Глава 8: Открытое сердце (1/2)

Я меряю шагами комнату, то и дело бросая взгляд на настенные часы. От нетерпения всё внутри гудит, а руки трясутся — я заламываю пальцы, прислушиваясь к звукам в коридоре. Ещё совсем рано и, наверное, мне придётся ждать ещё пару часов — от этой мысли хочется простонать, но я сдерживаюсь. В попытке скоротать время прибираюсь в комнате: заправляю постель, протираю поверхности и складываю в шкаф оставленные вещи — но этого занятия хватает всего на пятнадцать минут, а затем я возвращаюсь к нетерпеливым шагам взад-вперёд по мягкому ковру.

Произошедшее в городе не давало мне покоя весь оставшийся день. До утра я ворочалась, не в силах нагнать на себя сон, раз за разом прокручивая в голове фразу Люцифера. Он говорил, что тем, чьи раны глубоко в душе, уже нельзя помочь, но я надеялась с ним ещё поспорить — не словами, а делом. Поэтому умолчала об идее, которая посетила меня после обеда. Написала письмо Сэми — уже второе — и с тех пор только и жду, что его ответа.

Вряд ли он уже успел выполнить мою просьбу. Во-первых, в Цитадели полно других дел, и у него могло попросту не оказаться возможности отвлечься от них. Во-вторых, моё письмо пришло поздно вечером, и даже если Сэми сразу его получил, он мог отложить прочтение до утра — тогда мне придётся выжидать ещё целый день. В-третьих, даже если Сэми сразу прочёл письмо и занялся моей просьбой, надо признать, что она не самая простая — скорее всего, потребуется больше времени. И всё-таки, когда дверь распахивается, и Мими появляется на пороге, я даже подпрыгиваю от нетерпения и надежды.

— Тебе… — я выхватываю конверт из её руки, не дав договорить, и демоница недовольно хмурится: — И тебе доброе утро.

— Прости, прости, — неловко лепечу я. — Это очень срочно!

Дрожащими пальцами распечатываю письмо и вчитываюсь в аккуратный угловатый почерк ангела, волнительно терзая зубами нижнюю губу.

Привет!

Рад слышать, что у тебя всё в порядке. Надеюсь, что Люцифер и дальше будет относиться к тебе хорошо, а иначе я всё-таки исполню своё обещание запустить в него горячим пирогом. Мими кажется интересной девушкой — возможно, мы с ней познакомимся, когда ты решишь навестить Цитадель.

Без тебя здесь стало тоскливо, но скучать мне не приходится. Оставленный Люцифером Советник почему-то решил, что торчать на кухне и донимать меня целыми днями — неотъемлемая часть его обязанностей. Кажется, его зовут Ади, но я зову его рыжим придурком. Вчера кто-то выковырял все цукаты из свежей порции кексов — я уверен, что это был он. Думаю, придётся ставить замок на дверь.

P.S.: Не за что.

Я хмурюсь, дойдя до последней строчки. Переворачиваю листок, но обратная сторона оказывается пустой. Непонятливо оборачиваюсь на Мими, собираюсь спросить, не пришло ли ещё одно письмо, но не успеваю: демоница ставит тяжёлую коробку на комод, заставляя содержимое обиженно звякнуть.

— Это пришло вместе с письмом, — поясняет Мими.

Восторженно втянув воздух, я в два шага оказываюсь рядом, чувствуя, как сердце бьётся всё чаще. Наскоро развязываю бечёвку и снимаю крышку из плотного картона — под ней ровными рядами расположилось больше полусотни стеклянных пузырьков. Они совсем маленькие: в каждом не больше глотка розоватой жидкости — и я на несколько мгновений замираю, неверяще разглядывая их. Сбоку, прямо у стенки коробки, втиснута небольшая записка:

«Дорогая Вики, мы очень рады Вашей просьбе и сделаем всё, чтобы помочь! Эликсир работает на всех бессмертных, независимо от расы. Здесь половина оставшихся у нас запасов — если нужно, мы произведём ещё. Мисселина.»

Для верности ещё раз перечитываю, а затем прижимаю листок к груди и выдыхаю. На губах сразу появляется радостная улыбка, а по телу волной проносится облегчение. Переживания сразу отступают на второй план, а внутри поселяется приятное тепло — оно разливается, наполняя каждую клеточку небывалой лёгкостью. Осторожно взяв один пузырёк, я верчу его в руке, заворожённо наблюдая за тем, как жидкость от движения загорается мягким переливчатым светом.

Всеми силами сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться от накатившей эйфории, но хватает меня ненадолго: Мими забавно пыхтит, насупившись, совершенно не понимая, что происходит, и её вид становится для меня последней каплей. Я разражаюсь звонким смехом, а демоница только сильнее теряется и ворчит:

— Ты объяснишь наконец, что это такое?

