Глава 17 (2/2)
Восемь месяцев, восемь встреч со Стивом, более двухсот дней заточения.
Как это выдержать? Какой способ придумать, чтобы время шло быстрее и желательно безболезненно?
Ведь если ничего не изменится, Фредди рискует сломаться, и неизвестно, что за этим последует.
По правую сторону кто-то всхрапнул, и это сбило с мысли.
Она маячила где-то совсем рядом, но ускользнула.
Фредди сел на кровати, уткнулся головой между коленей и закрыл уши.
Кровь гулко стучала, повторяя удары сердца.
Фредди понимал, что не выдержит. Восемь месяцев — это слишком много.
Он уже перепробовал все возможные способы скрасить пребывание в приюте и больше не видел вариантов.
Более того, Фредди не мог выделить одну конкретную причину-обоснование своего состояния. Казалось, все началось уже давно, возможно, в первый день, как он оказался здесь. А по мере пребывания оно росло, накапливалось, развивалось и приобретало сопутствующие причины.
И дальнейшее пребывание здесь без скорых улучшений обернется ежедневными мучениями, от которых не найти спасения.
Фредди так устал от постоянных раздумий, безуспешных попыток выяснить, что не так и как это исправить.
На понимание собственных эмоций уходило слишком много времени, и происходило это слишком поздно.
Переживания отложились тяжестью в низу живота тем напряжением, которому так и не дали выход.
Снова.
Фредди лег обратно, укрылся, закрыл глаза, и слезы тут же выступили под веками.
Он больше так не может. И если ничего не поменяется, он сделает это сам.
В эту ночь удалось отоспаться и как следует отдохнуть.
Фредди проснулся с новыми силами, но решил не истощать себя работой, а пустить эти ресурсы на обдумывание идеи, которая пришла накануне.
Фредди все-таки поймал ту самую мысль и вцепился в нее, не отпуская.
За идеей следовало ее тщательное обдумывание. Пришло четкое понимание, что это — то, что нужно.
После начался обратный отсчет и подготовка плана, на что отводилось почти восемь месяцев.
Фредди прикинул и поставил себе срок до двенадцатого мая. В этот день пройдет конкурс талантов, и в ближайшее время большая часть постояльцев и персонала будет занята подготовкой.
Этому же посветил себя и Фредди.
Пришлось в очередной раз замкнуться в себе, отгородиться от реальности, но не убегая от себя, а ради новой высшей цели.
Фредди собрался спастись.
Ему все это болезненно надоело.
Он неспешно прогуливался по корпусу приюта, пребывая глубоко в своих мыслях.
Их было много, одна безумнее другой, но следовало быть осторожным и мыслить критически, чтобы все получилось хорошо.
Опыт подсказывал: сколько времени ни потратить на подготовку, в решающий момент что-то точно пойдет не по плану. По этой же причине можно не рассчитывать на запасной план: в случае неудачи провал окажется фатальным и непоправимым.
Фредди старался хорошо питаться и даже стал лучше спать, поскольку нуждался в ясности мыслей и четкости разума.
Внешне стараясь ничем не выдавать себя, он тоже немало помогал с подготовкой к конкурсу и много времени проводил в зале.
И чем ближе надвигался этот день, тем лучше Фредди себя чувствовал.
План был продуман неидеально и мог провалиться на нескольких этапах еще до начала действия. Фредди допускал это и отчасти был готов к провалу.
Вариантов достижения цели было несколько, и он выбрал самый оптимальный: несложный в исполнении, не требующий много ресурсов и достаточно действенный.
Оливия МакГреди до конца оставалась последней загвоздкой в плане, и Фредди некоторое время потратил на решение этой задачи. Он мастерски ставил ловушки на вредителей, но не понимал, как заманить ее.
МакГреди в конкурсе талантов не участвовала. Ни одно из ее умений не подходило под понятие того, что желали увидеть на сцене.
Она сидела в последнем ряду и, как в предыдущие годы, безучастно наблюдала за происходящим издалека.
Харви Флорес не изменил себе и в очередной год выступал с фокусами.
Постояльцы еще помнили прошлогодний провал фокуса со шляпой и принялись улюлюкать и свистеть, едва Харви явил зрителям шляпу. На этот раз ему удалось усовершенствовать трюк и добиться внимания публики, но Оливия этого не увидела.
— Мне отвалили двадцатку, чтобы я передал тебе это, — Ройс Бергер вприсядку добрался до сидения Оливии и протянул ей записку, обернутую скотчем.
