Глава одиннадцатая, в которой мы наконец-то наблюдаем эльфийский стриптиз (1/2)

Пятые сутки, вечер. Кабинет Гектора ван Карни

— Неумеренное употребление алкоголя и общество прекрасных женщин, конечно, очень приятны, — сказал Гектор, задумчиво разглядывая собственный кабинет. — Да и направлять юных ангелочков на путь беспросветного эгоизма и аморальности тоже весело. Но…

В огненных лучах заката кабинет выглядел печально: в нем не было ни изящного комода красного дерева, где можно было бы спрятать бутылку «Bourbon Blanc», ни завалящего граммофона с музыкальным ящиком, ни рыцарских доспехов в углу — копья с крестообразным древком, молотка-шпаги и геральдического щита с многозначительной красной надписью «Volier de la Bellemanniporum» (что означало «Мужчина ради прекрасной женщины») на сером фоне.

Больше же всего Гектора угнетала стоявшая на письменном столе лампа под абажуром цвета засохшего навоза, под которой беспорядочно раскиданы были унылые книги, журналы и открытки. И никаких малознакомых красавиц, кружащихся в вальсах и позирующих для эротических этюдов, или худых космонавтов в сверкающих буденовках, и даже разудалой музыки с Земли конца двадцатого века, к которой он, кажется, питал нездоровую страсть… ни другого багажа ностальгии. Вообще ничего!

Дело было ясное: ему требовались три вещи: деньги, мана, и еще раз деньги. Вопрос с маной должен был решиться на выходных после мародерского визита на Землю, а презренное бабло следовало начать зарабатывать прямо сейчас.

— Совершенно не вижу, — сказал Гектор звучно, — отчего бы благородному дону не пополнить исхудавшие финансы написанием высоконаучных статей. Если за статьи платят деньги — их нужно писать, иначе деньги уйдут кому-нибудь еще! По-моему, так.

Он плюхнулся за стол, выдрал из упирающегося ящика десяток листов писчей бумаги, навострил светящуюся приятным желтым светом ручку и задумался.

— А как вообще начать писать? Нужно составить план, или начать излагать первое, что придет в голову? И если начать, то по какой теме? Сплошные вопросы и загадки во тьме. А! У меня же есть специальная методичка — нужно сперва прочесть ее, и потом все пойдет как по маслу.

Внутри Гектора плескалось сейчас не менее двухсот пятидесяти грамм чистейшего вискаря. Поэтому красноречие его было необыкновенно.

— Так, что тут у нас? «Научные статьи — высшая степень современных исследовательских усилий, концентрированный результат творческого труда человека, имеющего перед собой ясную, убедительную и в высшей степени познавательную задачу». Ну, это и так понятно — сплошная вода, видимо, автору платили построчно, как Маяковскому… Едем дальше: «Начать написание научной статьи нужно с вопроса: «Как?» Вопрос «Как?» является также действенным творческим приемом для стимуляции мысли».

Гектор нахмурился и возвел туманный взгляд в потолок.

— Как! Как? Каком кверху, блин! Ладно, или этот прием для меня не работает, или он стимулирует совершенно не те мысли, которые сейчас нужны! Нет, так дело не пойдет, я этот талмуд буду читать до пенсии — но, к счастью, здесь есть оглавление! Ага… «Формулировка названия статьи», вот оно!

«Правильно сформулированное название статьи, — прилежно забормотал он, — есть половина успеха. Оно должно одновременно зацепить слушателя, вызвать у него интерес, и дать исчерпывающие сведения о содержании. В заглавии обязательно должна фигурировать конкретная научная идея, посвященная предмету исследования».

Он отложил методичку и задумался.

— Так… Если я правильно понял, заголовок должен быть четким и категоричным — как выстрел, как приказ! Коль скоро мы говорим о кошке, ее образ должен быть очевидным и привлекательным: мы не изучаем кошку издалека и в потемках, а находим в себе мужество подойти, погладить, запустить ее мурчательное устройство… а потом все описать в максимально недостоверном виде. В этом отвага первооткрывателя!

Гектор обладал живым и любознательным умом. Любая непонятная диковина под его пристальным (и несколько безумным) взглядом теряла свою загадочность и становилась ясной и прозрачной, как венское стекло.

— Итак… — он лихорадочно схватился за ручку, — Что бы за статью придумать для начала? На какую странную тему еще не извращался пытливый ум исследователя? Хм-м-м… Как насчет такого: «Методические разработки по демонической пенетрации в sancta sanctorum учащихся»? Свежо, научно, смутно по смыслу — забавно выйдет, если даже на такое название всем окажется плевать.

