Глава пятая, где Гектор ван Карни читает свою первую в жизни лекцию и осознает, что знания — сила (2/2)

— Потому что если это будет на экзамене, а мы не сможем назвать источник…

— То нас оставят на второй год. А мы не хотим!

Ситуация прояснилась. Смешные девушки всерьез считали, что что-то в их бессмысленных жизнях зависит от знаний. Наивные! Что еще более дико, они, кажется, верили, что Гектор способен им эти знания дать! Но не следует смеяться. Во-первых, все мы порой несем отъявленный бред, а во-вторых, это плохо для имиджа. Нужно быть дружелюбным, уверенным в себе мерзавцем — такие инстинктивно вызывают больше всего доверия.

— Так, — примиряюще поднял руки Гектор. Его улыбка показывала, что сейчас они все вместе разберутся в этом пустяковом, в сущности, вопросе. — Стойте. Стойте. У меня сейчас по расписанию тихий час. Тихий — это значит без воплей. Поэтому все вопросы — по регламенту и процедуре. А процедура знаете какая у нас? Процедура у нас такая — подтверждений моим словам искать незачем. Источники моей информации слишком секретны, чтобы я их называл, поэтому что я сказал, то и является святой правдой. Гражданин Метатрон не даст соврать.

Студентки внимали. В глазах некоторых явственно читалось облегчение: рыться в библиотеках больше не нужно — профессор разрешил! А пока известия о самоуправстве профессора дойдут до кого-нибудь, кому не пофиг, случиться может все, что угодно, включая тепловую смерть Вселенной!

— Что же касается второго года, — продолжал Гектор, входя во вкус, — на который вас якобы могут оставить... Декан, может быть, и рад оставить вас и получать лишний год плату за ваше обучение: он тоже любит намазывать на бутерброд не только масло. Но поскольку ваши родители — люди разумные, то за такие намерения они ему живо принесут прямо в кабинет большую банку вазелина. Знаете, зачем?

— Нет…

— Бутерброды с вазелином помогут сделать! Поэтому не несите ахинею, экзамены вы все сдадите — сто процентов. А вот на какую оценку — тут уже все зависит от того, насколько точно вы повторите мои простые, но в то же время великие лекции. Все понятно?

— Понятно! — раздались звонкие и заметно повеселевшие голоса. — Будем ждать следующих занятий! Спасибо, профессор!

Оставшись в одиночестве, Гектор отпер кабинет, быстрым шагом промчался в спальню и неистово бросился на кровать.

— Дурдом какой-то. Вопли, просьбы, стенания — чисто Преисподняя по выходным. Ну что же, я знал, куда шел. Хотя нет, постойте… Ни черта я не знал, куда шел! Что за фигня!

Он угрюмо поразмыслил о несправедливости и несовершенстве Вселенной. Сон не приходил.

— Ладно! — вскричал демонолог, вскакивая обратно. — Нет так нет, ночью высплюсь! Пойдем тогда в медпункт общаться с порочной медсестрой — может быть, от нее мне перепадет что-нибудь интересное… Информация, например!

На этот раз путь в медпункт решил пролечь по открытой местности — все же окрестности Академии были спроектированы мастерами своего дела. Аккуратные, выстриженные по клеточке газоны с цветущими алыми розами соседствовали с обширными парками, полными вековых деревьев; а залитые солнцем скверы были разбиты неподалеку от темных диковатых рощ с подлеском из лилового вереска. Пахло здесь травами и цветами, а также свежим деревом, лесной прохладой и мягкой летней травой. В целом это был дивный уголок — благоустроенный и приятный на вид.

Конечно, здесь было на что посмотреть и помимо чудес природы. Студентки, одетые в белые с синим и красным одежды, шествовали по аллее среди нарядных клумб и скамеек, украшенных рядами живых и мраморных цветов. Другие девицы сидели на скамейках и тумбах и бойко спорили о прочитанных книгах, гадая на раскрытых экзаменационных сочинениях. Вокруг прохаживались и разговаривали аспиранты, розовощекие парни в зеленых расстегнутых рубашках, с золотыми ключами на цепочках, грызли ватрушки, полные брусники и перечной мяты; к ним подбегали девушки с горящими глазами, и снова возникал гвалт, сдобренный мужским и женским смехом, и разражались споры о литературе, смысле жизни и прочей чепухе.

