Глава 36 (1/2)
Северус пораженно смотрел на Эйлин и не узнавал ее. Куда подевалась вечно хмурая, бледная женщина с тусклым взглядом и забранными в не слишком опрятный хвост волосами?! Сейчас к свадебному помосту приближалась миловидная волшебница, лицо которой пылало то ли от смущения, то ли от радости, а глаза блестели от счастья. Скромный свадебный наряд (мать, как он слышал, наотрез отказалась покупать на церемонию дорогое платье) подчеркивал стройную фигуру, а волосы были уложены в затейливую прическу, заколотую жемчужными булавками.
– Ты красавица! – прошептал Реджинальд, беря ее за руку и помогая взойти на помост.
– Дамы и господа! – торжественно изрек распорядитель церемоний. – Мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать союз этого мужчины и этой женщины. Реджинальд Оскар Бакстер, клянешься ли ты перед лицом Магии любить и оберегать Эйлин Принц, быть ей опорой и хранить верность, пока смерть не разлучит вас?
– Клянусь, – неотрывно глядя на Эйлин, сказал Реджинальд.
– А ты, Эйлин Принц, клянешься ли перед лицом Магии любить и оберегать Реджинальда Оскара Бакстера, быть ему опорой и хранить верность, пока смерть не разлучит вас?
– Клянусь, – уверенно произнесла Эйлин.
– В знак любви и верности обменяйтесь кольцами!
Северус, для которого наконец-то настал звездный час, протянул Реджинальду подушечку с кольцами. Лишь после того, как руки новобрачных украсили два мерцающих золотых ободка, распорядитель провозгласил:
– Перед Магией и людьми объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту!
Помост, на котором стояли молодожены, на миг озарила вспышка яркого света, раздались громкие аплодисменты, а вслед за тем откуда-то полилась нежная мелодия, и, повинуясь ее чарующим звукам, Реджинальд подал Эйлин руку, приглашая ее на танец.
***
Торжество закончилось далеко за полночь.
Большую часть времени Северус нестерпимо скучал. Правда, ему все же пришлось составить пару вначале прабабушке, а затем и матери, но после этого его оставили в покое, и он просто сидел за столиком, потягивая лимонад и наблюдая за тем, как танцуют взрослые.
Чтобы как-то развлечься, Северус мысленно выставлял им оценки. Самый высокий балл он отдал мелькавшим в толпе гостей Люциусу и Нарциссе. Несмотря на договорную помолвку, эти двое были явно влюблены друг в друга. Строгие правила этикета не позволяли им находиться наедине, и поэтому сейчас, пользуясь приглушенным и интимным освещением зала, Люциус то и дело подносил к губам пальцы своей юной невесты, при этом ни разу не сбившись с ритма танца.
Второе место Северус без колебаний присудил матери и ее новоиспеченному супругу. Возможно, Беллатриса Блэк скользила по залу в объятиях своего жениха гораздо грациозней Эйлин, но Снейп сегодня не собирался быть объективным и справедливым судьей. Так что будущей мадам Лестрейндж удалось занять лишь третью ступень пьедестала.
Наконец, когда его уже основательно клонило в сон, прозвучал мелодичный звон колокольчика – так распорядитель церемоний призывал всех к вниманию.
– Дамы и господа! – громко провозгласил он. – Прошу еще раз поздравить наших молодоженов и пожелать им счастья!
В руках присутствующих тут же появились бокалы с искристым шампанским!
– На этом позвольте завершить наш сегодняшний вечер! – при этих словах в зале снова ярко засияли факелы. – Семьи Принц и Бакстер благодарят вас за оказанное им внимание!
***
На следующий день Северус почти до полудня провалялся в постели, зато к вечеру его ожидал приятный сюрприз: большой ушастый филин притащил увесистую книгу под названием «Родовые реликвии волшебников».
В толстенный фолиант была вложена записка, рассыпавшаяся прахом, едва Северус пробежал ее глазами:
«Не знаю, зачем тебе понадобилась эта книга, но можешь оставить ее у себя. Это магическая копия. И, Снейп, помни, я НИЧЕГО тебе не давал!»
Подписываться под посланием Люциус предусмотрительно не стал.
Северус тяжело вздохнул. Только теперь он в полной мере оценил меткое прозвище, которым после своего триумфального возвращения из мира теней наградил Малфоя Темный Лорд.
«Люциус, мой скользкий друг!» – так, по словам Макнейра, он назвал стоявшего перед ним на коленях, трясущегося от ужаса Малфоя.