На окружающий мир опускались сумерки, и свет вечерних фонарей пропадал в свинцовых тучах. Воздух стал прохладным, и в небе проступила ущербная луна; Гектор подумал и решил, что луна ему подмигивает и обнадеживает. Тени от кустов и деревьев сделались длиннее, и демонолог вспомнил, что как раз в такой вечер он учил юную Эржи Батори искусству подкрадываться и подслушивать у дверей спален благородных господ и дам. По лицу его проползла улыбка — то были славные и спокойные дни.

— Нет, — решил он наконец, — все-таки, по-моему, слишком вызывающе — спалюсь я с таким названием, как пить дать спалюсь… Ладно, тогда вот: «К вопросу о кровавых жертвоприношениях как альтернативном источнике магической энергии: состояние и перспективы». Крайне актуально, морально двойственно, дискуссионно — все, что нужно для хорошего исследования!

За окном совсем стемнело. Еще немного, и начнутся танцы в клубах, и громкая музыка, и неоновый калейдоскоп, и зарево огней, и алкоголь рекой хлынет в иссохшие глотки … И девушки, прекрасные и загадочные, с соблазнительными фигурками, будут скользить в медленном танце сквозь красный свет прожекторов и поглядывать на него сквозь длинные ресницы. А он будет сидеть у сцены, холодный и невозмутимый, медленно попивая коньяк, и любоваться их изяществом — впрочем, кто сказал, что любование будет последним пунктом в меню?

— Слишком хорошо звучит, — с сожалением признал Гектор, отвлекаясь от соблазнительных иллюзий, машущих ему ручкой из глубин воображения. — Еще начнут цитировать и ссылаться… Ладно, последний вариант: «Манипуляция сознанием как методическая практика для повышения эффективности занятий». Нормальная тема, один черт никто эти названия не читает. Да и содержание, собственно говоря, тоже. Ладно, быстренько набросаю пару-тройку мыслишек — и с чистой совестью на отдых. Поехали!

Пробормотав древний девиз пилотов-смертников, он бросился за научные исследования. Дело, однако, продвигалось туго: сказывался недостаток опыта. «Как видим, следует по возможности активнее внедрять в массовое сознание концепцию вампиризма», — утирая пот, вывел на бумаге световым пером Гектор час спустя. Статья оставалась незавершенной, но вдохновение покинуло его окончательно. Впрочем, это был уже существенный задел.

— Вот! Это действительно насущно. Вот что значит свежий ум и солидное научное образование! Таким образом, вопрос с баблосами можно считать основательно провентилированным… так, что это я? — опомнился он, безумными глазами глядя на исписанную стопку бумаги на столе и глупо хихикая. — Я теперь что, и в жизни буду этими дубовыми конструкциями изъясняться? Бегемот меня упаси!

Гектор спешно накинул поверх футболки потрепанный клубный пиджак и заспешил на волю, в клуб «Голяк», где сегодня определенно наклевывался интересный вечер.

Пятые сутки, поздний вечер. Стрип-клуб «Голяк»

— Вход только по приглашениям, — прогудел здоровяк-вышибала, невежливо хватая Гектора за плечо. За его спиной мигали огни и, хохоча, манила пальчиком, предлагая праздник, разудалая полуголая ночная жизнь. — Которые стоят ровно пять монет.

— У меня они крайне удачно с собой! — сообщил вышибале наш герой, расставаясь с золотым листочком, где неразборчиво сиял благородный профиль Генерального Ангела. — А где, собственно, приглашение?

Здоровяк спрятал деньги в барсетку на поясе и изобразил учтивый полупоклон:

— А вот оно!

Гектор скользнул внутрь и сразу же оказался в гуще музыки, вращающихся зеркал и вибрирующего воздуха. Впрочем, он ничуть не растерял сноровки и мгновенно снял вспотевший бокал с подноса, который держал на весу розовый полуангел с огромными серьгами в ушах. С бокалом в руках он принялся проталкиваться сквозь веселую толпу танцующих, где к нему немедленно прижалась податливая блондинка с глубоким декольте и сверкающими глазами. Она была здорово пьяна и то смеялась, то что-то говорила ему.

— Согласен, милая, музыка в этот раз неплоха, — закричал Гектор в ответ, не разбирая ни слова, — наконец-то в клубах перестали ставить дабстеп и трап, а остановились на нормальных человеческих мелодиях. Дэвид Гетта, Джонни Кэш, а также группа «Эйсидиси» — наш выбор!

