Глава десятая, где Пенни постигает азы демонологической мудрости, а герой получает приглашение от Изабеллы (1/2)

Пятые сутки, утро. Спальня профессора ван Карни

Мерзкий сон с летучей мышью-оборотнем сделал свое черное дело: проснулся Гектор рано и в прескверном настроении, исправить которое не смогло ни шустро восходящее за окном солнце, ни даже сладкий раф, сделанный послушной кофе-машиной. Демонолог остался мрачен и провалялся в постели с книгой «Мастер красноречия для продвинутых пикаперов» почти до десяти утра.

Впрочем, слово «почти» здесь лишнее, поскольку к тому моменту, как часы пробили десять раз, Гектор успел только спустить ноги с кровати. Он бросил прощальный взгляд на раскрытые страницы, несшие на себе отпечаток безумия автора («Я не противник обрядов, связанных с духами мертвых, но все же меня удивляет, как человеческая способность верить в любую фантазию может вызывать к жизни видения. Какие-то демоны нашептывают мне в уши слова и заставляют писать их на бумаге»), натянул штаны и восстал с лежбища полностью.

— Ужаснитесь, неверные! — сказал он громко. — Вы согрешили против своего главного божества! Вы думали не о богах, а о демонах, и нечистыми были ваши речи. Вы говорили о чудовищах и хищных тварях, обсуждали мистические сущности, а не принципы и побуждения. Ваши мысли, как ядовитые змеи, ужалили меня! О, горе вам, ибо вы заслуживаете гибели — смерти ужасной и медленной!

Хмурый и голый по пояс стоял он посреди комнаты, озаряемый ярким солнцем. В этой обстановке Гектор походил на посланника Небесной Канцелярии или святого, и его черные глаза недобро сверкали из-под сдвинутых бровей. Даже обидно, что в кабинете никого не было, а окно на двор было притворено. Свежий утренний воздух прочистил бы нашему герою голову, умилительное зрелище покрытых клевером клумб успокоило бы его мятежную душу, а четверка конных, посланных за бекмесом, уняли бы похмелье и удержали Гектора на краю бездны.

Но ничего этого не случилось, что привело к известным последствиям. Трезвеющий демонолог потер лицо и принялся размышлять.

— То ли я что-то путаю, — пробормотал он себе под нос, — то ли ко мне с утра пораньше сегодня должна была нагрянуть Пенни… А уже настолько не ранее утро, что я даже успел проснуться, принять вертикальность и перестать быть походим на ожившего мертвеца — а девушки все нет…

Он издал протяжный звук, похожий на стон умирающего лебедя. Принюхался: почудилось, что сквозняк из-под двери принес в комнату запах абрикосов и тонких девичьих духов.

— Может, случилось чего? Наверное, стоит дождаться рева сирены и равнодушного металлического голоса: «Внимание! Академия святой Ласкавии присоединяется к Альянсу. Вы ощутите щекотку и затем смерть». Тогда-то я и пойму, что зря прожил жизнь, и нечего внукам рассказать. По той причине, что у меня их не будет, ха!

Гектор помолчал и прислушался. Из внешнего мира не доносилось ни звука. Минуту назад он еще слышал ветер в ивах за окном, но теперь все стихло. Гектор закружил по комнате, вспоминая, куда девалась верхняя часть гардероба, а отыскав искомое, начал одеваться. Полюбовавшись на себя в мутное зеркало, он вздохнул и громко сказал:

— Нет, вот теперь Пенни опаздывает уже вовсе неприлично! Быть может, она решила впервые в жизни напиться черного пива в клубе «Агонь» и проспала? И сейчас лежит под собственной белой кроватью, мило посапывая, в своем голубом платьице и белых носочках… Эх, Пенни! Пенни! Если я прав, и твое опоздание — следствие юношеского алкоголизма, тебя ждет наказание. Но не слишком суровое, скорее для порядка. В голову мне приходит, например, следующее…

На этой интересной ноте его разбушевавшаяся фантазия притихла, потому что в дверь постучали, и пришлось открыть.

