Глава 16 (2/2)
Но Фредди не шевельнулся.
— Паршивый аргумент, — рассудила она.
— Ну, а ты, — взял инициативу Фредди, — чего ждешь?
— Чтобы мне открыли.
— Долго ждать. До подъема еще несколько часов.
— Не страшно, — МакГреди легко улыбнулась.
Фредди так и не понял, сказала она правду или соврала.
Эта улыбка мешала думать и отнимала немало сил, чтобы не начать по-идиотски улыбаться в ответ.
Он уже почти не замечал волнения и странного ощущения в животе, а пространство коридора свелось к небольшой узкой полосе, в которой стояла Оливия.
Она была одета как любая другая девчонка в этом приюте, только из-за роста форменное платье заканчивалось выше, чем предполагалось.
— А где карандаш? — неожиданно для себя вслух выпалил Фредди.
— Что?
— Карандаш, — повторил он. — Ты закрепляла им волосы.
МакГреди усмехнулась. Она повернулась правым боком, демонстрируя желтый карандаш, засунутый за ухо.
Фредди ощутил такую невероятную легкость и теперь понял, что имел в виду Остин, говоря, что с ней одновременно тяжело и просто.
Хотелось подойти ближе, завести долгий и глубокий диалог, познакомиться и узнать, что МакГреди за человек.
Но одновременно с этим Фредди боялся разрушить то, что происходило сейчас, не хотел испортить.
Он видел ее улыбку, и от этого стало жарко, будто они стояли под палящим летним солнцем.
Фредди не выдержал и тоже улыбнулся.
И пускай он этим себя только что выдал с потрохами.
Пусть за эту улыбку его выкинут к чертям из приюта.
Фредди хотел улыбаться.
МакГреди, похоже, вовсе это не смущало.
Как и затянувшееся молчание между ними.
Хотелось спросить так много, одновременно опасаясь получить отказ в ответ, будучи наслышанным о ее закрытости и неразговорчивости.
— Кстати, — Фредди внезапно вспомнил одну вещь, — так это правда, что тебя звали в команду?
— Я не играю, — предугадав ход развития беседы, ответила МакГреди. — Я умею лишь точно посылать предметы в цель, и этого наверняка недостаточно, чтобы оказаться в команде.
— Так и есть, — кивнул Фредди. — Просто было интересно, говорили ли парни правду про тебя.
— Не думаю, что те предложения были серьезными.
Она вновь улыбнулась, а прохлада в тембре ее голоса стала успокаивающей, практически убаюкивающей.
В коридоре послышались шаги, и Фредди понял, что это конец.
Посторонние звуки быстро вернули в реальность, напоминая, что он находится вне спальни в недозволенное время.
— Тебе пора, — МакГреди многозначительно кивнула в сторону пока что пустого коридора.
Бежать отсюда было некуда и прятаться негде.
И раз уж ему все равно влетит, стоит попытаться.
— Можно мне с тобой? — с надеждой, но без ожидания успеха спросил Фредди.
— Нам в разные стороны, — ответила Оливия.
Она была поразительно мила.
Фредди ничуть не боялся получить выговор, потому что ее мягкая улыбка уже заранее все исправила.
Из-за поворота вышла Катрина Сэмюэльс, но Фредди смотрел лишь на Оливию, выжимая максимум из последних секунд пребывания рядом.
И, судя по спокойствию и приятному теплу внутри, на следующий разговор он решится гораздо быстрее.
Этим утром Фредди получил второе предупреждение и заработал оранжевый кружочек напротив своего имени на доске проступков.
Он счел это слишком маленькой платой за то, что получил взамен.
Эта встреча ничуть не вызывала сожаления, а только постоянную улыбку.
И наверняка Фредди выглядел ужасно глупо, но Оливия улыбалась лишь ему одному, и это было намного важнее.
