Подснежник посреди пустынной вьюги (2/2)

На второй половине пути добрый торговец предложил довезти Люмин до винокурни — ему как раз было по пути. Она сразу обозначила, что ей не хочется общения, к чему торговец отнёсся понимающе. Всю оставшуюся дорогу девушка думала о Тевкре, о том объявлении, и вот что ей ещё было непонятно — Чайльд, он же самый целеустремлённый человек Тейвата вместо того, чтобы убиваться в поисках брата, вверх дном разворачивать любую травинку, по которой он ходил, просто тренируется на Драконьем Хребте?

Здесь точно было что-то не чисто.

Или, чёрт возьми, сколько она пробыла в чайнике?

Доехав до винокурни, Люмин поблагодарила торговца и пошла дальше в сторону заснеженных вершин — она могла уже очень отчётливо рассмотреть очертания величественных и загадочных крон.

Наконец, она пришла к полузамёрзшей реке. Удивительное чувство, когда ты стоишь на зелёной, пышной траве, а тебе на щёки приземляются и почти сразу же тают снежинки. Хоть Люмин давно сюда не приходила, и в принципе больше года не ощущала холода, нежась на тёплом солнце, чувства были свежими, словно…

— Очнись, Люмин. Ты несколько месяцев без дела лежала пластом на пляже, — словно уговаривала сама себя девушка.

Прежде, чем ступить на снежную землю, Люмин пришлось оживить воспоминания о сражениях в битве с магом бездны, как обычно нависающим на острове посреди реки. Справилась она с ним за считанные секунды, ведь что-что ни за что в жизни не смогла бы забыть Путешественница — так это мелодия, ритм боя, загруженность мышц, использование стихий и прилив адреналина. Она привыкла играть со смертью, но страх перед забвением всё равно брал верх, пусть и подсознательно, поэтому адреналин не мог не приливать в тело. После того, как маг был успешно вырублен и до последней моры высушен, она из чайника достала и начала неспешно надевать свою зимнюю одежду, пошитую ещё во время путешествий на Хребет с Паймон — утеплённые штаны, высокие, чуть выше колен сапоги с мехом кабана, и накидку с большим капюшоном и балаклавой из меха лисиц. Надев всё это добро сверху своей повседневной одежды, Люмин от непривычки после того, как встала на ноги, чуть не упала на землю — слишком тяжёлая одежда. Благо, любые припасы можно было запрятать внутри чайничка, который сам по себе ничего не весил. Немного попривыкнув к новым ощущениям, Люмин двинулась в путь.

Преодолевая всё больше скалистых холодных оврагов, Путешественница всё больше погружалась в своё прошлое — когда им обеим с Паймон после тёплого Мондштадта нужно было идти на холодный, и словно совершенно одинокий, Драконий Хребет. До сих пор были свежи воспоминания о волнующейся Паймон за каждую рану подруги, о радости в её глазах от очередной победы, о нетерпимости от скорого поедания еды. Как они через каждые сотню метров разжигали костёр и грелись, иногда варганя что-нибудь из еды. И эта еда была как-то по-своему вкусна. Хоть не солёная, не сладкая, но горячая и будто согревающая всё внутри, и тем самым особенная и невероятно вкусная.

Люмин продолжала размеренно шагать по утесистым тропинкам, взмывающим и падающим по неровным, каменным скалам. Час она шла, или два — сама не понимала. На Драконьем Хребте такое чувство, что солнце садилось гораздо раньше. Оттого и складывалось ощущение отречённости от всего остального мира — здесь есть только ты и суровый холод. Эти мысли одновременно устрашали и захватывали в себя интересной теорией — сколько же всего неизвестного в Тейвате?

