Глава четырнадцатая, где Гектор заочно раскрывает заговор и делает прекрасной даме недурной массаж (2/2)

Во сне он обнаружил себя посреди бурой пустыни, в которой бушевал смерч, бешено вращающаяся кривая, которая то вздымалась в небо, то падала вниз, унося с собой вещи, людей и коней. Потом из смерча выступила какая-то непонятная темная конструкция с торчащими во все стороны спицами, странными распорками и крючковатыми лапами.

«Это же гипертрофированный мандраж ужаса, — подумал спящий Гектор. Ему откуда-то были известны такие слова, и даже — их значение. — Теперь многое становится понятным».

Конструкция, будто услышав его, задрожала и съежилась, превратившись в давно опостылевший темный силуэт с рогами, горящими глазами и высунутым наружу пунцовым языком.

— Ты спишь в разных местах, — прошепелявил силуэт. Вихри за его спиной продолжали свою сумасшедшую пляску. — Мне становится сложно тебя находить…

— Тебе бы и не пришлось, — лениво ответствовал спящий герой, — если бы ты хоть раз внятно объяснил, в чем тут дело. Что тебе нужно? Что мне нужно? Что я забыл в этой Академии? Место приятное, не спорю, но хотелось бы уже увидеть картину целиком!

— Со временем ты вспомнишь…

— «Со временем»?! — взревел Гектор. — Я уже неделю тут в полном непонимании маринуюсь, Ванга ты бессердечная! Елки-палки, назови хотя бы дату!

На этой ноте, забормотав во сне, он проснулся и обнаружил, что свалился со скамьи. По соседству храпел изнемогший Скидубиэль. Небо за окном, светлое, но еще не умытое восходящим солнцем, было исчерчено неподвижными штрихами силовых полей. Часы показывали шесть утра.

Гектор зевнул и прищурился: на кафедре и правда лежало обещанное ночью заклинание возврата. Оно выглядело как амулет из тусклой бронзы в виде дельфина с раскрытой пастью и тремя тонкими щупальцами вместо плавников, причем роль щупалец выполняли маленькие перышки синего цвета. По левому краю виднелась серебристая гравировка: «Время вернется, когда ты будешь готов». Один глаз дельфина подмигивал.

— Итак, чтобы получить свое, я провел ночь с неприятным мне преподавателем, — пробормотал Гектор, кладя заклинание в карман. — Можно сказать, поступил как любая разумная студентка.

Он покинул аудиторию №28 быстрым шагом, который еще долго отдавался эхом в пустых коридорах.

Седьмые сутки, раннее утро. Территория Академии св.Ласкавии

Пока Гектор шагал между корпусами, небо над платформой на полминуты помутнело: включился оптический камуфляж — видимо, неподалеку пролетал космический аппарат с Земли. От Изабеллы Гектор уже слышал про такие штуки.

Иногда, чтобы не привлекать внимания землян, здесь просто включали камуфляж, а иногда — если дело происходило днем и можно было привлечь старшекурсников — ребятам раздавали шустрые глайдеры, и они вылетали на охоту, соревнуясь, кто ловчее разобьет видеокамеры дорогостоящей технике. Такие вылеты в студенческой среде почему-то назывались квиддичем, но в глухую субботнюю рань найти хоть одного добровольца было, конечно, невозможно.

Гектор позвенел ключом, открывая дверь в родную шестьдесят шестую комнату, в последний раз скорбно вздохнул, обозрев царивший внутри кавардак, потянул было из кармана заклинание, но вдруг спохватился. Амулет, конечно, восстановит комнату до ее первоначального состояния в собственности Скидубиэля, да только при этом пропадут всего его книги и даже почти завершенная статья! Допустить такое, разумеется, нельзя.

Наш герой вытащил из комнаты свои пожитки, мимоходом поразившись, как за неполную неделю он умудрился почти поверить в ценность книг и научного поиска. Академическая жизнь вытворяет с нашим подсознанием странные штуки.

Он вынул из кармана амулет, полюбовался хищным дельфином и вдруг осознал, что не имеет понятия, как его активировать. Задумчиво поглядел на гравировку.

— Ну, вот я готов, — сообщил он в пространство. — Время, возвращайся!

Заклинание полыхнуло разноцветной радугой, заплясало по комнате, наполняя ее радостным гудением, в котором проявились и тут же затвердели контуры ламп, ковров и мебели, после чего с легким хлопком погасло. Все снова выглядело как в тот миг, когда Гектор впервые перешагнул ее порог неделю назад.