Как он и предполагал, приятные эмоции и впечатления от встречи оказали настолько сильное влияние, что он просто не мог думать ни о чем другом, кроме ее повторения.
Снова стало трудно засыпать, потому что мысли и воспоминания переполняли голову.
Все остальное стало вдруг таким неважным, и Фредди чуть не забыл о тренировках, которые сам же назначил.
Понимая, что долго так не протянет, он стал жаждать снова увидеть МакГреди.
Неожиданный успех предыдущей встречи придавал решимости, и на этот раз было уже не страшно, а лишь до тошноты трепетно.
Трепет.
Именно это и ощущал Фредди, когда видел МакГреди или слышал упоминание ее имени. Наконец он понял и осознал это чувство.
Прошла всего неделя, а казалось, что не меньше месяца.
Фредди снова не мог уснуть, улыбаясь в темноту, пока совсем рядом сопели и похрапывали другие обитатели спальни.
А когда сон наконец одержал верх над мыслями, мозг продолжил функционировать и генерировал весьма реалистичные сновидения.
Началось все с того, что парни снова собрались заплатить Сиенне за поцелуй с МакГреди у них на виду. Фредди наотрез оказался участвовать в этом и приобщаться к сбору, и вдруг кто-то предложил самому Фредди поцеловать Оливию за деньги. Он ответил, что это против правил приюта, на что откуда-то появился Стив, сказал, что Фредди хорошо потрудился и заслужил вознаграждение.
Из-за его спины вышла МакГреди, она смотрела прямо на Фредди и улыбалась.
Он осмотрелся, но вокруг больше никого не было, лишь полумрак главного коридора и она впереди на расстоянии нескольких шагов.
— Я знаю, ты хочешь этого, — первой нарушила тишину Оливия, оставаясь там. — Это сон, а значит, что здесь ты можешь все…
— Я… я не умею, — несмело произнес Фредерик.
Оливия издала легкий смешок.
— Не беспокойся, — ответила она. — Сиенна научит тебя.
— Нет! — выпалил Фредди, но опоздал.
На месте Оливии теперь стояла Сиенна, лицо ее было ядовитой маской.
— Убирайся! — рявкнул он, но та лишь скалилась.
— А ты заставь.
В руках Сиенна держала топор и на этих словах закинула его на плечо.
— Убирайся, — тише повторил Фредди и бросился к ней.
Сиенна лишь смеялась, она даже не отошла ни на шаг. И тогда он вновь накрутил ее волосы на кулак и с силой дернул, опрокидывая голову назад.
Что-то произошло — и голова Сиенны с легкостью отделилась, оставшись болтаться в руке, а тело рухнуло на пол с металлическим звоном лезвия топора.
Фредди с ужасом попятился, отбросив отрубленную голову прочь.
— Нет… — шептал он. — Это не я… Я ничего не делал… Я не хотел…
— Ты хотел, — раздался позади знакомый вкрадчивый тембр. — Ты сделал это, потому что хотел.
— Нет, я…
Фредди повернулся, чтобы переубедить Оливию, но вместо ее лица увидел вихрь светлых волос и острый желтый карандаш, который вот-вот воткнется ему в шею…
Он вздрогнул и проснулся.
Хотя бы во сне Фредди мог беспрепятственно поцеловать МакГреди, но даже это обернулось настоящим кошмаром.
Фредди сел на кровати и уставился в окно, чтобы отвлечься.
Все еще спали, а небо лишь немного начинало светлеть.
Понимая, что уснуть больше не удастся, он поднялся на ноги и прошлепал к умывальникам.
Это был всего лишь сон.
Фредди вовсе не собирается отрубать Сиенне голову, и уж точно Стив не позволит поцеловать Оливию за примерное поведение.
Поцеловать Оливию…
Это даже во снах недостижимо.
Фредди ухмыльнулся своему отражению в полутьме надвигающегося рассвета.
Кошмар окончательно отбил желание сидеть на месте, и Фредди по возвращению в спальню переоделся, стараясь не шуметь, и вышел в коридор.
