Глава 57 (1/2)

– Как поживает моя правнучка? – поинтересовалась миссис Принц, когда к ним наконец присоединился укладывавший малышку в колыбель Реджинальд.

– О! – Бакстер расплылся в улыбке и словно разом помолодел лет на десять. – Она совершеннейшая леди: ест, спит и почти не капризничает, не так ли, милая? – он накрыл ладонью руку Эйлин.

– Вот и славно! – кивнула Элеонора, не дожидаясь ответа внучки. – Не то что ты, дорогая! Вот уж кто не давал спать всему дому. Так кричала, что даже в лаборатории было слышно.

– Зная родителей, не думаю, что они часто брали меня на руки, – горько усмехнулась Эйлин, – поэтому приходилось кричать громче, чтобы меня услышали.

– Что правда, то правда, – вздохнула Элеонора, – большим чадолюбием ни Декстер, ни Марша никогда не страдали. Да и мы с Септимусом – чего греха таить! – тоже уделяли тебе маловато внимания, полностью переложив заботу о тебе на Присси. Твой покойный дед все надеялся создать Философский камень. Хотел снискать славу Николаса Фламеля – честолюбец! – она с затаенной гордостью покачала головой. – И ведь продвинулся в своих изысканиях гораздо дальше многих, но вот довести дело до конца так и не успел!

– Вы никогда раньше не рассказывали об этом, бабушка, – почтительно заметила Эйлин, а взгляд Реджинальда зажегся изумлением, смешанным с уважением.

– Я становлюсь стара и болтлива, – с легким оттенком раздражения, точно жалела о том, что разгласила секретную информацию, произнесла Элеонора. – Впрочем, перед своей кончиной он приказал мне уничтожить все свои наработки. «Найдутся нечистые на руку люди, способные совершить убийство из-за этих записей, – сказал он мне, когда почувствовал, что умирает. – Я не смогу защитить тебя, если кому-то из них придет в голову присвоить себе мое открытие. Так что будет лучше, если они просто сгорят в камине».

– И вы действительно сожгли их... эти записи? – ошеломленно спросил Реджинальд.

– Разумеется, – сухо усмехнулась Элеонора, – я ведь дала слово умирающему супругу. А сейчас, в свете некоторых новых обстоятельств, понимаю, как он был прозорлив, мой Септимус. Так что на сегодняшний день конкурентов у Фламеля нет и, насколько я в курсе, не предвидится.

– Жить вечно... – мечтательно протянула Эйлин, – наверное, я бы не отказалась...

– Это при условии, что Эликсира жизни хватит на всех, кого ты любишь, моя дорогая, – сварливо произнесла Элеонора, – иначе тебя постигнет печальная участь. Только представь, каково тебе будет стать свидетельницей ухода своих детей, а потом и их детей. Знать, что хотя старуха с косой и не явится по твою душу, но она заберет всех, кто был тебе дорог. Нет уж, – она зябко передернула плечами, – благодарю покорно! Пусть недальновидные и эгоистичные глупцы носятся с мечтами о бессмертии! Даже если их самих и не пугает перспектива тотального одиночества, мне, сказать по правде, жаль их. Лишь тот, кто никогда никого не любил, может позволить себе жить вечно.

– А для чего тогда прадедушке Септимусу понадобилось искать Философский камень? – спросил Северус, не сводивший глаз с морщинистого лица Элеоноры.

– Любой уважающий себя зельевар хоть раз в своей карьере да подумывал над тем, как вывести формулу Эликсира бессмертия. У нашего поколения это была своего рода идея фикс. Твой дед даже вступил в тайное сообщество алхимиков и ежегодно отчислял им пожертвования.

– Общество алхимиков? – бровь Эйлин взлетела вверх, делая ее невероятно похожей на взрослого профессора Снейпа. – Они что же, делились друг с другом своими наработками?

– Нет, конечно! – фыркнула Элеонора. – Каждый держал собственные наработки в строжайшей тайне. Порой даже жены не подозревали, чем увлекались их мужья. Я была исключением лишь потому, что ассистировала Септимусу в лаборатории. Членство в обществе требовалось, чтобы получить патент на Философский камень, если кому-то впоследствии удалось бы его создать. Да, – вздохнула она, – в свое время Септимус занимался действительно серьезными и интересными вещами...

