Глава 2 (1/2)
Аннел оставил Риверли на своего агента, и, если это и было частью плана, Кэссиди в известность не поставили.
Едва ли разговор в принципе шел по плану.
Для Кэссиди такой жест стал неожиданностью, и он затаил дыхание, замерев за спиной Риверли.
Видимо, стремительный уход Аннела без предупреждения означал, что теперь очередь Кэссиди уговаривать ее согласиться на сделку и выйти вместе с ними.
Но стоило воочию увидеть информатора и послушать, как и что она говорит и о чем молчит — Кэссиди снова усомнился в собственном профессионализме и шансах на успех.
Все в Риверли указывало, что будет непросто, и нужно сперва дважды подумать, трижды передумать и четырежды подумать заново, прежде чем взаимодействовать с ней.
Старший агент пытался прислушаться к звукам из коридора, но толстые двери добротно изолировали комнату и лишали надежды услышать скорые шаги.
Эта обстановка, тишина, молчание и тусклый свет угнетали. К тому же единственный светильник раздражающе замигал. Казалось, еще немного — и он окончательно сдохнет, оставив старшего агента и информатора в темноте.
Ожидание затягивалось, но Кэссиди продолжал стойко его выносить, не шевелясь за спиной Риверли, поскольку не получал прямых или косвенных приказаний.
И прежде, чем это начало походить на игру «кто первым сдастся и двинется», узница подала голос, и зазвучало это слишком неожиданно и чересчур громко в звенящей тишине.
— Агент…
— Кэссиди.
— Не важно. По-вашему, реально ли совершить побег отсюда с помощью кусачек для ногтей?
Она говорила, не поворачиваясь к нему лицом, но голос звучал теперь по-другому, менее ядовито.
Старший агент поколебался с ответом. Он прикинул шансы на успех и решил, что одних кусачек недостаточно, чтобы сбежать.
— Учитывая такой внушительный набор наручников, не думаю. Тем более, тебя оставили со мной. Полагаю, что нет.
— Правда?
Игривая плотоядная интонация, с которой было сказано это слово, могла если не напугать, то насторожить.
Риверли остро и неприятно хихикнула.
Кэссиди понял, что обманулся потеплевшим тоном предыдущей реплики, и одновременно поразился, насколько умело девушка придает разнообразную и живую окраску тембру голоса.
И как это контрастирует с практически тотальным отсутствием эмоций.
Под прямым взглядом старшего агента Риверли поднялась на ноги и медленным шагом обогнула стол, не поднимая головы.
За ней по полу тотчас металлическими змеями поползли цепи, связывающие ножки стола и щиколотки узницы, но длины как раз хватило, чтобы девушка добралась до противоположного конца стола, присела на край и с характерным хрустом суставов размяла освобожденные руки.
Руку Кэссиди больше ничто не тянуло.
Риверли избавилась от двух пар наручников и осталась связана только по ногам.
Старший агент обомлел от неожиданности.
Все это время стоя позади почти вплотную, не заметил, когда она провернула этот фокус.
Он не мог предугадать такого, но не двинулся, зная, что узница не сможет покинуть комнату: двери захлопывались автоматически и открывались снаружи.
Но внутри себя Кэссиди недоумевал.
Происходящее показалось какой-то непонятной игрой, в которой участвовали он и Риверли. А Рендалл наблюдал через камеры, что же предпримет в нестандартной стрессовой ситуации старший агент.
Риверли просто сидела, пряча лицо в тени, но малоподвижность заставляла напрягаться еще больше.
Было бы проще, если, освободившись, она бы на него накинулась, пытаясь затолкать в глотку кусачки. В таком случае Кэссиди хотя бы знал, что делать.
Сейчас же он пребывал в неизвестности, непонимании и даже растерянности.
— Очень… зрелищно, — признал старший агент. Подтянул к себе цепь и обнаружил, что наручники не вскрыты, а застегнуты. Чтобы вновь сковать Риверли, понадобится ключ. — И что теперь? Кажется, ты ясно дала понять, что тебе не нужно на свободу.
Кэссиди не заметил, как отступил от формального обращения, но это Риверли ничуть не смутило.
— Мне не нравится свет, — просто ответила заключенная.
В месте, куда она села, и правда было темнее.
Думая, что ему наверняка влетит за то, что Риверли освободилась, Кэссиди глубоко вздохнул.
По крайней мере, с этой позиции хорошо видна и узница, и дверь за ее спиной.
— Так вы правда из полиции? — раздался внезапный и слегка разочарованный голос девушки, а сама она вскинула голову и с прищуром глянула на старшего агента.
— Ага, — отозвался Кэссиди и поймал себя на мысли, что прилагает усилия, чтобы держаться под этим взглядом. — Пока еще да.
— Жаль, — с удивительным, почти искренним сочувствием произнесла Риверли. И будничным тоном добавила: — А если я убью тебя, он будет по-прежнему хотеть и сможет меня забрать?
Теперь Кэссиди сдерживался, чтобы не рассмеяться. Было бы любопытно на это посмотреть.
— Ты нужна моему начальнику больше меня, и даже если ты развесишь по комнате мои внутренности, это практически ничего не изменит, — признал он.
— Печально, — тускло изрекла Риверли.