Он знал, что пока слишком рано, и не был уверен, что МакГреди придет снова, но предпочел ожидать в главном коридоре, присев на подоконник.
Мысли сбились в кучу, и не думалось ни о чем конкретном, и Фредди просто наблюдал, как свет проходил через витражи окон возле главного входа.
Он прислонил голову к оконному проему и не заметил, как глаза закрылись сами собой.
— Ты же понимаешь, что отправишься в карцер за это, — послышался негромкий голос.
Фредди не слышал шагов, но распахнул глаза и расплылся в улыбке, понимая, что МакГреди здесь.
Он спрыгнул с подоконника и прошел чуть вперед.
— Привет, — произнес Фредерик.
МакГреди проигнорировала.
Она больше не улыбалась и смотрела сквозь него.
Они стояли примерно так же, как в прошлый раз, и Фредди старался не вспоминать свой недавний сон.
— Знаю, — ответил он, улыбаясь. — Но это не страшно. Я готов понести наказание за все проступки.
Она снова не ответила.
— Что-то случилось? — выразил свои опасения Фредди. — Сегодня ты неразговорчива.
— Уходи, пока тебя не поймали, — посоветовала МакГреди, игнорируя вопрос.
Похоже, сегодня день, когда с ней тяжело.
— Я пришел не просто так, — возразил Фредди. — Хотел спросить, какие у тебя планы после выпуска.
— Никаких, — ответила МакГреди. — Нет у меня планов.
— Вообще? — удивился Фредерик. — Но…
— Слушай, сейчас не самое лучшее время для беседы, — перебила Оливия.
— Хорошо, тогда… Поговорим позже? После тренировки у меня есть свободное время, и если ты…
— Нет, — отрезала МакГреди.
Фредди посмотрел на нее с удивлением и больше не улыбался.
— Нет? — переспросил он. — Почему нет? Я думал… я полагал, что ты будешь не против.
Фредди растерялся, как и во время первого разговора, но теперь в плохом смысле.
Что-то было не так.
МакГреди пришла совсем в другом настроении, пусть не давала это явно понять.
— Мне это неинтересно, — просто ответила она.
Фредди ощутил себя мышью, которую МакГреди раздавила в своем кулаке с этими словами.
И все?
Воспоминания о том приятном разговоре и ее улыбке — все, чем теперь суждено довольствоваться?
Фредди ошарашенно смотрел на Оливию.
— Почему ты так говоришь? — не уступал он. — Ты была так мила в прошлый раз.
— Мила? — в тоне ее голоса послышалось удивление. — Тебе показалось.
Фредди ошарашенно раскрыл рот.
— Ты шутишь? Мы с тобой стояли неделю назад на этом самом месте, а теперь ты делаешь вид, что мне показалось?! Я не сумасшедший, как Сиенна, и не говори так со мной, МакГреди! Я видел, как ты мне улыбалась, и слишком хорошо это запомнил, чтобы ты могла переубедить меня.
Фредди часто задышал.
Неприятные чувства зарождались внутри и затмевали все остальное.
Он ожидал, что МакГреди хоть что-то ответит или хотя бы отреагирует, но она просто развернулась и направилась обратно от выхода.
Фредди оскорбил и возмутил этот жест. Он не сделал ничего плохого, чтобы заслужить такое.
— Не смей уходить! — воскликнул он, не думая о том, сколько шума производит. — Черт, МакГреди, ты не можешь просто так взять и уйти, когда я говорю с тобой!
Ответом было эхо и ее удаляющиеся шаги.
Фредди был пустым местом для нее.
Она не удостоила его даже вразумительным ответом, не говоря об объяснениях своего поведения и настроения.
Неужели ей так сложно это сделать?
Злость вскипела внутри и полилась через край.
— МакГреди!
Фредди ринулся следом, догнал ее и, взяв за плечо, силой развернул к себе.