Когда начало смеркаться, перед Люмин встал выбор: нырнуть неподалёку, в укромном месте в чайник, и заночевать там, или собрать сумку и тащить её с собой со всеми спальными и бытовыми принадлежностями — мешком для сна, едой, водой, парой кастрюль, всем для разведения костра, личной гигиены и тому подобное. Зачем это было нужно? Встреть Люмин Предвестника до сумерек — с ним можно было просто поговорить и уйти, якобы в Монд или ближайший опорный пункт, и переночевать там. После захода солнца мало того, что становится слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть, так ещё и опаснее — монстрам гораздо уютнее в ночной темени. Сражаться в таких условиях никто не станет, даже Люмин. Это верная смерть. Фокус с сумкой нужен был для сокрытия такой вещи, как чайник — Люмин хоть раньше и пускала туда друзей, но Чайльд был далеко не близким другом. Он оставался Фатуи, Одиннадцатым Предвестником. Путешественнице не хотелось разглашения хоть чего-то, что связано с её личной жизнью.

Девушка решила продолжить поиски — иначе ей бы показалось, что весь путь проделан зря. Лучше ещё немного поискать этого самовлюблённого пижона… Она сошла с тропинки, убедилась, что за ней никто не следит, и нырнула в чайник — собирать всё необходимое. Через 10 минут она уже шла с огромной сумкой позади себя.

«Чёрт, тяжело…»

Путешественница продолжала уже неспешно тащиться — она не искала следы, не высматривала знакомый силуэт, нет — она слушала. Звук боя, неожиданный стук клинков, стоны, крики боли, дрожь земли, учащённое биение сердца. Ей бы пришлось ночевать там, не услышь она неровное, напряжённое дыхание совсем неподалёку от себя — на небольшом обрыве, запрятанном за остатками жившей когда-то здесь цивилизации. Она не знала, Предвестник там или какой-то отчаянный искатель приключений — придурков вокруг Путешественницы всегда было полным-полно. Возможно, человеку нужна была помощь — пойти и спросить всяко лучше, чем продолжить идти, не обращая внимание. Чуть сменив угол обзора, Люмин высмотрела огонёк сквозь ткань палатки. Обрыв находился выше, поэтому не оставалось ничего, кроме как карабкаться по выпирающим камням.

Из-за льда пальцы примерзали к замёрзшим камням, а ноги активно соскальзывали с них — бесшумно подкрасться к палатке не получилось. Наконец-то докарабкавшись к краю, Люмин неловко плюхнулась, постаралась усесться поудобнее, свесила ноги, и старалась отдышаться — несколько часов поисков без какого-либо прогресса давали о себе знать. Когда дыхание девушки восстановилось, она поднесла окоченевшие руки к губам, и горячим дыханием начала согревать пальцы, сжатые в ладонях, и усиленным растиранием рук подкрепляла попытки согреться. Она ненароком думала о паре купленных сегодня в Ли Юэ картошек, которые очень хотелось завернуть в фольгу, оставить готовиться в углях костра, и после часа ожидания распахнуть, насладиться горячим паром, проникающим в дыхательные пути, руками разорвать пополам горячий овощ и словить эйфорию от ароматнейшего запаха. От этих мыслей во рту выделилось очень много слюны.

Впервые за этот день, да и что уж там — за пару месяцев, Люмин искренне чего-то захотелось. Но это чувство было мизерным в отличие от извечных возвращений в своё прошлое за целый день, в которых счастливые воспоминания превращались в нечто скорее мучительное.

Путешественница потянулась к верхушке балаклавы под капюшоном и неряшливо сняла её — пшеничные намагниченные волосы потянулись за тёплым мехом, и Люмин от этого стало очень неуютно. Захотелось причесаться. В нос вдарил морозный, невероятно свежий запах. От него даже на душе полегчало. Облегчающе и очень глубоко вздохнув, Люмин поднялась на корточки, скинула свою тяжёлую сумку с плеч, подобралась к недалеко стоящей палатке, в которой до сих пор горел огонь, потянулась к одной из занавесок, и позади услышала лязг металла, который в одно мгновение оказался прямо у неё над ухом.