В зале было слишком темно, чтобы ее читать, да и вряд ли отправитель желал, чтобы содержимое ненароком предстало паре чьих-то любопытных глаз.
Оливии даже не было любопытно, что в записке, но еще меньше интереса вызывал Харви и его фокусы.
Поэтому МакГреди поднялась с сидения под волну заслуженных фокусником оваций и вышла из зала.
Разорвав зубами скотч, она прочла:
«Я хочу попрощаться и устроить для тебя сюрприз. Знаю, тебя не интересует ни то, ни другое, но, может быть, все же пересечемся в холле? Это важно для меня, но я пойму, если ты откажешься и не придешь».
И все. Ни подписи, ни инициалов. Анонимное, не очень аккуратно написанное послание, содержание которого явно выдавало автора.
МакГреди помедлила.
Не оборачиваясь, двинулась по коридору в сторону холла. Но на развилке пошла не прямо, а завернула налево, к лестницам.
Поднялась и заслышала шум на первом этаже.
Фредди, скрипя ботинками по полу, двигался в полуприседе спиной вперед, разливая за собой бензин из канистры тонкой непрерывной струей. Это имело ключевое значение, чтобы действовать дистанционно.
Фредди остановился на развилке у лестниц, поднял взгляд, убедившись, что стоит на правильном месте, удобнее перехватил почти опустевшую канистру и облил стену.
Вытер лоб, отставил канистру и запрокинул голову, смотря на МакГреди.
Она наблюдала за его необъяснимыми телодвижениями сверху вниз без какой-либо реакции.
— У меня немного времени, и как бы сильно я ни хотел провести с тобой еще немного, постараюсь быть краток, — предупредил Фредди. — Я знал, что ты не придешь ко мне. Не сомневался, что догадаешься, от кого записка, но наверняка проигнорируешь ее. Не ожидал, что выйдешь из зала, но не мог позволить себе решать за тебя. И дал выбор. И все же ты здесь. Вышло не так, как я планировал, но далеко не все идет по плану. Поэтому будем действовать по-другому. В послании, если ты его не читала, я сообщил, что собираюсь попрощаться. Понимаю, тебе абсолютно нет дела до моих мотивов, переживаний и прочей чепухи. И я не стану тратить на это ценное время. Я смирился, что ты не такая, как мне бы хотелось. Это не твоя вина. И раз уж ты все же вышла, пусть и не навстречу мне, я все же предложу тебе участие. Или даже соучастие, — он нервно хохотнул. — Все просто и предельно понятно: я решил уйти из приюта. Оставшиеся в зале не подозревают, что уже заперты в ловушке, и все выходы, включая два запасных, закрыты на цепи с замком. Через некоторое время огонь достигнет зала и сработают датчики дыма. А из разбрызгивателей вместо воды польется бензин. Как только включат свет — случится короткое замыкание. Я предварительно снял изоляцию в некоторых местах и вытащил предохранители. Но, думаю, это необязательно, и к тому моменту огня снаружи будет достаточно, чтобы спалить к чертям все это место. Так что, МакГреди, выйдя из зала, ты продлила себе жизнь еще на некоторое время. Надолго ли — решать не берусь. Твоя смерть ничего не изменит. Вопрос состоит в другом: ты пойдешь со мной или останешься? По моим подсчетам у тебя есть шанс спастись, если бегаешь быстро. Правда не знаю, как скоро заработают датчики и подача бензина. Но у тебя совершенно точно будет несколько секунд, пока огонь отсюда поднимется по стене до потолка к датчику.
Он выудил из кармана предусмотрительно накинутого дождевика металлическую зажигалку с откидной крышкой и надписью «Добро пожаловать домой в Алабаму».
Как и в день отъезда из дома, отправлялся Фредди налегке. Купюры во внутреннем кармане, зубная щетка и расческа в переднем, и сменное белье в правом.
И зажигалка, купленная втридорога у Сэма Нильсона, любителя поджигать все подряд, пока никто не видит.
Теперь Фредди был прикован к своей исходной позиции и не мог ее покинуть.
Оливия МакГреди положила руку на перила и неспешно спустилась на несколько ступеней.
Вне зависимости от ее ответа, что бы она ни сказала, Фредди не изменит своего решения.
— Ты собираешься преподнести это как несчастный случай? — догадалась она. — Короткое замыкание, может, еще и будет убедительным, но цепи на дверях и бензин в системе пожаротушения… Интересная, кстати, затея. Весьма нетривиально и, наверное, непросто реализовать. Хотя, учитывая, сколько времени ты провел, помогая готовить зал к конкурсу…
Она не стала указывать на очевидные изъяны и риски плана и даже не спросила, откуда Фредди взял бензин и как заменил им воду.
