Часть 1. Из огня да в полымя. Глава 1 (2/2)

Как, черт побери, в месте, подобном Вест-Хэмилгтону, оказался такой человек?

В деле говорилось, что заключенной около двадцати лет, и это походило на правду: она была явно юной.

Скудному свету предстало бледное, худое, лишенное эмоций лицо, прежде скрытое в тени недлинных, светлых и грязных волос, которые с одной стороны почему-то были короче, чем с другой; у нее были сухие губы и темные тени под покрасневшими глазами, словно заключенная не спала уже несколько дней.

Остальное скрывалось под тюремной формой, а руки — под столом.

Ей от кого-то неслабо досталось: щека была сплошь в ссадинах, а на рассеченную губу и разбитую бровь хорошо бы наложить пару швов.

Всего мгновение заключенная смотрелась такой неподходящей этой тюрьме, как кусочек пазла из другой мозаики, силой втиснутый сюда.

Но затем Кэссиди встретил ее взгляд, и одного мига хватило, чтобы понять: это не ошибка.

Она здесь не случайно.

Больше всего Кэссиди поразило, как заключенная на него смотрела. Сперва глаза показались черными, но, как выяснилось, у нее были необычайно широкие зрачки в окружении тонкого ободка серой радужки.

Взгляд сочился холодом и яростью, отчего хотелось поежиться и укутаться.

Кэссиди не мог припомнить, чтобы кто-то когда-либо смотрел на него подобным образом.

Когда металл наручников защелкнулся на запястье агента, два охранника вышли, а девушка отвернулась, снова спрятав лицо в тени прямых волос.

Рендалл тем временем откашлялся, приготовился к непростому разговору и, положив сцепленные руки на стол, начал:

— Мое имя — Рендалл Аннел, а рядом с вами мой помощник, старший агент Кэссиди. Мы договаривались о встрече.

Рука Рендалла дернулась, словно он хотел протянуть ее для рукопожатия, но спохватился. Заключенная даже не посмотрела на него, и тогда мистер Аннел извлек из кармана кусачки для ногтей и, положив на стол, с противным скрежетом, будто специально, подвинул вперед, надеясь хотя бы таким образом привлечь внимание.

«Ты все-таки пронес их, чертов сукин сын!» — подумал Кэссиди.

Удивительно, что ему это удалось.

— Я исполнил условия: вы сказали, что согласитесь на разговор, если я принесу кусачки для ногтей, — напомнил Рендалл. — Я позаботился о конфиденциальности разговора, могу вас заверить, мисс Найт.

Заключенная на секунду нахмурилась, заслышав свою фамилию, и это была единственная реакция на слова гостя.

— Что ж, Риверли, в таком случае я начну, — продолжил Рендалл, но вдруг замолчал, потому что девушка внезапно протянула руки в цепях и схватила кусачки.

Руку Кэссиди дернули за цепь вместе с этим движением.

По комнате разнесся лязг металла.

Под взглядами посетителей Риверли принялась совершать совершенно неожиданные манипуляции с кусачками: отсекала волосы с длинной стороны с таким видом, словно кроме этого занятия ее по-прежнему ничего не интересует.

Озадаченно посмотрев на агента, Рендалл поправил очки, пока заключенная складывала отстриженные пряди прямо на стол, позвякивая двойными цепями на руках. Выходило медленно и абы как, потому что за одной рукой неизбежно тянулась вторая, а за ними и цепи, подергивающие запястье агента Кэссиди.

— Итак, я…

— Мне не нужен адвокат, — хрипло перебила Риверли, не отрываясь от своего занятия.

— Я не адвокат, — отозвался Рендалл.

— В таком случае вам тем более нечего здесь делать.

Мистер Аннел перевел взгляд с кучки волос на столе и сообщил:

— Я пришел забрать вас отсюда. Вы будете работать с агентом Кэссиди.

Заслышав это, узница засмеялась, обнажив зубы. Хрипло, надрывисто, словно кашляла. Агент Кэссиди удивился: он не думал, что человек с таким взглядом вообще способен смеяться.

Кучка отстриженных прядей развалилась от дыхания.

— Забрать? Меня? Отсюда? — Риверли притворно удивилась и откинулась назад на спинку железного стула. — Неужели наконец сам Дьявол пришел по мою душу? Нет, погодите. Вы либо в самом деле не понимаете, с чем и кем имеете дело, либо вас дезинформировал тот, кто продал меня. Вытащить из Вест-Хэмилгтона человека, за которым тянется след из горы трупов, крайне проблематично.

Сказав это, она продолжила заниматься волосами. Кое-как закончив с одной стороной, перешла к другой в попытках подправить рваную и неровную прическу.

— Горы трупов? — Рендалл Аннел нахмурился. — На данный момент вы заявлены как информатор по делу Мэйдей. Причастность к жертвам пока не установлена. В любом случае вас не продавали.

Кэссиди внимательно слушал и запоминал детали.

Не исключено, что связь информатора с делом Мэйдей окажется весьма тесной и укажет на соучастие или причастность к убийствам. По этой причине информатор может быть крайне неразговорчив, не желая компрометировать себя. Но без суда, доказательств и улик нахождение Риверли в этих стенах оставалось незаконным.

К тому же Мэйдей работал один.

— Как же, — Риверли хмыкнула. — С тех пор, как мое имя предали огласке, для некоторых встреча со мной — предел мечтаний, за что они готовы немало заплатить. Если вы не пришли по мою голову, то отстегивайте своего агента и проваливайте.

