Глава 45 (2/2)

– Вау! – Северусу даже не пришлось притворяться. Подарок в самом деле привел его в совершенный восторг, а кроме того, был очень кстати. Снейп уже собирался попросить у Элеоноры все необходимое для самостоятельного изготовления Волчьего противоядия для Люпина, но теперь в этом отпала надобность. – Мама, Реджинальд, это просто чудесно! Огромное спасибо!

– Я же тебе говорила, что набор для зельеварения понравится Северусу гораздо больше, чем метла! – с гордостью за сына произнесла Эйлин.

– Тебе, разумеется, лучше знать, дорогая! – кивнул Реджинальд. – Я ведь ориентировался по себе и своим желаниям в возрасте Северуса. Если бы мне тогда кто-нибудь вручил на Рождество такой подарок, я бы потом дулся на него до самого Нового года.

– Ты так не любил учиться? – удивленно вскинула бровь Эйлин.

– По правде сказать, до определенного момента не видел в этом никакого смысла, – явно искренне признался Бакстер. – Получал «Удовлетворительно» и довольствовался ими. Учителя – особенно профессор Дамблдор – в один голос твердили, что я и на четверть не использую свой потенциал, о чем постоянно уведомляли моих родителей. Те, конечно, негодовали и даже пару раз попробовали преподать мне урок трудолюбия с помощью ремня. После этого моя успеваемость перестала вызывать нарекания у профессоров, но я все равно оставался порядочным шалопаем, а на вопрос о выборе профессии отшучивался, что уж место клерка в Министерстве отец мне всегда найдет. Так, собственно, и случилось. Только после смерти Нэнси я осознал, что могу приносить людям гораздо больше пользы, чем протирать штаны в Министерстве на никому не нужной должности. И снова засел за учебники. И в результате через несколько лет стал тем, кем стал, – он заговорщицки подмигнул Северусу, подозревавшему, что весь этот экскурс в прошлое Реджинальд затеял специально для него.

– Ну, Северус уже сейчас первый на своем курсе! – заметила Эйлин, обиженно поджав губы. – Элеонора страшно переживала, когда он попал на Гриффиндор. Она была уверена, что там учатся одни шалопаи и бездари.

– Это совсем не так, дорогая, – возразил Реджинальд. – Утверждать, что Гриффиндор выпускает лишь неучей, это все равно, что обвинять Слизерин в воспитании исключительно темных магов. Да ты сама посуди: нынешний директор – выдающийся во многих отраслях ученый и один из сильнейших волшебников современности – выпускник Гриффиндора. Профессор МакГонагалл – тоже, да и среди моих коллег в Мунго хватает бывших гриффиндорцев. Несмотря на то, что сам я окончил Когтевран, могу тебе совершенно точно сказать: гриффиндорцы – отличные ребята! Кстати, ты и сама в этом убедилась, когда мы встречались с друзьями Северуса.

«Видели бы вы этих «отличных ребят» в другой реальности», – мысленно горько усмехнулся Северус.

В его мозгу с быстротой молнии пронеслись бесчисленные стычки с Мародерами, отвратительная сцена у озера, в результате которой он довольно долго был посмешищем для всей школы, и – в качестве апофеоза – «увеселительная прогулка» по тоннелю под Гремучей ивой, едва не завершившаяся его смертью.

– Ты прав, дорогой, – голос матери доносился до него словно издалека, и Северусу пришлось приложить усилие, чтобы вынырнуть из воспоминаний, – все эти предубеждения лишь разобщают нас.

– Не просто разобщают, Эйлин, – лицо Реджинальда посерьезнело, – все обстоит гораздо хуже. Из-за того, что многие волшебники кичатся своей чистокровностью и не приемлют браки с полукровками или – упаси Мерлин! – магглорожденными, они практически ставят собственные семьи на грань вырождения. Ты не задумывалась, почему в чистокровных семьях сплошь и рядом рождается всего один ребенок?

– Нет, признаться, меня никогда не занимал этот вопрос, хотя я и сама – единственная дочь у родителей.

– Если присмотреться хорошенько, данная тенденция прослеживается слишком часто. Пугающе часто, я бы сказал. А сколько беременностей у чистокровных заканчиваются смертью младенцев?! Как ты понимаешь, богатые и влиятельные волшебные семьи не прибегают к услугам больницы, а вызывают частных целителей, – его губы скривила презрительная усмешка, – а вот менее родовитые чистокровные пациентки попадают к нам.