Гнев мешал отдавать отчет в своих действиях, и Фредди не сразу понял, что сделал.
Но рука сжимала плечо МакГреди, а сама она стояла между Фредди и стеной.
Здесь было темнее, и солнечный свет почти не достигал коридора, оттого лицо Оливии оставалось в тени.
Она находилась так близко, почти вплотную, наверное, даже ближе, чем когда-либо к Остину. И все равно Фредди не мог до конца разглядеть ее лицо.
МакГреди не просила отпустить и уйти, она вновь не отреагировала совершенно никак.
И Фредди опомнился.
— П… прости, — он торопливо отпрянул от нее, убирая руку. — Я не хотел делать тебе больно. Просто… ты даже не дала мне хотя бы шанс…
Он ожидал, что она убежит, едва окажется на свободе, но МакГреди осталась стоять на том же месте, так и не посмотрев на Фредди.
— Пожалуйста, МакГреди, не молчи! — взмолился он. — Хочешь — прямо пошли меня, скажи, как я тебе неинтересен, что ты не хочешь меня видеть, только ответь хоть что-то!
Он был готов услышать это, принять конец, если только МакГреди сама закончит все это.
Но она не отвечала.
Наверное, хотела, чтобы Фредди ушел сам.
Но он не мог сделать это, пока она сама не прогонит его, не оттолкнет, не уйдет.
— Не хочешь говорить? Да что же это такое…
Фредди снова приблизился к Оливии.
— Какая же ты…
Он чувствовал, что начинает терять самообладание от этого молчания, от близости и злости, что еще больше притягивало его к Оливии. Все было бы намного проще, если бы она просто послала его.
— Ты даже представить не можешь, как мне сложно с тобой, — тихо проговорил он сквозь зубы. — Сколько всего я надумал за это время. Ты ни черта не знаешь и знать не хочешь. Уйдешь, а мне потом еще несколько месяцев отходить от встречи с тобой.
— Ты бредишь, — апатично бросила МакГреди.
— Да? — отозвался Фредерик. — Может быть, я и правда начинаю сходить с ума. Из-за того, что все пошло не так с самого начала. Так, может, хватит меня мучить, а? Ты ведь делаешь это прямо сейчас, стоя здесь. Почему ты не уходишь? Ты же сказала, что тебе не интересно разговаривать со мной. Так свали и будь добра не попадаться мне на глаза, иначе я…
Фредди сделал протяжный вдох, желая почувствовать ее запах.
Он дал МакГреди немного времени, за которое позволил себе воспользоваться преимуществами ее близости. Ведь, очевидно, больше этого не случится.
— Мне говорили, что ты не подпустишь меня к себе слишком близко, — вспомнил Фредди. — Остин заверил, что ты не позволишь. И я верил в это, считая, что едва ли смогу стоять на таком расстоянии от тебя, совсем рядом. Или я все еще сплю, и это сон?
Фредди подошел ближе, решился и опустил ладони на ее плечи, чтобы убедиться, что это реальность.
Под тканью платья отчетливо ощущались выступающие косточки ее плеч.
— Живая, — губы сами собой расплылись в улыбке. — Настоящая…
Какая-то часть разума умоляла остановиться и призывала одуматься, но все остальное было против и хотело большего.
Он уже лишился каких-либо шансов на что-то хорошее, и теперь терять было нечего.
А МакГреди было все равно.
Перед ним стояла реалистичная кукла в полный рост.
— Ты играешь со мной? — спросил Фредди. — Скажи, МакГреди, это такая игра? Тебе интересно, насколько далеко я могу зайти? Или ты не понимаешь, что своим бездействием только больше провоцируешь меня? А может… просто не говоришь, что сама хочешь того же самого?
Эта мысль заставила сердце забиться где-то в районе солнечного сплетения.
Фредди протянул руку и наконец прикоснулся к ней. Кожа оказалась мягкой, прохладной и приятной наощупь.