— Ты идешь со мной или нет? — повторил Фредерик.
С каждой секундой что-то могло пойти не так, и хотелось скорее закончить.
— С тобой? — вкрадчиво переспросила Оливия. — Ты придумал этот занимательный план массового избавления от свидетелей, потому что не нашел способа лучше заставить меня пойти с тобой, чем такая примитивная манипуляция? Ты действительно думал, что она сработает, и я пойду за тобой, лишь бы они не зажарились?
— Я не рассчитываю, что ты согласишься, — ответил Фредди. — Это выше предела моих мечтаний, крайне нереалистично и не в твоем стиле. Но знала бы ты, как сильно я хочу, чтобы ты пошла. Пускай это банальная и совсем не изящная примитивная манипуляция, но…
МакГреди сошла еще на несколько ступеней.
Он ждал, что она спросит, думал ли Фредди, что будет потом, как он намерен справляться после побега, но она молчала.
По отсутствию эмоций было понятно, что сюрприз не удался.
Фредди обреченно посмеялся.
— Ну, как я и думал. Что бы я ни делал — в ответ ничего. Более двухсот человек умрут, потому что ты, МакГреди, — бесчувственная конченная тварь.
Эти слова вызвали у Оливии улыбку.
Ничуть не оскорбленная, она спустилась к подножию лестницы и посмотрела на Фредди.
Как сильно прежде он желал, чтобы она оказалась рядом и посмотрела на него. А получив это, испытал совсем не те эмоции, которые ожидал. Сейчас, на финишной прямой, Фредди больше не тянуло к ней, как раньше. И даже понимая, что все уже потеряно, он не отпускал надежды, что Оливия передумает.
Ей наверняка было что сказать, но не было на это желания, да и Фредди сразу дал понять, что времени на диалоги немного.
В глубине души он жалел обо всем, не только о поцелуе или решении покинуть приют, но и о многих событиях, предшествующих появлению здесь, и поступках, которые к ним привели.
Фредди не злился на Оливию. Он уже понял, что дело не в ней, просто она такая.
А он слишком поздно это понял и не смог оправиться от всего нового, что преподнесла жизнь.
Фредерик так и не решил, хочет ли смерти МакГреди. Наверное, все-таки нет.
Порой казалось, что она проявляет некую по-своему извращенную доброту, потому что нормально не умеет. И до конца оставались причины позволить ей выйти из зала и выбрать путь. И даже оставить шанс на спасение, если она предпочтет остаться.
— Тебе пора, — произнесла МакГреди.
Ценное время уходило, кто-то мог почувствовать запах бензина или уже вовсю стучаться в запертую на цепи главную дверь.
— Пожалуй, — согласился Фредди и поднял на нее глаза. — Я могу попросить кое-что напоследок? Ведь мы, скорее всего, никогда больше не увидимся.
— Лучше сразу проси, а не спрашивай, — ответила она. — Больше уверенности — меньше шансов получить отказ.
Фредди усмехнулся. Откинул крышку зажигалки и спросил:
— Обнимешь меня напоследок?
Огонек вырвался из недр зажигалки и затанцевал.
МакГреди мягко улыбнулась.
Фредди не поверил своим глазам, но она пошла навстречу неторопливым шагом, перечеркивая все ожидания отказа, молчания и безучастности.
Все не так, как он ожидал.
Оливия подошла вплотную и исполнила последнее желание Фредерика перед расставанием навсегда.
Ощущение ее рук вокруг тела моментально снесло Фредди голову.
Одно прикосновение заставило усомниться во всем, что он успел обдумать за это время.
Она не вышла из зала к нему, но пошла навстречу и обняла.
Фредди считал, что начал понимать МакГреди, и тут она в одно мгновение побудила передумать.
Всепоглощающее чувство счастья накрыло с ее приходом, и Фредди утопал в нем, желая, чтобы это никогда не заканчивалось.
— Я думал, что ты не подойдешь и откажешь, — прошептал он.
— Ты же попросил меня, — негромко отозвалась Оливия. — Напоследок.
Фредди взял записку из ее руки, поджег и бросил к стене.
Пламя тут же разрослось и побежало вверх по стене и вправо по бензиновой дорожке, ведущей к главным дверям запертого зала.
Жар огня пока был недостаточным, но времени оставалось совсем не много.