Гектор стоически миновал эту цитадель искушений и вновь углубился под темные своды Академии. Тот этаж, где располагался медицинский кабинет, был погружен в тишину и казался пустым, поэтому наш герой заслышал приглушенное пение издалека. Впрочем, пением это являлось с натяжкой: скорее, приглушенным бормотанием под нос во время рутинного дела. Между тем, доносилось оно аккурат из приоткрытых дверей медпункта.

— Кто лечит печень по утрам, тот поступает… глупо. А выпить вечером сто грамм — вот правильный поступок!

Гектор восхитился опытом и жизненной сметкой автора стихов и любопытствующе просунул голову в дверь.

— Не помешаю?

Переставляющая колбочки на одном из столов Изабелла обернулась. Атмосфера в помещении явственно благоухала концентрированным алкоголем.

— Смотря по вашему поведению. Если, к примеру, накинетесь сейчас с упреками насчет пьянства в рабочее время — помешаете, и очень сильно.

— Как на духу — даже намерения такого не было. Клянусь сердцем! — Гектор приложил ладонь к тому месту на груди, где, предположительно, находился искомый орган. — Во-первых, рабочее время уже кончилось. Во-вторых, у меня к вас просьба насчет медицинской карты. А в-третьих, если выполнить эту просьбу вам мешает налитое в ту пробирку, то я со своей стороны могу предложить посильную помощь…

— Благодарю за понимание, господин ван Карни, — усмехнулась медсестра наконец. Блеск ее глаз мог ослепить неподготовленного человека. — Но мы пока еще недостаточно хорошо знакомы. Возможно, это время еще придет, и я буду к вам более дружелюбна.

Она подошла к картотеке и зашуршала бумагами. Белый халат скрывал большую часть приятных округлостей Изабеллы, но и те, что остались на виду, пробуждали в демонологе совершенно не медицинские мысли. В голове весело зашумело, Гектор сглотнул слюну, сердце кольнула легкая тоска. «Уже надышался? — спросил он сам себя. — А как же!»

— Вот ваша карта, — Изабелла приблизилась, став еще краше. — И хорошего вечера. Заходите… как-нибудь.

«Все-таки она жутко сексуальная штучка, — сказал сам себе Гектор ван Карни, покидая этот приют гигиены и здорового образа жизни. Алкогольные пары развевали его черный пиджак. — Хотя и пьющая — но кто без греха? Уж точно не я.»

С легким сердцем Гектор отправился пить кофе в студенческую столовую, и пил его там пока не вспомнил, что библиотека с минуты на минуту закроется. Тогда он с криком помчался вверх по лестнице, выскочил в коридор и, пригибаясь, как вор, понесся к пункту назначения. Еще одна лестница — почему их так много в любом учебном заведении? Неужели для увеличения травматизма и аварийности? — и финишная прямая. Вот уже видна приоткрытая дверь в библиотеку, как вдруг в стылом воздухе отчетливо ударил колокол. Гектор замер.

— Звонок для учителя, — решил он наконец. — А колокол, тем более такой громкий, сто процентов для декана. Но никак не для библиотекаря. Вперед!

Сотрясая своды топотом, наш герой ворвался внутрь, радостно озираясь. Агне Скульгрим, библиотекарь, все еще была на месте, обслуживая последнего посетителя — пухлого студента с омерзительно кудрявыми волосами, эдакого амурчика-переростка. Студент брюзгливо переругивался с оркиней, что-то возмущенно ей доказывая.

— Нет! Не снохождение, а лозоходство! Ну, это когда воду ищут с помощью прутика! Что ж ты такая тупая?

— Лоза — не ходить, — равнодушно покачала головой Скульгрим. — Шарлатан. Нет.

— Что значит нет? — горячился пухлый. — Я смотрел в каталоге, эта книга указана! «Не только прутик: Нетрадиционное применение методик лозоходства». Вот, я даже выписал!

— Нет книга.

Студент всплеснул руками.

— Черт знает что! Невозможно учиться, даже если хочешь! А я к тому же и не хочу!

