Жертва (Улль/Хёд) (1/2)
— Ты обманул меня Один, — голос Хель звенел холодным ледяным металлом, хоть внешне она казалась абсолютно спокойной и невозмутимой. — Хёд уже больше двадцати зим принадлежит мне, но ты попытался обмануть меня.
На несколько тяжёлых долгих мгновений в доме повисло молчание. Все присутствующие, как бы каламбурно это ни выглядело, настороженно переглядывались друг с другом, и только Один и Хель тяжёлыми мрачными взглядами смотрели друг другу прямо в глаза.
Первым сдался Всеотец, нехотя прикрыв единственный глаз и слегка отвернувшись от Хель. На бескровных губах той мелькнула торжествующая ликующая усмешка, и Смерть повернулась к Уллю, бесстрастным взглядом одарив спящего на его руках сына.
— Этого дитя не должно существовать, — от голоса её повеяло холодом, и Лив передёрнула плечами, напрягшись всем телом. — Мёртвые не могут давать жизнь. Баланс нарушен — я заберу его с собой, — Хель протянула в сторону младенца костлявую мёртвую руку, и прежде чем Лив успела как-либо отреагировать, спокойный хриплый голос уверенно разбил морозную тишину:
— Нет.
Хель в ледяной бесстрастности выгнула бровь. Улль, всё ещё уставший и обессиленный после родов, скованный рунами, которые Один не снял с него, медленно поднялся на ноги. Одной рукой он удобно перехватил новорожденного сына, прижимая его к своей груди, а второй, не глядя, схватился за стену за своей спиной, опираясь на неё. С громким хлюпом горячая кровь из открытой раны его хлынула на пол, стекая ручьями по ногам, но Улль, казалось, вовсе не обращал на это внимания. Лив против воли, впившись в отца встревоженным взглядом, подалась вперёд, однако тот выпрямился сам, оттолкнувшись рукой от стены и расправив плечи. Бесстрашно и бесстрастно он смотрел прямо в лицо Хель, а из раны его вновь потекла кровь, обжигая ноги и обагряя деревянные половицы.
— Если хочешь взять чью-то жизнь в обмен обмана Одина, — всё также спокойно и сдержано произнёс Улль, и от выдержки его и самоконтроля даже на лице скептично настроенного Магни мелькнула тень уважения. — Возьми мою. Не трогай сына — бери меня.
— Уверен, лучник? — Хель остро прищурилась. — Было бы справедливо, если бы ты отдал мне дитя. Сам останешься с дочерью, а возлюбленный твой будет заботиться о сыне. Жизнь — жизни, смерть — смерти — всё честно.
— Да вот только не вырастет никогда сын наш, владычица, — Улль усмехнулся горько и едва заметно поморщился: от слабости в теле и боли дрожали ноги, а руны не давали остановиться кровотечению, исторгающему изнутри всё больше и больше крови. — Вечным напоминанием скорби он будет, печаль и без того несчастного отца. Уж лучше забери меня, госпожа, но подари шанс ребёнку вырасти и сохранить память о тех, кто дал ему жизнь.
— Да будет так! — долго уговаривать Хель не пришлось, и приговор её громом прозвучал под потолком светлицы.
И без того бледный Улль побледнел ещё сильнее. Вмиг ослабели его руки, и выпустил он ребёнка, что прижимал к себе. Лив, напряжённая, словно оттянутая тетива, среагировала молниеносно, подавшись в сторону отца и поймав падающего брата. В то время как лучник пошатнулся, и глаза его закрылись.
— Папа! — сердце Лив пропустило несколько ударов — ушедшего брата подхватил, что удивительно, Магни, и Улль безвольно уронил голову на его плечо, открывая безмятежное расслабленное лицо. — Нет! — Лив подалась вперёд, неосознанно прижимая к себе новорожденного мальчика, и тут же метнула полный безумного отчаяния взгляд на бесстрастную Хель. — Нет! Прошу! Возьми лучше меня! Не забирай его!