Фредди обнял Оливию и прижал к себе.
Вот и все.
Не осталось больше ничего, кроме разрастающегося огня и ощущений ее тела в руках.
Она все-таки подошла к нему. Услышала и не отвернулась.
Теперь осталась только надежда.
— Оливия, я спрошу в третий раз: ты пойдешь со мной?
Она встала на носочки, чтобы оказаться у самого уха, и произнесла:
— Нет.
Реальность обрушилась с этим словом, сковав Фредди по рукам и ногам. Обхват становился крепче, сжимая МакГреди.
Сейчас она будто была одной из тех резиновых игрушек из кабинета Стива, на которых Фредди отрывался во время особо эмоциональных встреч и вымещал стресс.
Он был питоном, что мощной хваткой натренированного тела сжимал свою мышь.
Она не попалась в мышеловку, но не уйдет из его объятий.
— Значит, ты не пойдешь никуда.
Хрустнул какой-то сустав в теле МакГреди.
Фредди овладел жар, боль, тоска и ярость.
Он всерьез подумывал не отпускать Оливию до самого конца, когда огонь достигнет их, но гнев одержал верх и требовал другого.
Стиснув зубы до скрежета, Фредерик резко освободил хватку и отшвырнул МакГреди куда-то влево.
Она прокатилась по полу и неслабо приложилась об стену.
С этим жестом Фредди уже перешел черту, и конец остался позади.
За спиной в коридоре огонь поднялся до потолка. До срабатывания датчиков оставалось навскидку не больше минуты.
Хотелось сказать напоследок что-то грязное, обидное, но не было слова, способного вместить все, что Фредди желал передать. И едва ли хоть какое-то ругательство заденет Оливию МакГреди.
Поэтому Фредерик выбрал язык боли.
Он жаждал пнуть лежащую МакГреди в живот или лицо, но она на удивление быстро встала на ноги.
Волосы рассыпались по плечам, щеки покраснели от жара, а разбитая губа сочилась кровью.
Фредди решительно сократил расстояние парой больших шагов, смотря, как МакГреди ухмыляется.
Желая навсегда стереть эту ухмылку, он замахнулся и без малейшего сожаления двинул ей по лицу.
МакГреди упала к его ногам, но удовлетворение от удара превзошла острая боль в левом глазу и внезапное потемнение с этой стороны.
Фредди тоже рухнул на колени, не сразу понимая, что произошло.
Только МакГреди там уже не было.
Она стояла позади и, замахнувшись, ударила Фредди ногой по затылку, насаживая на острый желтый карандаш, что мгновением ранее воткнула в его глаз.
Фредерик не успел даже вскрикнуть.
Его ноги подкосились, тело ослабло и распласталось на полу.
Оливия МакГреди вскинула голову, вытерла разбитый нос, выхватила зажигалку из ослабших пальцев парня и побежала обратно к лестнице.
Огонь к этому времени уже заполнил почти весь коридор по направлению к залу, куда вела дорожка из бензина.
Левое крыло и выход пока оставались свободными, но она спешно поднялась по лестнице, ринулась мимо ряда дверей и рывком отворила одну из них.
Во рту стоял вкус крови и бензина.
Оказавшись в комнате, Оливия первым делом открыла окно, впуская внутрь свежий, влажный от дождя воздух, и только затем широким жестом стащила с кровати тонкий пред-покрывало, бросила на него одежду, ботинки и спешно вытряхнула содержимое тумбочки.
Схватила четыре конца покрывала, не завязывая, потащила этот кулек через окно и закрыла за собой створку.
Только там Оливия присела, выудила из кулька ботинки, стащила туфли и переобулась. Накинула дождевик, связала концы ткани между собой и повесила через плечо. На мокрой кровле есть риск поскользнуться, а чтобы слезть, нужны свободные руки.
Паршивые туфли скользили, поэтому она никогда не лазала в них по крыше.
За спиной раздался писк пожарной сигнализации, а через мгновение — шипение разбрызгивателей.
Скоро сюда прибудут пожарные.
Нужно убираться.
Оливия много раз выбиралась из комнаты этим путем, и спуск не составил труда. Окно располагалось совсем близко к сточной трубе с удобными для ног и рук крепежами. С кульком спускаться оказалось сложнее, но резиновая подошва ботинок придавала уверенности.
Оливия спрыгнула на землю и бросилась вперед, не оглядываясь.
Позади под оглушающий писк пожарной тревоги огонь вступал во власть, сжирая воспоминания, сжигая плоть и обращая все живое в мертвую черноту.