— Доброе утро, профессор! — выпалила раскрасневшаяся Пенни. Честное слово, она выглядела обворожительно: белая кружевная блузка, застегнутая на все пуговицы, темно-синяя юбка в обтяжку, белые туфельки на каблуках, светлые волосы растрепались от бега. Одним словом, она была неотразима, словно фея, спустившаяся с ночных гор на залитый солнцем луг. — Я опоздала, так что даже не знаю, что и сказать!

— Проходите, Пенни, — задушевно сказал Гектор, сдерживая радостное возбуждение. — Я, признаться, ужасно рад вас видеть. Проходите, садитесь. С чем связана неуставная форма одежды? У вас в семье сегодня какой-то праздник?

— Совсем нет, профессор! — смутилась Пенни. — Просто с самого утра… помогала родителям и не успела переодеться. Если вы считаете, что это недопустимо, то я мигом побегу в общежитие и…

— Что вы, что вы! — замахал руками добродушный профессор ван Карни. — Наоборот, мне очень приятно видеть такое разнообразие одежды. Я рад, что такая девушка, как вы, посещает мои уроки. Я часто смотрю на вас и каждый раз вижу в вашем облике то, что напоминает мне о недавно ушедших днях молодости.

«Интересно, что за родители такие? — подумал он, окидывая взглядом аппетитную фигурку студентки. — Девочка-то одета официально, словно для дачи показаний. Любопытно. Нужно будет найти подход в эту нору».

— Так вы говорите, — продолжил он, садясь за стол и указывая Пенни на кресло напротив, — что это из-за самоотверженной помощи родителям вы немного задержались на наше занятие?

Немного успокоившаяся Пенни снова вспыхнула.

— Прошу прощения! Это… этого больше не повторится.

— Чего именно?

— Опозданий… — пробормотала девушка.

— Вы обладаете способностью прозревать будущее? — светски поинтересовался Гектор. — Или живете навстречу течению времени, и наше будущее для вас — давно минувшее? Вы контрамот, или просто посмотрели новый фильм этого... как его, дьявола... забыл.

Пенни смутилась. Этот профессор сначала казался таким понимающим и доброжелательным, но речи его становились постепенно все более и более странными. Он был совсем непохож на других преподавателей Академии — но так ли это плохо? Разумеется, нет, подумала Пенни. У нее было хорошее воображение, и, конечно, она не могла не видеть, куда клонит ее наставник — ради собственного развлечения он загонял ее в ловушку примитивной игры слов. Но она сможет противостоять ему! Ее задача в жизни — научиться правильно отвечать на сложные вопросы.

— Я имела в виду, что приложу все усилия, чтобы такие неподобающие ситуации больше не повторялись… — положив ладони на колени, четко, как отличница, проговорила девушка. Профессор ван Карни обаятельно улыбнулся.

— И как вы себя будете чувствовать, если эти усилия не принесут результата, и в следующий раз вы опять опоздаете?

— Ужасно… — призналась Пенни. Гектор встал из-за стола, выпрямился во весь свой немаленький рост и — точно как солдат на известном плакате — нацелил палец прямо в лоб блондинке.

— Иными словами, вы только что поставили перед собой цель, выполнимость которой у вас вызывает сомнения. Но зачем? Для чего ставить перед собой такие задачи? Вы знаете свои силы, уверены в собственных способностях — отчего бы не исходить из них, а не каких-то «приложенных усилий»? Ответьте мне, Пенелопа!

Пенни запуталась еще больше. На чьей стороне играет профессор? Он ведь не ругает ее за опоздание, не заставляет дать торжественное обещание приходить вовремя, а вместо этого… призывает не обещать слишком многого? Все так странно — куда же он на самом деле клонит?

— Я думала, мы будем заниматься демонологией… — сконфуженно пробормотала девушка. Это был ее последний рубеж обороны; Гектор удвоил усилия.

— Для истинного ученого каждая мелочь имеет значение. Я знаю это потому, что уверен в себе, а вот вы — нет. Знаете, как называется такой человек?

— Как?

— Неуверенный! Фу таким быть!