Кэссиди понимал ее негодование. Дело Мэйдей было громким даже за пределами полицейских участков. И кому-то еще могла понадобиться информация о нем, подвергая Риверли опасности.

— Чтобы вы ни натворили на свободе, здесь вы незаконно. Потому я смог добиться освобождения.

— Это не имеет значения, — безразлично бросила Риверли, перебивая Аннела. — Я уже труп.

— И тем не менее. Я пришел помочь и попросить помощи. Вы нужны мне, — не отступал Рендалл.

— Я понимаю. Не вам одному. Помочь не могу ничем, — отрезала заключенная.

— И я понимаю, — Аннел кивнул, — вам кажется, что перспектива — хуже некуда. Любая связь с делом Мэйдей незамедлительно вызывает интерес не только у полиции. Да и сам Мэйдей мог получить информацию о вашем заключении и желать убить, чтобы обрубить связывающие нити и избежать раскрытия компрометирующей информации. Хотя, признаюсь, калечить других здесь было лишним. В изоляторе могло бы быть безопаснее, но так вы привлекли еще больше внимания и усугубили положение, что может обернуться против вас в будущем.

Вот как, получается.

В попытке спастись девушка с кем-то подралась, чтобы намеренно попасть в карцер, где никто не достанет. Этого не указывали в материалах дела.

Кэссиди счел худощавую комплекцию Риверли недостаточной для нанесения серьезных увечий голыми руками, но решил не делать поспешных выводов и не обманываться внешностью.

Он все еще помнил ее взгляд и пока не знал, как заключенная заслужила билет без очереди в Вест-Хэмилгтон.

— Хм, — информатор над чем-то задумалась. — Многие хотели бы оказаться здесь, в одной комнате со мной и без охраны. И тем не менее, на этом месте вы. Так, значит, обо мне договорились? Выкупили эту привилегию? И сколько заплатили этому грязному уродцу за меня? — она кивнула на выход, неясно кого имея в виду. — Дорого я стою?

— Я не платил за вас, — Рендалл до сих пор оставался спокойным. — Я на стороне полиции, а…

Послышался лязг — Риверли отложила кусачки и вновь отклонилась назад.

— Вы, наверное, меня не поняли, — еще тише, но с убийственным холодом заговорила она, — отсюда не выходят по желанию любого хрена в дорогом костюме. По законам штата обвиняемые с высшим уровнем опасности в исключительных случаях могут до начала суда удерживаться под стражей в тюрьмах.

— Да, но уровень присвоен без улик и разбирательств, что делает незаконным ваше пребывание здесь, — возразил Рендалл.

Риверли лишь скептически хмыкнула с ухмылкой и явным сомнением.

— А вы сперва докажите, — тихо, но крайне проникновенно произнесла она.

— Это не требует доказательств, — объяснил Рендалл. — После меня придут другие, начнется разбирательство, проверки, и вас в любом случае переведут. Вот только они не станут предлагать вам то же, что и я.

— Вы чересчур самоуверенны. — Риверли подалась вперед. — А если я не против остаться и застать момент, когда мистер Большой и Важный Начальник Тюрьмы получит по шапке за мое незаконное заключение и удержание, а?

За все время разговора она ни разу не посмотрела прямо на Рендалла. Ее холодный взгляд всегда был отстраненным, словно Риверли лишь частично присутствовала в комнате или подчеркивала свою пассивность и незаинтересованность.

Такие повадки настораживали.

Рендалл сощурился.

Кэссиди терпеливо и неподвижно ожидал позади, пока шансы на успех стремительно уменьшались.

— Я понимаю, что нужен вам меньше, чем вы мне. Но гарантирую свободу, защиту и справедливость в соответствии с законом, — исчерпывающе и прямо сказал Рендалл. — Этим же днем вы выйдете отсюда и…

— Защиту? — удивилась Риверли, и эта эмоция оказалась самой яркой и правдоподобной. — Как вы можете это гарантировать?

Раздался металлический скрежет — насколько позволяла длина цепей, Риверли отодвинулась от стола, волоча ножки стула по полу.

Кэссиди не заломил ей руки только потому, что кусачки девушка оставила на столе.

Неизвестно, что Риверли способна обратить в оружие и нанести вред.

Она вскинула голову, сощурила глаза и впервые посмотрела на Рендалла Аннела прямо.

— Послушайте, мистер Анал, — отчеканила Риверли прохладным тоном, подчеркивая недружелюбие, — кто вам сказал, что мне нужна свобода, защита и справедливость? Едва я покажусь за этими стенами, мне не жить. Ваши предложения меня не интересуют.

Такое решение имело свое обоснование.

Сделка оказалась невыгодной для Риверли. Рендалл проигрывал, но сохранил непроницаемое выражение лица.

Кэссиди счел речь заключенной убедительной, пусть и чрезмерно злобной.

Риверли словно намеренно пыталась упаковать слова в как можно более отталкивающую оболочку, не располагающую к продолжению разговора.

Вероятно, Рендалл допускал возможность провала и оставил одну фразу на крайний случай.

Настало время ее использовать.

— Я пришел не с предложением, и ваше согласие мне не требуется, — авторитетно заявил он. — Я вас забираю.

С этими словами Рендалл поднялся и стремительно покинул комнату.