Пыхтя, как разъяренный паровоз, он выскочил из библиотеки. Гектор обаятельно улыбнулся Агне.

— Правильный подход, дочь гордого оркского народа, целиком одобряю! Нечего всякую фигню им давать на почитать! Сначала прутиком балуются, а потом стаканы перед телевизором заряжать начинают! Согласны с такой постановкой вопроса?

Обаяние его, впрочем, пропало втуне; библиотекарь безразлично выслушала спич и вынесла краткий вердикт:

— Время — нет. Закрывать. Завтра.

«Вот тебе и раз, — подумал Гектор. — Даже орки меня теперь отшивают на раз-два. Какая ирония! Я определенно чужой на этом празднике жизни…»

— Постойте-постойте, — сглотнул он соленую горечь, — но ведь можно же, наверное, войти в серьезность положения? Я тружусь в Академии не покладая рук, напрягаю все силы, ликвидируя остатки разгильдяйства и слабоумия, даже начинаю заикаться от напряжения! А между тем в наших рядах, как видим, окопались бюрократизм и формальный подход!

Гектора несло: он чувствовал странный жар и возбуждение того характера, который заставляет переть напролом. В глазах плясали разноцветные искры, а сердце бухало так громко и быстро, что казалось, эти удары сопровождают каждое его слово. Мысли неслись таким невероятным потоком, что даже сам Данте не мог бы сказать, в каком направлении они окончат свой бег. Разноцветный круговорот жизни сверкал перед его внутренним взором, как хрустальный шар под солнечным лучом, и невозможно было ничего поделать: все его чувства словно вошли в резонанс с этим потоком, и Гектор чувствовал, что его слова, его воля в этот момент повелевает миром. И все же голос его оставался твердым, потому что только так можно было — хотя бы на время — прогнать рассудок упрямой оркини по болотистым зарослям ее подсознания.

— Я, гражданка, на фронтах контуженный, — говорил он, энергично рубя воздух ладонью. Слова лились из сердца мерцающей струей. — Отчего у меня происходит иногда натуральное умопомешательство, и я за себя не в ответе. Например, я бываю сам не свой, смотрю-смотрю вокруг и не вижу ничего, кроме врагов революции. Тогда я, видите ли, как бабахну шашкой с одной стороны, да бомбу в окно — и был таков! А пострадавших потом хоронят за государственный счет… Вот в чем дело. И все из-за этого проклятого бюрократизма, этого пустяка! Попробуйте представить, что с этой библиотекой случится когда-нибудь, я вам говорю — что-нибудь ужасное? Кто же за это ответит? Не вы ли?

— Не хочу ответить… — жалобно протянула библиотекарь. Весьма несимпатичное лицо ее стало каким-то по-детски испуганным. — Домой. Хотеть. Домой.

— Пойдешь домой, милая, — ласково сказал Гектор. Он не знал наверняка, но чувствовал, что глаза его сейчас светятся красным горячим светом: брови ощущали жар. — Один пустяк только уладим, и все. Одна безделица. И домой. Понимаешь? Что нам тут стоять, мух кормить? Мне же только книга нужна, и один маленький документик, да побыстрее, без промедлений. Ну, что? Сделаешь?

— Сделать, — медленно кивнула оркиня, пошарив под стойкой и выложив на нее искомое. Туповатое выражение застыло на ее лице. — Читай-билет давать. Да.

Наконец-то! Дизайн у читательского был не очень, цвета блеклые, кегль полужирный, к тому же фотографии нет… Это, впрочем, волновало демонолога меньше всего. Он ухватил билет когтистой лапой и победоносно ухмыльнулся.

— Отлично, а коммуникация-то налаживается! Тогда я еще очень хотел бы взять пару книг по демонологии. Освежить, так сказать, зна…

Тут произошло крайне странное и неприятное событие. Серое лицо оркини исказилось в гримасе неподдельной злобы и ненависти. Глаза, ушедшие под морщинистые надбровные дуги, метали почти настоящие молнии, а тонкие губы поджались, обнажив клыки такой величины, что любой, кто смотрел на них, содрогнулся бы от страха (во всяком случае, так Гектор успокаивал себя).