Пенни еще немного подумала. В коридоре шумели вырвавшиеся на перемену студенты, а через приоткрытую дверь в спальню Гектору была видна разложенная и измятая постель.

— Я стараюсь поступать правильно, — медленно произнесла девушка, — потому что ощущаю свою ответственность перед окружающими… внутреннее побуждение стать лучше… желание быть примером для всех.

— Вот оно что! — восхитился наш герой. — Какие похвальные устремления. Ответственность, побуждение, а желание быть примером — это особенно хорошо. Вы его сами в себе воспитали?

— Конечно! С самого детства.

— Видимо, с очень раннего детства, — вкрадчиво предположил Гектор. — Быть может, дело в вовсе и не в вас, а, скажем, в родителях? Нельзя исключать, что это была их идея — воспитать пай-девочку себе на радость и помощь, другим на зависть и восхищение, как вы считаете?

— Разумеется, они всегда говорили, что я должна стараться быть как можно… ой.

«Не слишком ли я форсирую? — озабоченно подумал Гектор. — Тут следует быть осторожным. Если родители в ее голове — сакральная фигура, вроде некоторых земных президентов, то реакция может быть бурно отрицательной. С другой стороны, единственный способ научиться плавать — плавать! А если обидится, засядем писать с ней конспект завтрашней лекции. Назову его: «Демонические твари, и где они обитают». Замучается перечислять всех этих астаротов, бафометов, суккубов и прочую эктоплазму!»

— Вот так самостоятельное воспитание… — покачал он головой и продолжил мягким голосом: — Пенни, я никоим образом не убеждаю вас идти против своей природы, и не навязываю свое мнение. Дело обстоит как раз наоборот: я бы хотел, чтобы вы мыслили, говорили и действовали, повинуясь исключительно вашему настоящему внутреннему «я». Проблема лишь в том, что мы ничего о нем пока не знаем.

Пенни задумчиво уставилась на жестикулирующего профессора.

— Не знаем?

— Нет. Ваше нынешнее «я» — это густой суп из родительских желаний, учительских поручений и собственных невнятных мыслей. Из такого бульона может появиться только какой-нибудь, как говорит наш декан, гомо сапиенс. А мне бы — честно вам скажу, Пенни — очень бы хотелось увидеть вас настоящую, такую, какой вы бы сами хотели себя видеть. Подумайте: разве вам самой не хотелось бы того же самого?

«А, в общем, гладко получается, — мысленно похвалил себя Гектор, наблюдая за напряженно складывающей два и два Пенни. — То, что она не начала защищать родителей — хороший знак. Сейчас должна прорваться подростковая склонность к радикальным изменениям, да еще эти намеки, что родные лепили из нее что-то свое, плюс бунтарство, плюс любопытство… должно сработать».

Пенни, в свою очередь, как раз приходила к выводу, что разобралась в ситуации. Демонолог — сложная профессия, и чтобы овладеть ей, нужно стать свободным от предрассудков, от чужой — пусть и сколь угодно семейной — воли. Может ли обычный ангел противостоять искушениям демонов, если не способен отказаться от родительских советов? Теперь ей было ясно, что нет. Профессор ван Карни, таким образом, бескорыстно помогал ей найти себя и освободиться: и он был по-настоящему искусен в этом деле.

Выводы, сделанные Пенни, не имели, разумеется, ни малейшего отношения к реальности, но узнать ей это было пока не суждено.

Девушка приняла решение и громко выдохнула:

— Я думаю, что… ну… наверное… да.

Гектор приложил к уху ладонь и отвернулся, чтобы скрыть усмешку.

— Извините, не расслышал, можно громче?

— Да, хотелось бы, — решительно отчеканила Пенни. Теперь, когда решение было принято, она чувствовала себя гораздо лучше. — Узнать себя, свои настоящие силы, помыслы, желания… это прекрасно! Не говоря уже о том, что необычайно полезно для того, кто изучает демонологию. И… вы правда поможете мне в этом?

Взгляд Пенни был так прям и наивно отважен, что Гектору на мгновение стало стыдно за свой бессовестный обман. Он мысленно фыркнул и посмеялся над собственной чувствительностью. «Собери вокруг себя девушек» — сказала ему ночная фигура. Ха! Девушки сами бегут на зов!