— Сейчас, — я кое-как возвращаю пузырёк на место, бесполезно стараясь набрать побольше воздуха в лёгкие. — Извини.

Мими скрещивает руки на груди, глядит так серьёзно и немного беспокойно, что мне только смешнее становится. Мышцы живота ноют от натуги, а в уголках глаз скапливается влага — мне приходится отвернуться, чтобы был хоть какой-то шанс взять себя в руки. Благо, демоница поняла, что торопить меня бесполезно, и теперь терпеливо ждёт, пока мой приступ сойдёт на нет. Когда это всё-таки происходит, я смахиваю с ресниц слёзы и, хихикнув напоследок ещё пару раз, сажусь на кровать.

— Это — эликсир исцеления души, — кивнув на коробку, начинаю я, и Мими сразу оживляется. Заглядывает внутрь, тоже осматривает пузырьки, но пока ещё растерянно, и я продолжаю: — У моего друга Сэми есть знакомая из учёных ангелов — её группа создала этот эликсир, чтобы помогать вернувшимся с войны солдатам. То, что случилось вчера… — я запинаюсь от неприятных воспоминаний, а затем вздыхаю. — Это знак, что демонам тоже нужна такая помощь. Вот я и…

Неопределённо развожу руками, а Мими, наконец, осознаёт, к чему я веду. За каких-то пару секунд на её лице мелькает целая гамма эмоций: сначала её брови изумлённо приподнимаются, затем она с недоверчивым прищуром оглядывает коробку и оставленную рядом записку, а потом глядит на меня — почему-то нахмурившись.

— Ты собираешься помогать тем, кто пытался на нас напасть? — возмущённо спрашивает она. — Мало того, что ты отговорила Люцифера их казнить, так ещё и эту штуку на них тратить!

— Не только на них, — поправляю я. — Там ещё много, и Мисселина обещала прислать больше.

— Всё равно, — демоница упрямо упирает руки в бока. — Они не стоят таких стараний. Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы Люцифер не успел вовремя?

Разочарованность оттеняет моё ликование, заставляя шумно выдохнуть через нос. Я думала, что Мими порадуется вместе со мной и поддержит, и её реакция меня огорчает. Но я не задерживаюсь на этих чувствах — я твёрдо уверена, что поступаю правильно, и готова отстаивать своё решение.

— Конечно, я понимаю. Но им нужна помощь, а я могу её предложить.

Мими качает головой. Считывает решимость в моих глазах, но продолжает так же упорно стоять на своём:

— Не все заслуживают помощи, Вики.

Я несогласно поджимаю губы, но смысла спорить больше не вижу — вряд ли мои доводы что-то изменят. Возможно, во мне говорит ангельская натура, а, может, я просто привыкла старательно верить в лучшее — в любом случае, от своей затеи я не отступлюсь, даже если придётся справляться самой. Тем более, что у Мими есть и другая причина остаться в стороне: в той же тюрьме находятся её родители, и вряд ли она горит желанием напоминать себе об этом.

— Ты не обязана идти со мной, — говорю я негромко.

Встаю и неловкими движениями поправляю юбку. Сегодня я успела одеться ещё до прихода служанки и выбрала обычное голубое платье с квадратным вырезом, какие часто носила в Цитадели. Мими оглядывает меня с ног до головы, и в серых радужках мелькает раздражённый огонёк — интересно даже, что ей не нравится больше: мой наряд или моё упрямство. И всё же Мими смиряется и с тем, и с другим.

— Нет уж, в темницу я тебя одну не отправлю, — для верности посверлив меня взором ещё недолго, заявляет она. — Пойдём вместе и возьмём охрану — вчерашнего нагоняя мне хватило.

Я напрягаюсь, услышав последнюю фразу. Люцифер обещал мне, что Мими ждёт всего лишь выговор — оставить её совсем без наказания он не согласился, несмотря на мои протесты. Однако демоница выглядит вымотанной и невыспавшейся — я оказалась слишком занята своими мыслями, чтобы раньше это заметить, и теперь ощущаю себя виноватой.

— Тебя наказали вчера? — с беспокойством интересуюсь я, но Мими отмахивается.

— Домоправительница весь мозг вынесла, а потом я с Дино встретилась, — она закатывает глаза. — Ничего серьёзного, не бери в голову.

Приходится поверить ей на слово, хотя упоминание Дино зарождает внутри искру любопытства. Они ведь раньше были близки — наверное, он волновался, услышав о случившемся, пусть сейчас их отношения и стали заметно прохладнее. Но демоница ничего мне не объясняет — выразительно молчит, пока я собираю в маленькую сумку десять пузырьков с эликсиром, а я решаю не допытываться.