Дотронулся до шеи, провел по щеке, пропустил волосы через пальцы.
И за все это время МакГреди не произнесла ни слова и даже не шелохнулась, позволяя прикасаться к себе.
Почему-то показалось, что она не дышит, и Фредди приблизился еще, чтобы послушать дыхание, а руку положил в области сердца в поисках сердцебиения.
Оливия оставалась абсолютно спокойна.
Фредди чувствовал свой подскочивший пульс и жар на щеках, и дышал часто и поверхностно.
Злость и гнев куда-то испарились, и лишь непреодолимая тяга владела им, напрочь отключив разум.
Все казалось нереальным, но тактильные ощущения невозможно так правдоподобно сымитировать.
От частого дыхания начала кружиться голова, и это убило остатки самообладания.
Полностью поддаваясь тяге, всецело не понимая, что творит, Фредди сделал последний шаг навстречу и прикоснулся губами к губам Оливии, смыкая веки.
Сердце бешено билось внутри грудной клетки, перед закрытыми глазами вспыхивали искры, телу было жарко, а ноги подкашивались.
Мысль о неспособности воспроизвести толковый полноценный поцелуй перебивалась неописуемо приятным ощущением немного сухих губ МакГреди.
Руки сами собой оказались на ее теле, то ли обнимая, то ли желая держаться, чтобы не упасть.
МакГреди не отвечала на поцелуй. Не обнимала в ответ.
Она просто безучастно стояла, ничего не делая.
И едва Фредди это понял, отпрянул от нее во второй раз.
— Черт, — бормотал он, часто дыша. — Черт, черт-черт-черт… прости… Я не… не хотел… Точнее, хотел, но вовсе не так! Что я наделал…
Фредди спустился по стене на корточки и в отчаянии обхватил голову руками.
— Я хотел… просто подойти, заговорить… узнать, что ты, черт тебя дери, такое! Предложить пересечься после выпуска, а до этого просто общаться! Водить тебя на матчи, бросать вместе мяч, перекидываться в карты… Но не это! А ты… ты…
Он стукнул кулаком об стену, не найдя слов.
— Что, понравилось, а? Понравилось меня мучить? Судя по отсутствию реакции, не очень. Довольна собой? Если ты хотела поиграться — поздравляю: ты выиграла, МакГреди.
— Я же сказала, — наконец произнесла она ровным тоном, — мне это неинтересно.
Фредди поднялся на ноги и внимательно уставился на нее.
Тень все еще мешала разглядеть лицо, и он видел лишь очертания.
— Не интересно? — тихо произнес он. — Тогда почему ты… почему не остановила меня?
— А какая именно часть слова «нет» была для тебя непонятной? — спросила Оливия.
Фредди засмеялся.
Он давно уже не думал о том, что им все еще нельзя находиться вне спален, пока не настанет время подъема.
На фоне всего остального это казалось мелочью.
— Хочешь сказать, что это я виноват? — произнес он со смехом. — И, если ты просто стояла и ничего не делала, это снимает с тебя ответственность? Нет, МакГреди, ты виновата точно так же, как и я. А может, и больше. Ведь если бы ты была нормальной, а не такой конченной, но одновременно привлекательной… Черт…
Это становилось попросту невыносимо.
С каждой секундой, с каждым словом все отчетливее и ощутимее нарастало безумие.
Это больше не была смесь эмоций, а уже какое-то помешательство.
И тогда он услышал смех.
МакГреди смеялась негромко и невероятно холодно.
Острый смех слетал с ее сухих и безразличных губ, заставив обомлеть.
— Ты смеешься? — изумился Фредди. — Что тебя так смешит?
Вместо ответа МакГреди засмеялась громче, и это снова породило внутри волну гнева.
— Какого черта ты смеешься? — уже грубее повторил Фредди. — Не беспокойся, я обязательно получу свое наказание. Твоя реакция — уже как наказание. Может быть, ты наконец заткнешься?