— Плакаты! — простонал наш герой, занося обратно книги и сваливая их на стол без разбора. — Плакаты снова придется выносить на мусорку! Но кофеварка полна, что не может не радовать. И самое главное — постель снова чистая!

Мысль о постели напомнила Гектору, что этой ночью он спал самое большее часа три. Волоча ноги, он проплелся в свою комнату, кое-как сдернул покрывало, плюхнулся на кровать и смежил веки. Некоторое время ничего не происходило — и, когда он решил уже, что Морфей передумал насчет своего визита, его вдруг швырнуло в холодную яму сна.

Седьмые сутки, день. Кабинет Гектора ван Карни

Демонолог открыл глаза и оказался в крепких объятиях паники.

— Черт возьми! — на стенных часах было почти два часа дня. — У меня же лекция, а я проспал!

Его ум его ощущал себя хрупким и беззащитным, а во рту был горький привкус страха. Гектор подскочил на кровати и принялся спешно одеваться. Воображение рисовало мрачные картины — вот колонны хмурых студентов заходят к Метатрону с жалобами, вот декан, качая головой, связывается с Министерством образования, вот над Академией зависают черные вертолеты, из которых горохом сыплются оперативники и Инквизиторы, вот он сам, оборванный и грязный, сидит на гауптвахте и чистит гнилую картошку… Невыносимо было даже думать об этом — мысленно Гектор уже видел этих карателей, топчущих его беззащитный мозг и на глазах превращающих его в кровавое месиво. Его затрясло, и он закрыл лицо руками: нет, что угодно, только не это, только бы успеть…

Он пришел в себя уже полностью одетым, стоящим у аудитории и рефлекторно дергающим ручку. Дверь была заперта.

— Не успел… — выдохнул Гектор и вдруг осознал: — А, дьявол, сегодня же вообще выходной… Совсем закрутился тут с это текучкой — великие вехи забываю.

Он замер на мгновение, осознавая, что недавние страхи и видения были как бы не совсем его, а скорее — совсем не его. Какие-то колонны, какие-то вертолеты… Это психическая аура комнаты Скидубиэля на него так повлияла?

«Какой кошмар, — подумалось Гектору. — Не хотел бы я жить в такой атмосфере и дальше… Надо будет обдумать этот момент».

Прекратив домогаться до аудитории, отдыхающей от занятий в свой законный выходной, наш демонолог принялся вспоминать, какие планы у него, собственно, имелись на предмет субботы: статьи и книги — это понятно и банально, в клуб вроде как еще рано… А! Вечером будут отправлять на Землю добывать в секретных местах ману, но это вечером… Хм, что-то еще вроде бы намечалось, наклевывалось…

— Да! — закричал вдруг Гектор, и от этого крика затряслись стены коридора и сонное местное привидение, на долю секунды высунувшись из укромной щели, вскрикнуло, хлопнуло дверью и скрылось без следа. — Я же был приглашен на сеанс массажа к нашей прекрасной медсестре! Именно в субботу, потому что студентов не будет, и никто нам не помешает. О, радость!

Герой наш весь словно наполнился энергией, будто резвый конь, он гарцевал на месте: все-таки очень приятно вспомнить, что у тебя сегодня многообещающее свидание с продолжением, и очень здорово, когда женщина, на которую ты положил глаз, настолько хорошо к тебе относится, что разрешает вот так себя баловать. Гектор потратил несколько секунд на мысли о подарке, но мысли не шли, и он отправился к Изабелле как был — лохматый и еще не слишком адекватный после долгого сна.

Медпункт встретил его приоткрытой дверью, из-за которой знакомый голос выводил незабвенные строки: «Самый трезвый пень заходил вчера… но потопать мне в магазин пора…»

Демонолог понял, что песенное творчество Изабеллы, в отличие от нее самой, не вызывает в его душе особенно живого отклика, и скрипнув, как в сказке, дверью, вошел.

— Сантехника вызывали?

— Святые ангелы, как вы напугали меня, Гектор! — Полулежащая на кушетке медсестра вздрогнула и обернулась. — Не делайте так больше!