Мы отправляемся в тюрьму сразу после завтрака. Люцифер и Дино ещё спят, а Мими уходит за стражей, так что мне приходится есть в одиночестве, но меня это не расстраивает — воодушевлённое настроение быстро возвращается, вытесняя все прочие переживания. Аппетита особо нет, и всё же бессонная ночь даёт о себе знать лёгкой слабостью в теле, поэтому я через силу заталкиваю в себя тёплый круассан с ветчиной и сыром и несколько кусочков сочной дыни. Едва Мими появляется на пороге, как я отставляю недоеденный завтрак в сторону и с готовностью поднимаюсь.

На этот раз нас сопровождают трое стражников. Они рослые, как на подбор, одеты в доспехи из тёмной кожи и вооружены мечами и кинжалами — даже мне не по себе становится от их вида, а окружающим и подавно. Мы приземляемся возле тюремных ворот, и местные демоны расступаются, освобождая путь — а я ненадолго замираю, разглядывая возвышающееся впереди здание.

Тюрьма выглядит внушительно, если не сказать грозно: её стены увенчаны громадными острыми шипами, башни уходят ввысь на десятки метров, а решетчатый купол надёжно запирает всё пространство вокруг. Территория полна солдат в литой броне — одни заняты патрулированием, а другие стоят у дверей и хмуро оглядывают нас, но на удивление легко пропускают внутрь, стоит стражникам доложить, к кому мы пришли. Мне не приходится даже рассказывать о цели посещения — кажется, судьба заключённых здесь мало кого интересует, покуда они остаются в камерах. Что ж, это к лучшему: так я смогу поговорить с ними и позволю им самим решить, принимать мою помощь или нет.

Внутри ужасно жарко — я с неудовольствием вспоминаю свой первый вечер в Аду, едва ступив за порог. Тюремщик со знанием дела ведёт нас вниз по лестницам и коридорам, и с каждым пройденным этажом воздуха становится всё меньше, а на лбу всё явнее проступает испарина. Должно быть, это часть наказания — мне сложно представить, как можно провести в таких условиях даже пару часов, не говоря уже о годах. Мы минуем десятки камер — какие-то из них с виду кажутся пустыми, но узники дают о себе знать шуршанием и зловещим шёпотом вслед. Я не разбираю, что они говорят, но угрюмых, осунувшихся лиц достаточно, чтобы по позвоночнику забегали мурашки.

— Всё ещё считаешь, что это хорошая идея? — скептически спрашивает Мими, когда я в очередной раз ёжусь.

Я не отвечаю, только выпрямляюсь, стараясь придать себе уверенный вид, и крепче сжимаю в пальцах ремешок своей сумки. Не обращаю внимания на то, как наши шаги эхом разносятся в пространстве, как заключённые угрожающе звенят цепями и шипят — отвлекаюсь мыслями о результате, который стоит того, чтобы немного потерпеть давящую атмосферу. Тем более, что уже скоро мы останавливаемся возле нужной камеры.

Я сразу узнаю крупную фигуру, расположившуюся на шконке в углу — здоровяк со шрамом на лице теперь выглядит не злым, а понурым и измученным. Его одежда измята, крылья опущены, и я чувствую в сердце укол жалости, когда он обращает ко мне потускневшие глаза.

— Пришла поглумиться? — усмехается он, но в голосе нет ни тени веселья.

Я не придаю значения его издёвке. Подступаю ближе к решётке и, прочистив горло, говорю:

— Здравствуйте. Меня зовут Вики, а вас?

Демон явно не горит желанием вступать в диалог — продолжает устало глядеть на меня и вздрагивает, когда тюремщик рявкает:

— Отвечай!

— Вы можете не отвечать, я не буду заставлять вас, — спохватившись, торопливо заверяю я. — Но я хотела бы знать ваше имя.

Пространство снова окунается в молчание. С минуту я различаю лишь отдалённые звуки шагов, лязг ключей и перешёптывания. Уже не надеюсь на ответ и собираюсь продолжить, но здоровяк вдруг подаёт голос:

— Эзра.

Не знаю, послушал он меня или всё-таки испугался наказания, но я принимаю это за хороший знак.

— Очень красивое имя, — с лёгкой улыбкой отзываюсь я. — Вы позволите мне войти?

Тюремщик хмурится, но не перечит, а вот лицо Эзры сразу вытягивается от испуга.

— Зачем?

Он нервно сглатывает, покосившись на стоящих позади меня стражников. Едва заметно отодвигается подальше, но я поднимаю открытые ладони как символ своих благих намерений.