— Что тебе здесь надо? Кто ты такой? — вопросил грубый мужской голос позади Путешественницы, явно даже не узнав в незнакомце женские черты.

Люмин молчала, ведь знала — одно неверное движение или слово, она и опомниться не успеет, ей отсекут голову. Запахло затхлой кровью.

— Угомонись, Фатуи, — ровным и уверенным голосом после небольшой успокаивающей паузы сказал женский голос.

— А? — потерял на секунду бдительность Предвестник, ослабив хватку меча. — Люми…

Он не успел договорить, как Путешественница обернула ногу вокруг себя и очень сильно вдарила по ногам мужчины. Чайльд не удержался на своих двоих и с грохотом бухнулся на землю, выронив свой меч, который укатился в недосягаемую для Чайльда область. В следующее же мгновение Путешественница навалилась на его тело, встала на одно колено, другой ногой твёрдо стояла на ступне, оперлась левой рукой о мужскую грудь, и приставила уже свой меч к горлу Предвестника.

— Так вот как ты встречаешь старых друзей? — иронично спросил Чайльд после недолгой паузы.

Предвестник пытался осознать, что произошло, и думал про себя, что слишком расслабился, а с другой стороны — это же Люмин. Невинная и милая Люмин. Капюшон, нависающий на пшеничных волосах слетел, не выдержав силы ветра, который создала сама девушка, и Чайльд ненароком заглянул в её глаза.

Он увидел в пустом взгляде чистую ярость. Желание убить. Жестокость. Влечение раздавить в клочья, полностью изничтожить. Отвращение и нетерпение будто бы… защитить себя, свою жизнь. Словно взгляд испуганного кролика, зажатого в угол. Не в том смысле, что в его глазах страх, а в том, что он стремится укусить врага, оглушить его, и сбежать.

Чайльд подумал про себя, что, хоть Люмин и может быть довольно жестокой, но… по одному лишь её взгляду он осознал, что перед ним уже совсем не та добродушная, помогающая всем подряд и влезающая не в свои дела заноза… Нет.

— Эй-эй, я умирать тут не собираюсь… — состроил милое и немного удивлённое лицо Чайльд, и после этого медленно поднял руки к своей голове открытыми ладонями к Люмин — показал, что тот безоружен.

Люмин фыркнула, свой взгляд приклеила вниз, встала на ноги и убрала меч в ножны.

Чайльд спокойно лежал и явно ждал от неё руку помощи.

— Вставай уже, — приказным тоном сказала Путешественница.

— Ладно-ладно, злюка, — обиделся Предвестник.

«Позер недоделанный», — пробурчала про себя уже еле стоявшая на ногах девушка.

Чайльд при помощи рук привстал сначала в позу сидя, и после подобрал свои ноги и уже полноценно стоял на ногах.

— Заходи уж, чего стоять здесь и мёрзнуть?

Люмин даже не удосужила Предвестника своим взглядом, безмолвно пошла к своей сумке, вроде как невзначай слегка толкнув Предвестника, и на обратном пути уже будто специально снова толкнув его, бесцеремонно вторглась в палатку.

Внутри было скудно в абсолютно всех планах — один лежак даже без покрывала, почти потухший костёр, и небольшой чан с грязной водой. Ну, зато просторно. Тут места на четыре, может даже пять лежаков бы хватило.

Чайльд лязгнул металлом по обледеневшему камню позади Путешественницы, видимо подобрал свой меч, убрал его в ножны, и зашёл в прогретую палатку почти сразу за Люмин.

Завидев ужасно лохматую Путешественницу, сидящую в свободном уголке палатки и задумчиво греющую у огня ноги, с которых она успела снять сапоги, Чайльд на пороге усмехнулся. Причём довольно громко.

Люмин неодобрительно на него взглянула, ожидая объяснений.

— Пф… Аха… — постепенно успокаивался Предвестник. — Сногсшибательно выглядишь, ахах.