Красота ее была неудержима и жгуча. Она была прекрасна, словно ослепительно- солнечная весна в Каире, словно утро после зимнего снегопада в графстве Суссекс, и опасна, как сиамский кот, даже, пожалуй, еще опаснее. А улыбка ее, несмотря на испуганные слова, казалась доброй и покровительственной, словно Гектор был не коллегой, а добрым другом. Обаятельная, коварная, ветреная, но все-таки чертовски красивая — и отнюдь не глупая, во всяком случае, именно такой Гектор всегда и представлял себе идеальную любовницу

А ее глаза… Они притягивали, словно магический магнит, манили и очаровывали — как и стоящая рядом с ней бутылка коньяка «Vita Blanca». «А у этой очаровательной мерзавки не я один бываю в гостях», — подумал Гектор, подходя к кушетке. Рядом с ней стояли большой поднос со сладостями и бокал — а второй, почти пустой, был в руке Изабеллы.

— Не буду, — пообещал Гектор. — Но все-таки — не интересуют ли вас услуги опытного слесаря? Трубу заменить, сток прочистить, гайку закрутить, полку прибить?

— Вряд ли слесарь будет заниматься полками, — решила Изабелла, отставляя бокал и грациозно потягиваясь. — Вот если бы вы умели в массаж…

— Вам исключительно повезло, — Гектор мгновенно подхватил игру. — Я ведь дипломированный специалист в этой области, громовой успех на международной и межпланетной арене говорит сам за себя!

— Правда?

— Нет, — помотал головой демонолог, — я, как обычно, беззастенчиво лгу. Но попробовать-то можно: не то, чтобы у вас под дверью сидела шеренга из массажистов.

— Мне нравится ваша готовность справляться с трудностями, — Изабелла поднялась с кушетки. — Массажный стол у меня вон там, за занавеской. Подождите пару минут, мне нужно будет раздеться.

Стуча каблучками и благоухая цветами и туманами, девушка скрылась за шторой, оставив Гектора в попытках освежить в памяти азы массажа. Впрочем, скоро он убедился, что освежать там особо нечего — то ли он никогда в жизни им не занимался, то или просто не помнил ничего подобного.

— Можно входить? — крикнул он, стянув с подноса кусок халвы.

— Рановато!

«Гусары, молчать!», — подумал демонолог и ухмыльнулся. Халва была свежайшая, а что до Изабеллы… ослепительно прекрасная бестия с картинки — другого слова и не подберешь.

— Еще чуточку подождите… Вот теперь можно.

Жующий Гектор заглянул за ширму. Изабелла лежала на массажном столе лицом вниз, почти обнаженная, в одном белье. Больничные лампы бросали белые блики на ее прекрасное тело. Наш герой с неожиданной остротой почувствовал, насколько красива эта стерва, а еще что у него уже очень давно не было секса.

— Ну, и как тут массаж проводить? — пробормотал он, но Изабелла услышала.

— А что не так? Отвлекаетесь?

— Отнюдь. Я же профессиональный массажист, мои нервы крепче стали. Просто бретельки мешать будут.

— Вы ведь массаж шеи и плеч собрались делать? Чем вам мешает мое нижнее белье?

— Черт его знает. Какую-то подсознательную ненависть начинаю к нему испытывать. Не искушайте судьбу, умоляю вас, Изабелла!

— Ваше амплуа, Гектор — не массажист, а гипнотизер, вы умеете убеждать! — Изабелла щелкнула застежкой бюстгальтера, и тот спал с ее груди так быстро, что ровным счетом ничего не вышло увидеть, не говоря уже о том, чтобы как следует насладиться открывающимся зрелищем. Медсестра снова улеглась на живот, но теперь картина выглядела куда более многообещающе.

— Только возьмите масло, так будет удобнее.

Гектор, в сильно приподнятом настроении, ухватил с полки банку массажного масла «Кармин-Красноленинградское», трижды смазал им ладони и приступил к процедуре. Началось все, разумеется, с совершенно невинных поглаживаний — кожа девушки была нежная, как шелк, и все шло гладко, куда лучше, чем он опасался. Спина, плечи, бока — ареал массажа постепенно расширялся. Изабелла лежала спокойно и дышала ровно, видимо, он все пока делал правильно.

«Плечи и остальное — это все хорошо, но несерьезно, — едва сдерживаясь, размышлял Гектор. — Что я, евнух, разминать шею такой роскошной женщине? Она сейчас лежит так, что если пальцы по бокам опустить чуть ниже, то вполне можно коснуться груди. Но ведь можно и по физиономии получить за такое… Но ведь можно и коснуться!»

Впрочем, пока он терзался тягостными раздумьями, руки сами постепенно спускались все ниже, пальцы нежно скользили по аппетитным округлостям. Ладони, обняв Изабеллу с боков, словно обладая собственным разумом, медленно двигались от рук вниз до талии и обратно, по пути касаясь нежной груди. Медсестра, тем временем, ни звуком, ни движением не намекала на то, что ей неприятны эти прикосновения, которые, по правде сказать, оказались уже довольно далеки от плеч и шеи.