— Изо всех сил, Пенни, — торжественно склонил голову профессор ван Карни. — Изо всех моих скромных сил. И сразу, чтобы не переключать канал, ответьте мне вот на какой вопрос: что главное в профессии демонолога?

Пенни, не успев порадоваться, что над ней взял шефство настоящий борец с исчадиями венерианского ада, нахмурилась.

— Главное… Наверное, быть всегда готовым дать отпор врагу?

— Не совсем. Главное постоянно быть начеку и подмечать разные странности. Какие угодно! Любая мелочь может оказаться свидетельством наличия поблизости демона! Вот вы, скажем, никаких странностей здесь не замечали недавно?

— Э-э-э… — сказала девушка. События развивались слишком быстро, и она не успевала осмыслить их все. На что, собственно, и был расчет. — Ну… наверное, нет… Хотя я слышала, что в местных ночных клубах последние несколько дней какие-то драки, беспорядки, неприличности всякие… Это считается?

От взгляда Гектора не укрылось то, что, упоминая о «неприличностях», Пенни самую чуточку покраснела, и он спикировал на эту приманку, как коршун на добычу.

— В таких вещах считается решительно все! — сурово заявил он. — Немедленно расскажите мне об этих возмутительных фактах, и лишь тогда я смогу сделать однозначный вывод.

— Профессор… а это обязательно?

— Вы хотите обучаться демонологии или нет? Встретив на школьной лужайке рогатого диверсанта, вы тоже будете рассуждать: «низвергнуть ли мне этого парня на Венеру сейчас, или сначала поговорить о жизни?» Не ожидал от вас такой халатности, Пенелопа!

— Извините… в общем, говорят, что пару дней назад в клубе «Агонь» были какие-то беспорядки и чуть ли не драка… а потом вчера ночью в… ну, в клубе «Голяк» какие-то ребята чуть ли не сексом на столах занимались у всех на глазах, представляете!

— Даже вообразить не могу, — ответствовал Гектор, вспоминая призывные изгибы Вики Драже в прерывистом свете стробоскопа, ее белые стринги, плотно обтягивающие аппетитную попку, и полные груди, игриво подпрыгивающие в такт движениям бедер. Да, здорово они тогда повеселились. — И почему вы мне об этом рассказываете?

— Это подходит под категорию необычного, раньше такого там никогда не было… мне рассказывали. А девушка, говорят, вообще наша студентка! Там за нее потом даже драться начали, настолько все с ума сошли от… ну… разгорячились, в общем.

«Надо бы посетить стрип-клуб, — сделал Гектор мысленную пометку. — Давненько я там не бывал… Что значит «два дня назад»? Это достаточно давно!»

— Что ж, — вынес он вердикт вслух. — Можно с уверенностью констатировать, что в описанных вами событиях лично я не усматриваю ни следа демонической деятельности. Молодые дерутся — только тешатся. Однако, мне за последние дни повезло больше. Я обнаружил подозрительные факты, могущие свидетельствовать о кознях проклятых демонов, которые свили себе гнездо прямо здесь!

— У вас в кабинете? — ужаснулась Пенни.

— Что? Нет, конечно. В стенах Академии! В частности, сегодня я обнаружил, что несмотря на то, что со вчерашнего утра у меня во рту не было маковой росинки — только немного алкоголя для поддержания расшатанного организма — я все еще не чувствую голода! Что это, если не демоническое вмешательство? Пора бить в колокола, извещать декана и вообще подымать уровень тревожности до оранжевого — дело серьезное, Пенни!

Девушка, однако, ничуть не озаботилась этой информацией и даже улыбнулась.

— Боюсь, что вы также напали на ложный след, профессор… Все дело в нашем солнце. Вы разве не слышали о системе «Прана 9001»?

— Я, — сказал Гектор, — проводил свои исследования в далеких и диких местах, куда не заглядывает солнце и редко доходят вести о столь славных изобретениях. Мне не повезло, что я был отрезан от мира. Хвала Генеральному Ангелу, что эти дни закончились.