Позже это прозвище намертво прилипло к Люциусу, и в кругах Пожирателей за глаза его величали не иначе как «наш скользкий друг».
Разумеется, Снейп не рассчитывал, что, увидев его воспоминания, Малфой очертя голову бросится помогать ему в борьбе против Темного Лорда, но и такого всепоглощающего страха никак не предвидел. Впрочем, несмотря на ужас, который Люциус испытывал при одном упоминании имени Волдеморта, книгу он все же прислал.
– Септимус, – негромко позвал Снейп, обращаясь к пустующему теперь все чаще и чаще портрету, – вы не могли бы прийти ко мне?
– Надеюсь, ты не просто так оторвал меня от важнейших дел? – раздался с пустого пока холста недовольный голос мистера Принца.
Не успел Северус задаться вопросом, какие такие «важнейшие дела» имелись у портрета, его прадед уже материализовался в своем глубоком кресле.
Именно в этот момент мозг Снейпа пронзила ужасающая догадка: раз хогвартские привидения и покойный мистер Принц видели его истинную сущность, она наверняка не укрылась и от остальных магических портретов, во множестве украшавших стены школы. Для Снейпа это могло вылиться в настоящую катастрофу. Из собственного опыта он доподлинно знал, что замок, со всеми его живыми и неодушевленными обитателями, был обязан служить и помогать директору школы. Это означало, что любой портрет мог раскрыть его тайну Дамблдору. И хорошо, если только ему одному! Что, например, стоило нарисованным на холсте предкам Сириуса сообщить зашедшему в гости Волдеморту, кем в действительности являлся правнук Элеоноры Принц?
– Мерлин всемогущий! – забыв о присутствии Септимуса, Северус едва не вцепился руками в волосы.
– Что? Что случилось?! – немедленно всполошился мистер Принц. – Ты выглядишь так, словно увидел призрак!
– Призраками меня вряд ли испугаешь, – мрачно отозвался Снейп, – они-то как раз – всецело на моей стороне. Скажите, – от волнения у него пересохло в горле, – как вы думаете, любой магический портрет, посмотрев на меня, поймет, кто я такой?
– Без всякого сомнения! – ни секунды не колеблясь, ответил мистер Принц.
– Так я и предполагал! – тяжело вздохнул Северус. – И как прикажете мне теперь поступить? Запереться в Принц-хаусе, пока меня не разоблачили перед Дамблдором, а что еще хуже – перед Темным Лордом?
– Глупости! – отрезал Септимус. – Ни один магический портрет не выдаст тебя даже под угрозой сожжения в Адском пламени.
– Это еще почему? – неверящим тоном спросил Снейп. – Вы в курсе, что портреты Хогвартса, например, подчиняются нынешнему директору?
– Об этом знает каждый, кто хоть раз читал историю Хогвартса. Но тебе, повторюсь, опасаться нечего. Все умершие без исключения – и портреты, и привидения – подчиняются лишь Госпоже. Контракт с ней нерасторжим. Перед ним меркнут все прочие обязательства. А ты – в некотором роде ее Избранный. В магическом мире известен всего один случай возвращения человека из-за Грани. Не знаю, знаком ли ты со «Сказкой о трех братьях»...
– Да, – быстро кивнул Северус, – Джеймс Поттер рассказывал нам эту легенду.
– Тогда ты должен помнить, чем закончился этот эксперимент с возвращением умершего в мир живых. Но ты – совершенно иное дело! В отличие от той бедной девушки, насильственно вырванной из царства теней, ты вернулся в наш мир добровольно и проживешь тут полноценную и, я надеюсь, долгую жизнь. Так пожелала Госпожа. Неужели ты думаешь, что кто-то из нас пойдет наперекор ее воле? Никто из нас не посмеет вредить тебе. Скажу больше: портреты и привидения – твои самые надежные союзники. Так что можешь успокоиться и поведать мне, для чего ты оторвал меня от увлекательной беседы с твоей очаровательной прабабушкой.
– Вот, – Северус продемонстрировал ему книгу, – мне кажется, это то, что нам нужно!
– Возможно, да, а возможно, и нет! – с интересом исследователя отозвался Септимус. – Открывай уже! – в его голосе послышались нотки нетерпения.
На первой же странице, повествующей о семейных реликвиях Певереллов, обнаружились два отлично знакомых Северусу предмета: мантия-невидимка, с которой в Хогвартсе не расставался Поттер, и массивный золотой перстень с уродливым черным камнем.