— Помассируйте мне еще, пожалуйста, поясницу, — спокойно сказала она вдруг. Гектор осмотрел указанный регион и едва не захлебнулся слюной.

— Боюсь, — сказал он, откашлявшись, — для этого придется немного приспустить трусики.

— Делайте что нужно, Гектор.

Голос Изабеллы звучал так непринужденно, словно она просила передать ей пирожное. Она приподняла попку, давая разрешение на удаление последнего атрибута ее одежды. Тоненькие трусики соскользнули с ягодиц будто только этого и ждали. И вот идеальная бархатная попка оказалась у Гектора прямо перед глазами! Кровь бросилась ему в голову, но медсестра ничего не заметила — ее глаза была закрыты, а на той половине лица, что была обращена к нему, написано расслабленное удовольствие, и ничего больше.

Нет слов, чтобы описать блаженство нашего героя. Он больше не думал о приличиях, и его ладони жадно массировали ее упругие ягодицы, то сжимая их, то раздвигая в стороны. Руки подрагивали от возбуждения: здесь, в незапертом кабинете, куда каждую минуту мог войти кто-нибудь посторонний, они не во сне, а наяву занимались медленным сексуальным танцем, в котором была только эротика — почти невинная, почти ничего не значащая, но кому это докажешь…

— Мне кажется, — голос Изабеллы звучал чуть хрипло, или ему показалось? — что вы прошли довольно основательные курсы массажа? Может быть, на Марсе? На Земле?

— Нет, ничуть, милая коллега. Кругом сплошная интуиция, чтобы доставить максимум удовольствия… и чтобы с медицинской точки зрения все без вреда для здоровья, само собой.

— Тем не менее, получается у тебя просто замечательно…

Изабелла продолжала изображать спокойствие, но прерывистое дыхание выдавало ее чувства. Гектор продолжал ласкать роскошное тело, в то время как пальцы его все ближе и ближе подбирались к запретной точке, ее центру мироздания… Набравшись наглости, средним пальцем он медленно провел между ягодиц сверху вниз, на долю секунды остановив его ровно посередине ее идеальной попки.

Гектору отчаянно захотелось немедленно заставить Изабеллу раздвинуть ноги, но вместо этого он продолжал движения пальца верх и вниз по манящей ложбинке своей неподвижной жертвы. Как приятно чуть задержаться у этой бархатной ямочки, чтобы почувствовать, как мгновенно напряглись ее бедра, и как она уже почти готова принять его, впустить его… Легкий стон нетерпения — и мягкая плоть под его пальцами послушно раздвинулась: предвкушение оказалось лучшим афродизиаком.

— Ах…

Ладони попеременно ласкали блестящее разгоряченное тело девушки. Плечи, спина, ягодицы, бока, не забывая про грудь, вернее, ту ее часть, до которой можно было прикоснуться с боков. Только теперь уже не мимолетно, как бы невзначай, а медленно, круговыми движениями, делая паузу в самых приятных местах. Можно сказать, он играл с этим огоньком — не уходя в глубину, но заставляя его гореть все сильнее и сильнее. Он ощущал почти неземное наслаждение — такое же, как и она, а может, даже больше, и это, кажется, могло продолжаться бесконечно…

— Спасибо тебе…

Голос Изабеллы вырвал его из блаженного забытья. Девушка наблюдала за ним, повернув голову, черные волосы рассыпались по плечам, на щеках румянец от возбуждения, глаза блестели — она выглядела такой красивой, такой желанной, что Гектору вдруг захотелось сделать что-нибудь глупое и необычное — например, жениться на ней и каждое утро приносить кофе в постель.

Порыв удалось унять.

— А?

— Я сказала «спасибо». — Изабелла провела рукой по волосам и улыбнулась. — Мне было очень приятно, и я благодарна тебе за эти ощущения. Когда-нибудь мы продолжим эти расслабляющие процедуры, мне они понравились — и особенно понравилось, как ты владеешь руками… Пожалуй, такому и вправду могли научить только на Венере… А сейчас отвернись, Гектор, мне нужно одеться.

Гектор покидал медпункт словно в тумане. Все вокруг благоухало маслом и Изабеллой. Он мог думать только о ее блестящем теле и шелковистой мягкости кожи под своими ладонями. Это было великолепно.

***</p>