— Не бойтесь, я не желаю вам зла.

— Так я тебе и поверил, — ядовито выплёвывает демон. — Небось, извинения хочешь из меня выбить?

— Нет, — я яростно мотаю головой. — Я хочу помочь.

— Ох, интересно, и как же ты мне поможешь? Может, песенку споёшь? Или убьёшь, чтобы прекратить мои страдания? Мне уже плевать, что со мной будет, можешь не стараться.

Я вздыхаю, поджав губы. В своих мечтаниях о том, как замечательно будет исцелить потрёпанные войной души, я совсем не подумала, что вызвать у них доверие будет не так-то просто. Они ненавидят ангелов за причинённую боль, и явно не допускают возможности, что кто-то из нас может искренне желать добра. Но я не сдаюсь — решаю пока отложить попытки приблизиться, на ходу меняя тактику.

— Я вижу, что вам пришлось нелегко, и я не стану доставлять вам бо́льших страданий, — мягко произношу я. — Не представляю, что вы пережили на войне, но я знаю, что это оставило в вас огромный след — не только на теле, но и в душе.

— Мне твоя жалость не нужна, — Эзра кривится, как от пощёчины.

— И это я тоже знаю. Поэтому вместо жалости я хочу предложить вам кое-что другое, — нырнув в сумку, я извлекаю оттуда пузырёк. — Мои друзья создали этот эликсир, чтобы помочь бессмертным оправиться после войны. Он лечит душевную боль, даже самую глубокую и сильную.

Демон недоверчиво щурится, глядя то на меня, то на светящуюся жидкость. В глазах такое подозрение, словно он всерьёз думает, что я предлагаю яд — а то и что-то похуже. Но он молчит, не спорит со мной и не гонит прочь, и это вселяет в меня лучик надежды.

— Вы говорите, будто вам плевать, что с вами будет, но я думаю, что это не так. Думаю, вы устали испытывать эту боль и раз за разом проживать случившееся в своих воспоминаниях. Эликсир не отнимет их у вас, но поможет справиться и найти силы жить дальше.

Я протягиваю пузырёк сквозь решётку, терпеливо наблюдая за демоном. Он остаётся неподвижным, а в его лице страх смешивается со злобой и совсем немного — с интересом. Я цепляюсь за эту каплю, подпитываю ей свою уверенность и продолжаю:

— Я ничего не потребую взамен. Должно быть, у вас есть семья, близкие — примите его ради них.

Последний аргумент попадает в цель — что-то в демоне меняется, заставляя сомнения отступить на второй план. Он поднимается и подходит, держится всё ещё напряжённо и недоверчиво, но внутри меня всё ликует, когда он забирает пузырёк из моих пальцев. Вертит его в руках, рассматривает со всех сторон, а потом откупоривает и принюхивается. Хочу заверить, что эликсир совершенно безопасен, но сзади доносится недовольный голос Мими:

— Да пей ты уже, балбес! Никто тебя травить не собирается.

Я оборачиваюсь и благодарю одними губами: после нашего спора я не рассчитывала на её поддержку, но демоница умеет удивлять. Она слегка усмехается и кивает, подбадривая меня, и я возвращаю взгляд к Эзре — ровно в тот момент, когда он решается и опрокидывает в рот содержимое пузырька.

Затаив дыхание, я жду реакции. Демон облизывается и немного хмурится, словно пытаясь понять, какой привкус у эликсира. Замирает так на несколько мгновений, прислушивается к собственным ощущениям — кажется, только сейчас верит, что никакого вреда от выпитого ждать не стоило.

А потом начинает рыдать.

Массивные плечи сотрясаются, а в тёмных глазах мигом скапливаются слёзы. Они стекают по его щекам, падают на пол, и демон грузно приземляется следом. Ревёт сначала надрывно, как раненый зверь, через лёгкие выпуская всю свою боль, всю ненависть и ярость, пока голос не срывается. А затем — уже слабо и искренне, совсем как ребёнок, всхлипывая и вытирая кулаками солёные дорожки.

Мои веки жжёт, а в горле встаёт колючий ком. Я не могу больше стоять и смотреть — прошу тюремщика открыть камеру и опускаюсь рядом на колени. Страха не испытываю совсем, ведь передо мной сейчас не злобный демон, а его сломленная душа, которая от боли готова разорваться на части. Утешающе глажу Эзру по трясущейся спине, приговариваю, что всё скоро пройдёт, хотя не уверена, что он слышит мои слова. И сама чуть не плачу, когда демон поднимает на меня влажные, покрасневшие глаза и, из последних сил произносит измученное и хриплое:

— Спасибо.