– Не преуменьшайте своих достижений, бабушка, – мягко улыбнулась Эйлин, поднимаясь, чтобы убрать со стола, пока Кейти находилась в детской у Эйприл и следила, чтобы малышка не проснулась. – Вы и сами – выдающийся зельевар.

– И в самом деле, Элеонора, – Реджинальд взмахом волшебной палочки отправил собранную женой посуду на кухню (после родов у Эйлин все еще были нелады с магией, однако целители обещали, что через пару недель она уже сможет колдовать в полную силу), – вы выдающийся зельевар. Разве не вы изобрели Волчье противоядие, о котором в Мунго поистине слагают легенды? Мне случалось беседовать с тем человеком, на ком тестировали ваше зелье. Тот сказал, что если бы не вы, то он, скорее всего, просто покончил бы с собой, не желая каждый месяц подвергать опасности жену и троих детей. Вы в прямом смысле спасли ему жизнь.

– Ладно, ладно! – замахала на него Элеонора. – Этак вы меня совершенно захвалите! Поверьте мне на слово, я и в подметки не гожусь Септимусу. А рецепт Волчьего противоядия, – она тепло посмотрела на Северуса, – продиктовали мне во сне.

– Продиктовали? – удивилась Эйлин. – Как это?

– Трудно объяснить… – Элеонора на миг задумалась. Она была не большой мастерицей врать, но сейчас ее неожиданно посетило вдохновение. – Это похоже на голос, который нашептывает тебе в ухо, пока ты не встанешь и не запишешь все, что услышал. Так что изобретением данного конкретного зелья я обязана именно этому «шептуну».

При этих словах Северус не выдержал и прыснул в кулак. Он восхищался тем, как Элеонора нашла выход из довольно щекотливой ситуации. Впрочем, мать с отчимом, кажется, поверили в эти небылицы.

– Просто поразительно! – покачала головой Эйлин. – Жаль, что твой «шептун» не являлся мне во время экзаменов в Хогвартсе. На всех предметах, кроме зельеварения, я так волновалась, что от страха забывала весь вызубренный накануне материал.

– Не наговаривай на себя, милая! – сурово одернула ее Элеонора. – Ты прекрасно училась. Если честно, я даже подумывала, что ты, когда придет срок, возглавишь семейное дело, но... – она поджала губы, – не случилось.

– Дамы, – поспешил разрядить слегка накалившуюся атмосферу не терпевший конфликтов Реджинальд, – предлагаю приступить к десерту.

Он налил всем ароматный чай, но, едва Эйлин начала резать кекс, с верхнего этажа донесся громкий детский плач.

– А утверждали, что она у вас тихая, – улыбнулась Элеонора. – Да она и мертвого из могилы поднимет своими воплями!

– Прошу прощения, бабушка, – Эйлин положила нож на скатерть, – пейте чай без меня.

– С твоего позволения, я тоже схожу на нее посмотреть, – встала из-за стола Элеонора. – Кекс никуда не денется.

– Не скучайте тут без нас, – Эйлин взяла бабушку под руку, и они вдвоем покинули гостиную.

Когда полчаса спустя они вернулись, то застали Реджинальда и Северуса за увлеченной беседой о ликантропии.

– Ваш правнук столько знает об оборотнях, точно сам близко с ними общался! – воскликнул Бакстер, обращаясь к Элеоноре.

– Он очень начитанный мальчик, – не моргнув глазом, отозвалась та. – Пока я работала над Волчьим противоядием, он прочел несколько весьма любопытных трудов по ликантропии.

– Мне кажется, Северус, с его тягой к знаниям, может стать именно тем самым продолжателем вашего дела, о котором вы наверняка так мечтаете, – доброжелательно сказал Реджинальд.

Лицо Элеоноры внезапно закаменело, будто слова Бакстера причинили ей боль.

– Что-то я устала, – сдержанно произнесла она, – день был долгим и трудным, а в моем возрасте подобные нагрузки уже вредны. Спасибо за прекрасный ужин! – она нашла в себе силы приветливо кивнуть растерянному Бакстеру и ничего не заметившей Эйлин. – Северус, будь добр, проводи меня домой.

– Мама, а можно я сегодня заночую у бабушки? – спросил Снейп, воспользовавшись удобным моментом.

– Конечно, дорогой, – улыбнулась та, – тебе нужно как следует отдохнуть. Но завтра непременно приходи, когда захочешь. Я очень скучала по тебе, и одного вечера мне недостаточно!