Музыка становилась все громче, под ногами гудело и стучало, под потолком появлялись и пропадали блуждающие огни, и за какие-то несколько секунд Гектор оказался уже настолько опьянен происходящим, что никак не мог сориентироваться, где же во всем этом дыму находятся раздевающиеся девушки, бывшие его конечной целью. Он отцепился от блондинки, как космический аппарат от ракеты-носителя, и ушел в одиночный полет.

На стенах двигали бронзовыми лапами и крыльями механические львы и орлы, загадочно улыбались античные боги, горели свечи и перемигивались голубые лампочки, и в этой кутерьме под самым потолком мерцали громадные красные шары с золотыми надписями «Земля» и «Эрос». Наконец Гектор вырвался из легкомысленной толпы и оказался в той части клуба, где собирались люди серьезные и понимающие свои цели в жизни — иными словами, у пилонов со стриптизершами. Сквозь мерцающие голубые ширмы сюда долетал лишь неоформленный гул с танцпола, а из прилегающих коридоров доносились загадочные шорохи. Перед сценой полукругом стояли мягкие кресла, обитые зеленым плюшем и похожие на саркофаги, а девушки, разминающиеся перед выступлением, казались волшебными видениями из снов, призванными сюда могучей волей коллективного порока.

Разнообразие приятных и возбуждающих образов потрясало. Здесь были «гимнастки» в спортивных топиках и обтягивающих лосинах, и «горничные» в коротких платьях с рюшами, длинными темными чулками и белыми чепчиками, и «школьницы» в пиджачках и узеньких брюках, и «молодые искусительницы» из VIP-лож в сетчатых колготках, и, наконец, «нимфы» — стройные девушки в красных с золотом хитонах и с венками на головах, умопомрачительно танцующие под звонкую музыку.

Внимание Гектора привлекли две смуглые худенькие девушки с короткими черными волосами, чьи шеи были соединены блестящей длинной цепью. Они не танцевали, а просто сидели, глядя друг другу в глаза и держась за руки, и выглядели такими свежими и юными, что казались ночными мотыльками, залетевшими в кабинет к бородатому алхимику.

Вместе с тем, все это казалось настолько естественным, что Гектор даже не удивился, когда одна из нимф, одетая в переливающийся серебристый хитон с прорезями для рук и ног, танцующей походкой подошла к нему.

— Добрый вечер, милая дама! — громко сказал Гектор. — Я Уолтер О’Дим, приватный антрепренер, соскучился по теплому ламповому общению. Как насчет приватного танца в уединенном месте, есть такая возможность?

— Конечно! — с восхитительной грацией кивнула нимфа. Ее каштановая грива была уложена в высокую прическу, оставляющую видными остроконечные эльфийские ушки, озорные голубовато-серые глаза казались еще больше из-за обилия теней, а бледная кожа будто светилась изнутри. Излишне говорить, что и к фигуре девушки ни малейших нареканий не возникало — настолько идеальны были ее пропорции с изящными маленьким грудями и круглыми бедрами, которые так и тянуло ласкать. От нее пахло мятой, пряностями, теплом и солнцем. — И вам добрый вечер, профессор!

«Проклятая забывчивость! — приуныл Гектор. — Вроде бы знакомое личико… Из того потока, где я веду лекции, или очередная лаборантка?»

— Ладно-ладно, вы меня раскрыли, — степенно наклонил он голову. — Давайте зачетку! Или какой у вас тут способ оплаты?

Девушка рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. Гектор чуть напрягся — но ее смех звучал мелодично и совсем не обидно, отражаясь от малахитовых потолков и растекаясь по слуховому нерву, словно волна по песку.

— Простите, — выговорила она наконец, — я просто не ожидала, здесь все обычно такие серьезные… Нет, как и везде, мы принимаем Ангельский Золотой Стандарт, двадцать пять монет за танец, полтинник за стриптиз… ну, и дальше тоже можем договориться.

Гектор подавил жлобское желание полезть в карман и пересчитать оставшуюся наличность. Очевидно, что сероглазая девушка, фигурально выражаясь, держала в своих изящных пальчиках ключ от хорошего вечера.

— Какие интересные у вас порядки! — сказал он, усмехаясь. — Это по всей Академии девушки так подрабатывают, или ты одна тут такая разумная?

Полуэльфийка надула губки.

— Вы с какой целью интересуетесь?