– Реджи, – Эйлин тревожно взглянула на сына, – ты уверен, что стоит вести подобные разговоры при Северусе?

– Абсолютно! – твердо ответил Бакстер. – Во-первых, ему уже скоро тринадцать и он – не маленький несмышленый мальчик. А во-вторых, насколько я в курсе, Северус – наследник рода Принц, и ему могут начать забивать голову этой опасной ерундой, связанной с чистотой крови. Именно поэтому ему жизненно необходимо знать заранее, чему придется противостоять.

– Мне очень интересно, мистер... Реджинальд, – поправил себя Северус, внимательно слушавший отчима. – А почему вы считаете, что многие чистокровные семьи обречены на вырождение?

– Вот видишь, солнышко, мальчику любопытно! Значит, не зря я тут распинаюсь! – Бакстер с улыбкой потрепал Северуса по волосам. – Во время учебы у меня был весьма прогрессивный куратор. Он заставлял меня изучать не только труды по традиционной колдомедицине, но и работы маггловских ученых. Вот тогда я и понял, что браки внутри одной закрытой группы населения, так же как и близкородственные браки – а именно они так распространены среди наших чистокровных семей – ведут к настоящей катастрофе. Если проверить генеалогические древа таких родов, как Малфои, Блэки, Пруэтты, Лестрейнджи, Гойлы, окажется, что почти все они приходятся друг другу кузенами и племянниками. Вместо того чтобы разбавлять свою порядком загустевшую кровь свежей и хотя бы изредка жениться на магглорожденных, они упорно продолжают подбирать пары в таких же, как и они сами, магических семьях, а в результате передают своим потомкам опасные заболевания. Вероятно, поэтому мудрая Магия ограничивает их рождаемость: ей надоело, что на свет появляются слабые волшебники, чьи единственные достоинства – громкая фамилия и накопленные веками капиталы в банке Гринготтс. Однако золото и принадлежность к «Священным двадцати восьми» еще никому не помогли стать выдающимся волшебником. Скорее наоборот. Много вы знаете выдающихся магов среди Малфоев, Крэббов и Гойлов? А вот среди полукровок встречается наибольшее число талантливейших волшебников – например, тот же Дамблдор.

– Мне кажется, ты не совсем прав, дорогой, – покачала головой Эйлин. – Лично я знаю немало чистокровных семейств с двумя и тремя детьми. Твои родители, Блэки, Лестрейнджи, те же Пруэтты, наконец!

– А я и не утверждаю, что вырождение проявляется именно в уменьшении рождаемости! – парировал Бакстер. – Возьми тех же Блэков: их старшая дочь Беллатриса – совершенно чокнутая, хотя – и это невозможно не признавать! – очень сильная волшебница. Братья Лестрейнджи, насколько я в курсе, оба – ничем не примечательные посредственности. Пруэтты... ну, эти, наверное, скорее исключение, чем правило. Моя собственная семья тщательно – и весьма успешно! – скрывает, что мой дед – полукровка, отец которого бросил мать сразу же после проявления у сына магических способностей. Так что Бакстеры – не в счет. Они страшные гордецы, но никоим образом не чистокровные.

– Реджинальд, – все-таки решился Северус, – а что вы думаете о Волдеморте?

При звуках этого имени Эйлин сжалась, а ее муж заметно побледнел.

– Я думаю, что это – ужасный человек, – тихо сказал он. – Его теории сродни расовым теориям Гитлера – это что-то вроде нашего Гриндевальда – если захочешь, я потом расскажу тебе о нем поподробнее. А еще я убежден, что он со своими последователями может привести наш мир к катастрофе.

– Вы полагаете, он придет к власти? – спросил Северус, внимательно глядя на Бакстера.

– Боюсь, что это неизбежно, – вздохнул тот, – слишком уж многие разделяют его идеи. Именно поэтому я, как последний трус, не выношу своих высказываний за пределы этого дома. Не беспокойся, дорогая, – он печально улыбнулся Эйлин, – я слишком люблю тебя, чтобы подставить под удар. А что касается Северуса, уверен: твой сын очень умный мальчик и никому ничего не расскажет.