— Ойрика унда демонио китаб ар нозга тач умбана умбана хикаср! — гортанно выкрикнула Скульгрим. — Инзика найр демонта найри вир! Умбана хода хода ойри ар гонда нозг!

— Ну вот, а так все хорошо начиналось, — проговорил наш герой, самую малость опешив. Похоже, его замечательная способность внезапно перестала действовать. — Прорвало шлюзы, поговорить не с кем?

— Ни демонио китаба нозг! — продолжала бушевать оркийская бабушка. Гектор принял скучающий вид.

— Я понял, понял — нет книг, да? Не очень богатая у вас библиотека, значит. Ладно, на нет и суда нет, придется на лекциях импровизировать и дальше — все равно здесь никто в демонах не разбирается. Тогда как насчет книг по методике и красноречию? Заржавел я малость, понимаешь, давно не занимался преподаванием…

Злобное клокотание затихло. Библиотекарь приняла свой обычный угрюмый вид и исчезла в тенях стеллажей так быстро, что это походило на цирковой фокус. Гектор остался один в полутемном помещении на закате дня. Повисла грозная тишина, пропитанная запахами пыли, клееной бумаги и бюрократии; только на полках с мерзким скрипом ворочались книжные черви.

— Интересно, — сказал сам себе демонолог, — что за хрень только что произошла? Сначала я вроде бы смог ей внушить правильные мысли — ох и приятное ощущение! — но потом все откатилось назад и стало даже хуже, чем раньше. Где теперь эта Скульгрим? Неужто она заперла библиотеку и сбежала через подвал в поисках Ангельской Инквизиции?

Он покачал головой, признавая высокую вероятность такого исхода событий.

— А я, выходит, останусь здесь до утра наедине с библиотечными полицейскими и прочими потусторонними тварями, отчаянно пытаясь выложить круг из вырванных страниц журнала «Крестьянка» за 1988 год? И уже под самое утро появится главный упырь с глазами-лампами и толстым басом скажет: «Поднимите мне веки!» — и ему их поднимут железными вилами, и тогда он покажет на меня и проревет…

— Вот они! — сказала ему на ухо материализовавшаяся Скульгрим. Гектор ван Карни подпрыгнул на месте на три с половиной метра, чем побил большинство земных и несколько межпланетных рекордов, и плаксиво сморщился.

— Да что ж такое? Вы меня сговорились до инфаркта довести, что ли? Что за люди? Я нездоровый человек, у меня давление, печень и температура тридцать шесть и два. А здесь то убегают, то подкрадываются, пугают… Нет, вот разберусь, что тут происходит, куплю себе пиджак с отливом — и на Землю! Давайте, что тут у вас.

Книг оказалось ровно три, одна довольно тоненькая, две другие поплотнее, поосновательнее, эдакие подруги-толстушки. Гектор, однако, сразу же схватил более тонкую: опыт и лень подсказывали ему, что чем меньше ему корпеть над чтением, тем лучше, равно как и то, что чем короче автор умеет выражать свои мысли, тем более он талантлив как автор.

— Так, «Практика и дидактика. Методологические рекомендации», — пробормотал он вслух, — ну, это сразу в топку. Человек, который знает такие слова, ничему путному меня научить не сможет… «Помощник оратора». Хм. Я, конечно, не совсем оратор, я лектор, но это довольно близко. Правильные помощники должны помогать и лекторам тоже.

Для подтверждения этого смелого тезиса Гектор воззрился на Агне Скульгрим, но никакой поддержки от нее, конечно, не дождался. Суровый мир продолжал демонстрировать отважному демонологу свои омерзительные черты.

— И последнее… «Мастер красноречия для продвинутых пикаперов: как развести, распалить и подвести к финишу ни о чем не подозревающих девушек». Это я удачно нашел. До чего полезная книга! — обрадовался наш герой, сделав осознанный выбор. — Так, уважаемая Скальгорн… или как вас там. Вот эти две я обязательно беру: про помощника оратора и про девушек. Запишите там у себя.

— Да, — сказала мнимая Скальгорн. Она, кажется, избегала смотреть на Гектора.