— Имею намерение вас тут всех повязать да сжечь скопом! Сама-то как думаешь? Удивлен просто, что среди «лучших представителей эльфийской и ангельской молодежи», как выражается наш дурачок-декан, находятся такие умнички, как ты.

Девушка бросила дуться и снова рассмеялась.

— На самом деле, нас немного, четверо, может, пятеро. Все полуэльфийки. Подрабатываем после занятий. А чаще даже вместо них — жить-то надо… Так что, профессор? Решили, будете меня раздевать, или как?

Гектор разрывался от богатства выбора. С одной стороны, более доступный финансово танец мог оказаться никчемной пустышкой, оскорблением для его изысканных органов чувств. С другой стороны, денежно увесистый стриптиз в случае ненадлежащего исполнения мог огорчить его несравнимо больше. Как верно сказал поэт: «Нет ничего ужасней в этом мире, чем угасать вдали от красоты». Поэтому он предпочел не форсировать события.

— Давай-ка остановимся пока на приватном танце — мне нужно на тебя посмотреть, оценить пластику, сложение, кармическую магию и совместимость по фэн-шую…

— Ага-ага… — закивала девушка. — Все вы так говорите поначалу, а потом только: «Отшлепай меня! Накажи меня, госпожа!» С вас четвертак, кстати.

Гектор с видом заправского кутилы расплатился, и полуэльфийка отошла к боковой стойке: шуршали золотые листки, позвякивали медные браслеты, слышался стук стеклянных бусин о металл. Смотреть на нее было приятно: даже стоя поодаль, она всегда наклонялась и поворачивалась так, чтобы Гектор видел затянутое в серебро платья восхитительное тело.

— Как же тебя зовут, юная бесстыдница? — поинтересовался Гектор, когда девушка вернулась со сдачей: горстью кругляшей и двумя половинками древних с виду колец. — Спрашиваю, чтобы унести в своем большом и чистом сердце обиду — как порочны и греховны стали в наши времена отношения: все продается и все покупается! Позор!

— Аредэль меня зовут, — насупилась для вида сероглазая чаровница. — И незачем так ругаться, я, между прочим, философию в Академии изучаю! Мы как раз дошли до учения Аураута… очень интересно! Он говорит, что когда все человеческие страсти усилены любовными ритуалами, тот, кто в ритуале занимает место божества, получает от него силу! То есть, если следовать логике, божество должно хотеть сексуальной любви! А ведь это именно то, чем мы здесь занимаемся! То есть, еще нет, конечно, но…

Повинуясь жесту Аредэль и слабо прислушиваясь к ее щебету, Гектор проследовал за сцену: там оказался сумрачный коридор, освещенный движущимися картинками и неоновыми надписями: «Тайные мысли буржуазии», «Маркетинг — это искусство», «Сунь-Цзы сказал», «Только для одиноких барбосиков», «Невыразимое блаженство в круговороте страстей», «Мечты сбываются: она/ее/они» и много чего еще — такими же разноцветными аляповатыми лозунгами было обвешано все вокруг. В конце концов девушка открыла дверь, обитую голубым бархатом, на которой было написано: «Эксклюзивное знание», и там оказалась небольшая восьмиугольная комната с зеркалами, булькающим джакузи из синего мрамора в углу и белыми креслами с мягкими сиденьями.

Аредэль указала Гектору на одно из них, а сама тем временем прошла к возвышению в центре комнаты, похожему на амвон, и встала на него — подобно тому, как в странных восточных храмах стоят священнослужители, готовясь к службе.

— Я просто хотела сказать, что не вижу во всем этом никакого противоречия, — сказала она спокойно. Глаза девушки были полуприкрыты, она словно к чему-то прислушивалась. — Все хотят сексуальных развлечений, это естественно. Я читала историю ангелов из давних времен: они использовали человеческих женщин и не считали это грехом. Так почему тех, кто дарит радость, называют падшими или порочными? Мы не обязаны связывать себя условностями и моралью, если окружающие обстоятельства нормальны. Мораль говорит нам о правилах, когда эти правила не очевидны. Но здесь нет никаких недосказанностей, ведь так? Все совершенно ясно… и становится яснее с каждым мгновением.

— Ты рассуждаешь, как демон, — сказал Гектор, любуясь девичьей фигуркой, слегка подсвеченной разноцветными огнями. Даже в одежде она была самой прекрасной из всех, кого ему когда-либо доводилось видеть. — Демон, притворяющийся наивным агнцем… Мне это по душе. А еще лучше было бы увидеть, наконец, то, о чем ты так красиво рассказывала.

— О! Верно!