Люмин отвернулась от улыбчивого лица мужчины и отрешенно сказала:

— Всяко лучше твоего скудного жилища.

— Кхм… Прости, — пытался быть искренен мужчина. — Дорога была тяжёлой?

Путешественница молчала, всё также мрачно разглядывая тусклый огонёк посреди палатки и дым, выходящий в небольшую вытяжную дыру в середине палатки.

— По еде у меня небогато… Я не рассчитывал на гостей, так что кормить тебя мне нечем… — хоть как-то пытался вывести на разговор девушку.

— От тебя пахнет. Кровью. Ты не ранен? — сказала Люмин уже после того, как Предвестник сел напротив неё.

— А? А-а… Нет, это не моя кровь.

Повисла неприятная тишина. Лишь остаточный треск костра устраивал сам с собой монолог, нарушая неловкую первую встречу двух знакомых после долгого расставания. Навесные стены палатки иногда барахтались под напором ветра — казалось, что этот тряпичный дом вот-вот улетит. Но, как ни странно, внутри было тепло, и даже на прикрытой небольшим количеством тряпок холодной земле совсем не мёрзли босые ноги. Предвестник очень усиленно пытался придумать хоть какую-нибудь тему для разговора, чтобы с неё незаметно перейти на главный вопрос, который он хотел задать Люмин — что она здесь делает?

— Не против, если разведу костёр побольше и приготовлю кое-что? — наконец-то нарушила тишину, как ни странно, именно Путешественница.

— Да, конечно! Тебе помочь? — прямо-таки оживился Предвестник.

— Нет, спасибо, — пододвинула к себе свою сумку Путешественница, и начала неторопливо там что-то искать.

Чайльд внимательно наблюдал за ней, за каждым её движением — а что ещё остаётся делать среди пустынного холода наедине с другим человеком? Есть ему не особо хотелось, он привык голодать по два-три дня, таков уж был режим тренировок, да и сам Предвестник не отличался золотой медалью по приготовлению высококлассной кухни, но, недолго подумав, он понял, что ни разу не ел что-то, приготовленное Люмин. Стало даже интересно.

— А со мной поделишься? — подлизывающе спросил Предвестник.

Люмин, не меняя своего выражения лица, казалось, немного призадумалась и в итоге выдала:

— Если возместишь морой продукты. В двойном размере.

«Жестко, но слишком заманчиво», — подумал Чайльд.

— Ха-ха, договорились.

Люмин решила приготовить лёгкий бульон из консервированного мяса и запечённые в фольге, на углях, несколько картошек. Предвестник внимательно, даже немного упиваясь зрелищем, наблюдал за тщетными попытками дрожащими руками Люмин промыть одну картофелину слабой струёй воды из мешка. В итоге он злорадно сказал:

— Может, помочь?

Люмин пыталась не смотреть на лицо Чайльда, и сама не понимала, почему. Его голос и то испуганное лицо перед палаткой не выходили у неё из головы… Отчего-то ей было одновременно стыдно и волнующе.

— Да, — Люмин сразу посмотрела на мужчину: тот сидел и неприятно лыбился на неё. — Помолчи просто.

Она пронаблюдала за изменением его лица с ехидного до протуренного — и её это очень сильно позабавило. Она даже сама не заметила, как кончики губ слегка приподнялись.

— Наконец-то улыбнулась, — выдал Предвестник, встал и подсел поближе к Путешественнице.

Теперь они были на расстоянии метра друг от друга. Люмин не изменилась в своём поведении, и продолжала тщательно промывать грязный картофель.

«Надо было этим заняться в городе», — жалела она.

Вдруг Предвестник залез в мешок с картофелинами, взял две штучки в разные руки, и начал использовать на них гидро — Люмин заинтересовал журчащий звук, и уже в следующее мгновение она любопытно наблюдала за работой мужчины. Через примерно десять секунд, в которых картофелины были полностью окутаны гидро, он опустил водяной занавес и с довольным лицом протянул Люмин чистые овощи.

