2 — Мамина и папина радость. (1/2)

Около трëх недель Эмили и Джезз встречались после школы, беседовали обо всех аспектах жизни. Пусть и казалось, что парня будет сложно разговорить, он оказался очень социальным.

Джезз родился в семье бедных дворян, но главная проблема была в самой семье, нежели достатке. Спустя лишь пару дней после вторых своих родов, чудом лишь выжив, мать Джезза задушила своего мужа во сне, поскольку устала от постоянных его издëвок. Но вскоре и она сама пропала без вести из дома, оставив своих детей в атмосфере истинного отчаяния.

— Более чем уверен, что матушка утопилась в озере за городом, — говорил Джезз. — Я бы тоже отправился в путь подальше от дома, если бы это не означало оставить Адажио на верную смерть. Восьмилетний ребёнок сам себя не прокормит, не выучит.

Работа уборщиком улиц отнимала у Джезза все силы, от этого он остался на второй год в гимназии единожды. Однако ему осталось выучиться совсем чуть-чуть, а затем он собирался найти вторую работу.

Эмили не рассказывала о себе много, считала это невежливым. В большинстве случаев она лишь слушала и задавала вопросы, поддерживала, предлагала помощь (все предложения о помощи были отклонены). Лишь сейчас, когда Джезз сам попросил еë рассказать о себе, Эмили решила рассказать подробнее об аспектах своей жизни.

— Я родилась в семье учëных, в доме Атталь, — начала она. — Моя мать сейчас является ведущим учëным при дворе. Насчëт моего отца мне больше нечего сказать, что я не сказала до этого. Он относится к высшей расе, следит за общим духовным состоянием населения. Если бы он не позволял людям успокаиваться во сне, большинство сходило бы с ума.

— Я так и подумал, — хмыкнул Джезз.

— Это звучит фантастично, поэтому я понимаю, почему ты мне не веришь. Но Сомниум действительно не плод моей фантазии. Он выглядит слишком чëтко в моих снах. Он очень высокий, белокожий, у него вьющиеся чëрные волосы. Ещë он спокоен и рационален всегда, несмотря на раздражительность, потому что сам он никогда не спит. А ещë он относится к тебе подозрительно! И мне это не нравится. Если бы мой отец был выдумкой, он бы поддерживал меня всегда.

— Передо мной не нужно оправдываться, Эмили. Ты вольна иметь любые убеждения. Хотя, если твой отец взаправду существует, мне бы не хотелось иметь с ним дело. Впрочем, мы приятно поговорили, но мне уже пора идти.

В знак уважения, Джезз целовал руку Эмили на прощание уже который раз. Это лëгкое действие вгоняло еë в краску. И, когда казалось, что ничего уже не могло испортить ей настроение, на еë пути встала Фоффи, девочка-задира. Обычно она держала нейтралитет по отношению к Эмили, но в этот раз подслушала еë и не могла сдержать свои комментарии.

— Начнëм с того, Атталь, что отвержение нашего Бога есть высшая ересь, — сказала она. — Мой папа — священник. Он говорит, что еретики попадают в огненную геенну. А вообще я не об этом. У твоей мамы тëмные волосы, и твоего «папы» тоже. Но ты рыжая, как лиса. И тебя это не тревожит?

— У меня были предки с рыжими волосами, скорее всего, — робко возразила Эмили.

— Мы априори отвергаем такие совпадения, Атталь. И, знаешь ли, я тоже нахожусь рядом с духовенством. То тут, то там я слышала, что мадам Жаклин Атталь нашла на пороге свëрток с ребëнком, и ровно в день твоего рождения. Какое совпадение!

— Ты просто клевещешь, дурында!

— А ты спроси у своей якобы мамы и подумай над еë ответом.

В смятении и злости Эмили чуть не дала пощëчину Фоффи, но она извернулась и убежала, хихикая. Главная сплетница школы, а чего ещë от неë ожидать?! И всё-таки она добилась своего, посеяла в Эмили зерно сомнения. Ей никогда не приходилось даже думать над тем, что еë мама могла бы оказаться не еë мамой.

Эмили попала домой с небольшой горечью в сердце. На кухне, снова в окружении чертежей и всего самого заумного, сидела Жаклин в трансе, погружëнная с головой в работу. Рядом с ней, под боком, сидел на стуле еë коллега Целери Лув. Он не работал, просто ел жаренную рыбу из свëртка в состоянии полудрëма.

— Мама, добрый вечер, — сказала Эмили и присела на один из стульев. — Здравствуйте, господин Лув.