С раздражением он в третий раз подошел к ней, но не чтобы прикоснуться, а взять за плечи и тряхнуть.
Этот жест не повлек абсолютно никакой реакции, и МакГреди продолжала смеяться.
— Заткнись! — рявкнул Фредди, от злости сжимая ее плечи все больше. — Закрой рот! Черт, какая же ты…
— Несколько минут назад ты умолял меня сказать хоть что-то, а теперь заставляешь молчать? — проговорила она. — Больше не нравится беседовать со мной?
— Нравится? — возмутился Фредди. — Это явно не то слово, которым можно описать все эмоции от моего с тобой взаимодействия, МакГреди. Так было с первого вечера, и, поверь, ничего не изменилось.
В ответ она снова рассмеялась.
— Ты сейчас пытался это мне или себе доказать, обнюхивая и ощупывая меня? — вкрадчиво произнесла МакГреди.
Фредди стиснул зубы и сжал кулаки, чтобы держать себя в руках. Он проявил слабость, поддавшись тяге, и сейчас это было ее преимущество.
— А не много ли ты о себе думаешь? — в ответ огрызнулся он.
— А ты обо мне? — парировала Оливия.
Фредди засмеялся.
Он подошел и приложился к стене щекой.
— Даже если и так, я очень хочу, чтобы это прекратилось, — скорее себе, нежели ей сказал Фредерик.
— В самом деле? — послышался голос Оливии совсем рядом.
Фредди отлип от стены и повернулся к ней, но лучше бы он этого не делал.
МакГреди стояла спиной к стене на расстоянии не более пары футов и наконец смотрела прямо на Фредди.
Из главного холла сюда проникало больше света, и теперь он мог полноценно рассмотреть ее с близкого расстояния.
С первого взгляда казалось, что во внешности МакГреди нет ничего необычного. Ничто явно не выделяло ее среди других.
Но то, как она смотрела, заставило мгновенно окаменеть под этим твердым и прямым взглядом.
Фредди всматривался в попытке разглядеть цвет радужки ее глаз, но необычно широкий зрачок делал их черными.
Вовсе не смутившись таким явным разглядыванием, МакГреди чуть приподняла подбородок, сощурилась и произнесла:
— Ты можешь пытаться соврать окружающим сколько хочешь. Лично мне абсолютно все равно, правда это или нет. А вот врать себе — плохая привычка. И если бы ты этого не делал, то давно бы понял, что все твои выходки — от всепоглощающего тотального одиночества.
Фредди заморгал и нахмурился.
— Хочешь сказать, что знаешь меня, МакГреди? Ни черта ты не знаешь!
— А тут много знать не надо, — невозмутимо ответила она. — Ты показываешь все сам. Одинокий и недружелюбный новенький попадает в незнакомую и потенциально неблагоприятную среду, где находится в центре внимания. Первым делом он плюется ядом вокруг себя, чтобы никто не подошел слишком близко, не начал спрашивать о прошлом и проявлять интерес. Держится подальше, лишь бы не тронули так, как ему этого не хочется. А когда эффект новизны проходит — понимает, что, оказывается, никому здесь не интересен по факту своего существования. Начинает тухнуть от скуки и втихаря подсматривать за всеми этими популярными ребятами, среди которых никогда не окажется. И вот жизнь преподносит подарок судьбы: не только возможность пробиться наверх благодаря неплохим физическим данным, но и человека, который по достоинству тебя оценил. Немалая доля упорного труда — и наш новенький наконец подбирается к вершине славы. Он среди тех, на кого смотрел со стороны снизу вверх и считал недосягаемыми. Теперь он смотрит на остальных свысока. Поколение сменяется, и, казалось бы, настало время упиваться славой и непоколебимым превосходством — но что-то не так. Вокруг толпа людей, они смотрят с восхищением и мечтают оказаться на его месте, но все это совсем не то… Единственного друга больше нет рядом, и внутри пустота. Новенький вырос. Он больше не тот одинокий мальчик. Теперь он одинокий парень, но хочет того же, что и в самом начале своего пути: чтобы хоть кому-то на него было искренне не плевать.