Девушка положила на покрывающую ткань землю свою картофелину, закрыла мешок с водой и забрала из тёплых рук Предвестника тёплые картофелины. Люмин снова начала шуршать в сумке, и, после нескольких десятков секунд поисков, поняла, что фольгу положила в самый низ сумки. Начал слышаться грохот пары кастрюлек и шурханье ткани лежака.

— Можно я переночую в твоей палатке? — заодно решила спросить девушка.

Предвестник оторвался от отмывания картофелин и посмотрел на источник лёгкого голоска — Люмин смотрела ему прямо в глаза. Тусклый свет от огня нежно падал на её правую щёчку, и словно гладил её по коже, изредка затухая и снова воспламеняясь. Высохшие губы соединялись и прилипали друг к другу, а растрёпанные волосы под несильным потоком проникающего в палатку ветра вздымали и опускались, будто играя с дуновениями воздуха. Приспущенное верхнее веко говорило о полном безразличии к ожидаемому ответу и, хоть Чайльд очень хотел пошутить, всё же ответил:

— Не отпускать же мне девушку в такую бурю на улицу, — Предвестник приковал свой взгляд к трескающемуся костру и слегка улыбнулся, закутав свою улыбку в шарф. — Конечно.

Люмин ещё несколько секунд наблюдала за лицом Предвестника, перетянула свой взгляд на водяной шар в его руке, а после — снова на сумку. Девушка привстала на колени и начала доставать сложенный лежак, и положила его позади себя.

«Потом разложу», — решила Путешественница и продолжила рыскать в сумке с целью найти фольгу.

Люмин и Чайльд больше старались не смотреть и не разговаривать друг с другом. После того, как девушка успешно обернула чистые картофелины в фольгу, положила их под сгоревшие до углей дрова, занялась поддержанием огня: добавила сухих веточек и немного бумаги. После этого, достав среднюю кастрюльку, начала готовить бульон.

Чайльд пребывал в полудрёме, иногда просыпаясь от громких или подозрительных, за пределами палатки, звуков. Так проходила каждая его ночь на Драконьем Хребте. Без единой души рядом ночью, а днём — в бесчисленных боях с мутировавшими монстрами в глубине Хребта.

Когда наконец Люмин закончила кипятить бульон, и поставила его рядом с костром, уселась на своё место и обняла колени, уткнувшись туда лицом.

— Кровью пахнет сильно? — неожиданно спросил и для себя, и для Люмин Чайльд.

— Нет, — девушка повернула голову к мужчине. — Я уже привыкла.

— Расскажешь, что ты здесь делала? На Драконьем Хребте, да ещё и совсем одна…

Чайльд ждал долгой паузы, но Путешественница почти сразу разбавила обстановку, не отнимая взгляда от костра:

— Скажи, Фатуи, как давно мы с тобой виделись?

— Эу… С того самого подземелья… Чуть меньше года? — палец мужчины потянулся к скуле и почесал её.

— Да уж… Столько времени прошло.

Предвестнику показалось, что голос Люмин начал дрожать, но, посмотрев на неё, он убедился в обратном.

— А здесь я, — продолжила Путешественница. — Из-за Тевкра.

— Ох… — мужчину даже польстило, что она здесь из-за него, а с другой стороны немного и огорчило. — Ты так далеко зашла только ради этого?

— Только? — ошеломлённо спросила Люмин. — В каком таком смысле?

— Эм… Просто… Мы с семьёй часто списываемся, по бытовым мелочам и тому подобное, — он на миг обернулся посмотреть на Путешественницу и увидел, что она чем-то сильно взволнована. — В общем… Моя мама как-то написала…

— Да что с Тевкром? — чуть повысила голос Люмин, не желая слушать долгий рассказ Предвестника.

— Я не знаю, кто это.