно уточнил демонолог. Эльф нервно кивнул. — Что-то мне захотелось процитировать классика: «Но зачем?»
— Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос.
— А я бы предпочел лежать в шезлонге на яхте посреди теплого моря, и чтобы две прилежные студентки делали мне… Впрочем, что мы все обо мне да обо мне? Зачем тебе кровь, Оззи?
— Для научных исследований.
— А, так ты биолог! Профессор патриотизма днем и отважный исследователь ночью? — догадался наш герой, но тут же заподозрил неладное. — Погоди, ты же кровь вампира от крови кабана не отличишь! Я, правда, тоже, но дело не в этом. Что за египетские козни ты плетешь в святых стенах этого учреждения?
— Хр-р-рм… — издал очередной звук Скидубиэль. — Я могу говорить откровенно, Гектор?
— Со мной? Ни в коем случае! Но поскольку выбора у тебя все равно нет, то валяй.
— Наше глупое законодательство, — начал эльф, хмурясь, — запрещает проведение опытов и экспериментов, включая забор крови, над полноценными разумными существами. В том числе русалками, оборотнями, орками, вампирами…
— Демонами тоже?
— Я же сказал — полноценными. Демоны — это омерзительные порождения Сатаны, обитатели проклятой венерианской бездны, с ними любые пытки хороши и даже желательны — в свое время мне немало довелось наблюдать…
«Ох, что-то мне захотелось сожрать его лицо… — подумал Гектор, ожесточенно сглатывая. — Так, спокойней, ты же на работе. Холоднокровней, парень».
— Ясное дело, — сказал он вслух. — Продолжай.
— Между тем, как ты знаешь, существует гипотеза, что кровь вампира делает и того, кто ее выпьет, вампиром. Здесь очевидная нелепость — как потребление крови может изменить принадлежность к биологическому виду? Но тем не менее…
— Так ты решил превратиться в вампира и так избежать дальнейшей работы в Академии? Изящный поворот, Оззи! Но тебе ведь придется тогда и фамилию сменить, верно? Предлагаю вариант «Осборн»!
— Какую фамилию? — запутался в постмодернистских отсылках Скидубиэль. — Я же говорю — это чисто научный эксперимент, исследование крови… Ну ладно, исследовать буду не я, меня попросили только достать образец, зная, что у нас учатся вампиры…
— Но самостоятельно браться за дело стремает, так?
— Я же ученый! Мне страшно бродить по коридорам с ножом и упрашивать этих упырей поделиться своей… телесной жидкостью!
— Как-то пошловато это прозвучало в твоем исполнении, старый развратник! В общем, я понял задачу: клиент, проходя мимо пихты, попадает в мои руки — а дальше вопрос техники… Деньги пополам, так?
Гектор уже давно перестал чему-либо удивляться. Если он, потомственный демон, мог работать преподавателем в ангельской Академии и с помощью гипноза и хорошо подвешенного языка совращать юных студенток с пути истинного, то почему бы глуповатому, но жадному эльфу не подвизаться на ниве поставщика запрещенных препаратов?
— А? — тревожным семафором замигал Скидубиэль. — Какие деньги?
— Ты ясно сказал: «меня попросили» — и я ни за что не поверю, что попросили бесплатно. Так вот, деньги, которые тебе заплатят — пополам.
— Гектор, это несправедливо, — заныл собеседник, — ты же пять минут назад ничего вообще не знал об этой авантюре…
— Пять минут назад ты тоже еще понятия не имел, что я соглашусь. Подписывать коллегу на противозаконное дело, зная, как он страдает без денег — это неэтично и вообще не по понятиям! За такое нужно восемьдесят процентов забирать без разговоров, повезло тебе, что я добряк… Много крови-то нужно?
Скидубиэль вынул из-за пазухи тонкую стеклянную трубку. На Земле как раз в такие набирают кровь, когда берут ее из пальца.
— Всего капельку! Точнее… капилляр.
«Неужто Скуби-Ду сотрудничает с людьми, которые пытаются исследовать вампиров? — поразился Гектор. — Да нет, фигня какая-то».
— Будь благонадежен, дядя, — сказал он развязно, забирая капилляр, — агент «Блэйд» заступил на смену, все будет в лучшем виде уже сегодня, на крайняк — завтра. Сколько тебе золота пообещали за это счастье?
— Триста.
— Не соблазняй меня на рифму, врун!
— Что? Да я никогда в жизни… — эльф помялся. — Ладно, четыреста.
— Снова врешь небось, но лень проверять. Ладно, две сотни я с тебя спрошу, так что не пропей их на радостях. Все, покедова!
***</p>