МакГреди говорила на одном дыхании, не отводя взгляд и почти не моргая.
Фредди стойко выносил это, хотя с каждым словом слушать было труднее и ногти все больше впивались в ладони, а челюсть сильнее сжималась.
— Смотрю, ты разговорчива как никогда раньше, — с большим трудом произнес Фредди. — Похоже, решила этой пламенной речью раз и навсегда отбить желание приближаться к тебе снова и пытаться заговорить. Но я уже сказал: ты победила, МакГреди, так что оставь свои извращенные попытки унизить меня.
Сказав это, он немного сбросил градус напряжения и избавился от злости.
Фредди не стал говорить, что она не права, пытаться оправдаться или нападать в ответ.
Все-таки свою проницательность и догадливость МакГреди показала в первый вечер на кухне, чем заставила опасаться себя.
Трудно спорить противостоять такому человеку.
Эта игра была заранее проиграна, едва Фредди начал терять самообладание и вестись на эмоции.
— Я всего лишь надеюсь, что ты перестанешь проецировать свое одиночество на меня, — отозвалась МакГреди. — Я не виновата, что Остин выпустился, и тебя это неумолимо печалит. Разбирайся со своей жизнью сам.
Фредди опешил.
На этом моменте он ощутил явный укол совести. МакГреди говорила правдивые вещи, которые ему не нравились, но она не проявляла враждебности и оставалась нейтральной, что бы он ни натворил.
В противовес эмоциональности и импульсивности Фредди она оставалась хладнокровной и даже равнодушной, несмотря на его откровенно дикие поступки.
Это еще больше привлекало.
Фредди не понимал ее, и этим она вызывала желание узнать, разобраться, поговорить.
— Ты странная, — произнес он. — Ты чертовски странная, МакГреди. Еще недавно я не мог и слова из тебя вытянуть, а теперь мы вроде как вполне нормально разговариваем.
— Ну, если словесные унижения для тебя норма…
— Я не об этом, — перебил Фредди. — Я уже хорошо понял, что нормально поговорить ты вряд ли способна, и унижения норма для тебя. Я не о том, что ты говоришь, а как. За это время ты могла множество раз убежать, врезать мне или послать, не желая продолжать диалог. Но вместо этого почему-то осталась. И я этого не понимаю. Вместо дружелюбия ты проявила отчужденность и холодность, а теперь, когда самое время поступать наоборот, ты идешь на контакт. И как я могу не хотеть продолжения и не думать о тебе? Когда я хочу сблизиться, ты держишься на расстоянии и отходишь. А едва пожелаю больше никогда тебя не видеть — вдруг поворачиваешься ко мне лицом. Так что же это, если не игра, МакГреди?
Она засмеялась.
— Да ты и сам не понимаешь, что хочешь от меня. А фантазии на деле явно отличаются от реальности в плохую сторону, и ты бесишься, потому что я в жизни не такая, как в мыслях. Тебе кажется, что я тебе улыбаюсь, потому что ты хочешь этого. И это проблема твоего восприятия. Я не ответственна за то, какой ты меня видишь.
— Я запутался, — признал Фредди. — Это правда. То я хочу оказаться рядом, то как можно дальше… То хочется обнять тебя, то ударить. Сперва кажется, что ты никогда меня не заметишь, и тут ты смотришь прямо на меня.
МакГреди засмеялась и отвернулась.
— И что, теперь снова скажешь, что мне показалось?
— Тебе пора, — Оливия прислушалась и кивнула в сторону коридора, откуда послышались гулкие шаги. — Хорошенько подумай о своем поведении.