— Отлично-отлично! Хороший коммуникативный акт — состоявшийся коммуникативный акт! Кстати, это относится к любому акту — расскажете потом кому-нибудь, наверняка пригодится.

С книгами подмышкой, Гектор прискакал к себе в кабинет, нацедил полную кружку кофе, немного помечтал о взбитых сливках или хотя бы молоке, но понял, что собственная лень не оставляет ему выбора. Чтобы утолить тягу к мелодраматизму, он, однако, распахнул окно и уселся на подоконник.

«А вот идут сейчас студенты с лекций, — подумал он печально, делая глоток горячей бурды, — и не знают, наверное, что я сижу тут весь такой красивый и одинокий, и легкий ветерок развевает мою шевелюру, и наполняет грудь. И заходящее солнце блещет на густых волосах…» Он с завистью посмотрел на длинные протуберанцы небесного светила, плывшего низко над горизонтом, перекинул ногу через подоконник и стал смотреть в сторону бульвара Эресунн, где было сейчас самое веселье.

Там переливался огнями Пьяный Квартал, ранние гуляки отражались в лакированных решетках на мосту Тарн, слышался нежный голос рожка, который играл «Unbeat over South», и доносилась веселая разноголосица дискотек и ночных клубов, под которую ритмичными волнами двигалась толпа — чудная, молодая, всего лет на десять младше его. Эх, в такое время бы развлекаться в темноте бара с лихими друзьями и шальными женщинами, и чтобы вино лилось рекой, а стеклянная пыль от битых стаканов оседала на белой крахмальной манишке…

Подняв голову, Гектор некоторое время всматривался в горизонт и размышлял. Скорее всего, в другой вечер он поддался бы искушению и бросился бы в водоворот наслаждений очертя голову, но нынче, когда улицы затоплял пьяный гомон, он отчего-то испытывал неприятное чувство, словно чьи-то невидимые ладони сдавливают его в безжалостном захвате. Сегодня ходить в Пьяный Квартал, очевидно, не стоило.

— Ну и ладно! — сказал наш герой вслух. — Не очень-то и хотелось! (и здесь он погрешил против истины, ибо хотелось вот просто очень). Делать нечего, буду читать книги. Как гласит народная мудрость, ученье — свет, а неученье — позорная импотенция. Хочешь стать авторитетом у сочных студенток — читай больше, братишка!

Подбадривая себя таким незамысловатым образом, Гектор уселся на стол и принялся за грызню гранита науки. Первым под раздачу попал «Помощник оратора», поскольку его обложка оказалась веселого зеленого цвета, немного поднявшего настроение нашему демонологу. Дело, впрочем, продвигалось медленно, поскольку кроме обложки, ничего увлекательного в книге не оказалось: автор предлагал надежные, но бесспорно устаревшие методики риторического искусства, используемые еще Демосфеном. После предложения набрать в рот камешков с ближайшего пляжа и прочитать таким образом лекцию, Гектор в ярости вскочил и зашвырнул книгу в дебри шкафов и стульев: могучее чутье подсказывало ему, что деканат не оценит этих нововведений. К второй книге в таком расположении духа он решил пока не подступаться.

За окном уже совсем стемнело, в пустых скверах и парках зажглись фонари. Огни Пьяного Квартала все еще манили, но Гектор чувствовал себя настолько преисполненным академической мудрости, что, опасаясь ее расплескать, безропотно отправился на боковую.

Темнота — лучший друг полуночных дебатов. В полночь меняется мир. Луна своим холодным светом отгоняет демонов, звезды меняют свой цвет с голубого на золотой, а духи пробуждаются после долгого сна и задумываются над тем, что же их потревожило. Темнота — не существующая реальность, не образ бытия или символ. Это тонкая, но постоянная граница между тремя элементами мира, между вечностью и тишиной.

Зато после полуночи любая каверза кажется вполне реальной, а неудачное заклинание объявляется вполне выполненным. В темноте можно возродить забытые знаки, расшифровать древние заклинания и даже найти затерянный в камне ключ. В темноте порой можно увидеть во сне то, чего не бывает днем… И самое главное — во тьме скрыта тайна.

Тайна чего? — спросите вы. Это станет известно уже в следующей главе!

***</p>