Входная дверь наконец отворилась, впуская Рендалла Аннела в сопровождении двух представителей охраны. На его лице виделась тень недовольства: похоже, пришлось что-то напоследок уладить.
Мистер Аннел первым заметил, что Риверли покинула свое место, скользнул взглядом сперва по ее освободившемся запястьям, затем коротко взглянул на старшего агента — и никак не отреагировал. Лицо его вновь стало непроницаемым. Видимо, решил, что Кэссиди доделал работу и уговорил Риверли выйти.
Если бы это было так на самом деле…
Прежде, чем охранники успели открыть рты, Рендалл Аннел распорядился:
— Выводим. Агент, пристегнитесь.
Риверли, на удивление, спорить не стала.
Охранники разбирались с наручниками молча, будто не понимая, что преступница с высшим уровнем опасности освободилась сама. Или прикидывались слепыми. Или им стало все равно, едва Риверли отошла под ответственность Рендалла Аннела.
Кэссиди дал себя пристегнуть, понимая: за все с него обязательно спросят позже.
Впрочем, есть что спросить в ответ, а сейчас главное закончить операцию, держать лицо и не умереть.
После знакомства с новой подопечной, вдобавок к основным задачам придется искать способ наиболее безопасного и продуктивного взаимодействия.
Пока с заключенной снимали ножные оковы и отцепляли от стола, Рендалл забрал кусачки для ногтей, убрал во внутренний карман пиджака и первым направился к двери.
Охранники покончили с работой и отошли к дальней стене, наверняка в глубине души радуясь, что теперь Риверли — не их забота.
Ее ноги больше не были связаны, и она могла свободно ходить, правда, только вслед за старшим агентом, с которым ее соединяли наручники.
Кэссиди негромко позвал:
— Пойдем.
И в памяти вдруг всплыли ее слова: «Едва я покажусь за этими стенами, мне не жить».
Внезапно, повинуясь какому-то порыву, Кэссиди разомкнул губы и сказал ей:
— Я понимаю, у тебя могут быть личные причины не хотеть покидать это место и опасаться за свою жизнь. Но учти: я здесь не просто так. Меня приставили к тебе не только надзирать, но и защищать.
Риверли замерла, но взгляда так и не подняла. Вместо этого тихо ответила:
— Тогда и тебе больше дня не прожить.
— Не беспокойся, — заверил старший агент. — Я хороший специалист.
Не будучи уверенным, что доживет до завтра или в итоге расколет информатора, Кэссиди оставался убежден в правдивости этих слов, иначе кто-нибудь другой сейчас стоял бы на его месте.
И будто поверив, Риверли спрыгнула со стола.
Это было неожиданно. Кэссиди допускал, что она будет упираться и придется тащить силком. Но узница послушно и молча пошла следом, только голову держала опущенной.
Старший агент запутался.
Сбился с толку еще больше, не понимая ни сути дела, ни намерений, ни мотивов заключенной.
Она продолжала идти, хотя несколько минут назад высказывала явное намерение остаться. Показалось, что передумала Риверли слишком легко. И стоило бы порадоваться такому успеху, но послушание вызывало лишь настороженность.
Возможно, это часть ее плана. И все, что мог сделать Кэссиди — быть готовым задержать информатора и проверять, плотно ли на ней сомкнуты наручники.
За дверью ожидал другой комплект охранников, и они образовали целую процессию.
Первый охранник вел колонну обратно к выходу. За ним шел Рендалл, попутно протирая очки. Между ним и Кэссиди вклинился второй смотритель тюрьмы, а третий и четвертый были замыкающими.
Все было спокойно, Кэссиди следил, как подопечная просто идет, смотря куда-то себе под ноги.
Впереди уже виднелась железная дверь, ведущая на выход, но одна из боковых вдруг отворилась, и в коридор вышел начальник тюрьмы.
Его глаза нервно выпучились, стоило ему заметить чужих за спинами своих людей. Такая встреча в тесном коридоре явно застала врасплох, и первым порывом он попятился назад в проем.
— П-пожалуйста, проходите, — выдавил он с затравленным видом, явно желая слиться со стеной.
Процессия двинулась дальше, но стоило Риверли поравняться с начальником тюрьмы — она повернула голову в его сторону, резко дернулась, втащила за шелковый галстук в коридор и, приставив свободную от наручников ладонь к шее, принялась с поразительной для ее комплекции силой вдавливать в стену.
— Ну что, грязный ублюдок, поживился на моей шкуре? — кричала она. — Ты пожалеешь, что разрешил меня забрать!
Теперь, завидев Риверли в действии, Кэссиди убедился, что девушка в действительности способна кого-то покалечить. Худощавость и отсутствие явной физической силы с лихвой компенсировала быстрота движений и использование болевых точек на теле человека.
Пока охранники пробирались вперед, агент Кэссиди легко оттащил подопечную одним движением, отметив, что та вовсе не сопротивляется.
— Я говорил вам! — начальник тюрьмы прокашлялся и с покрасневшим лицом вовсю тыкал пальцем прямо в мистера Аннела, потирая шею. — Говорил, что вы безумец, если хотите вывести ее и остаться живым! Она же всех вас перебьет и не моргнет даже!
— Как хорошо, что компетенции моего агента достаточно, чтобы справиться, — ответил Рендалл, на что начальник торопливо вытер выступившие слезы, презрительно хмыкнул и поправил галстук.