Глава 7: Жестокий принц (2/2)

Однако прежде, чем я успеваю исполнить задуманное, перед нами вырастает чужая тень.

— Какие-то проблемы? — скрестив руки на груди, интересуется Дино, с вызовом изогнув одну бровь.

Его появление меня отнюдь не радует: лучше бы я претворила в жизнь свой план и таким образом выпустила пар. А теперь неудавшийся соблазнитель быстро стушёвывается, узнав принца, и вовсе забывает про меня.

— Нет, Ваше Высочество… никаких проблем, — лепечет он растерянно.

— Тогда изволь покинуть зал и забыть дорогу обратно, — приказывает Дино с напускной благосклонностью.

Когда от незваного гостя и следа не остаётся, он садится рядом со мной. Светлые волосы немного растрёпаны от танцев, глаза весело поблёскивают, а на пухлых губах играет довольная улыбка. Он выглядит особенно красиво в холодном сиреневом свете, и я невольно любуюсь, забывшись на пару мгновений.

— Всё в порядке? — уточняет Дино, возвращая меня с небес под землю.

— Да, да. Просто выбесил меня, — я отмахиваюсь и утыкаюсь в бокал, скрывая настоящие эмоции.

— Я не только об этом. Ты весь вечер сидишь одна и совсем не развлекаешься.

Прикончив очередную порцию алкоголя, я кое-как заставляю себя сосредоточиться. Затягивать этот диалог дольше, чем необходимо, мне не хочется, да и у Дино есть другие дела.

— Я вовсе не одна, — заявляю, выразительно указав на полный бокал и стоящую на столике бутылку. — И я очень даже развлекаюсь.

— Отлично. А то я уж было подумал, что у тебя плохое настроение, — Дино лукаво щурится.

— Как видишь, зря. У меня всё прекрасно, — настаиваю я и зачем-то добавляю: — Возвращайся к своей Летиции, она небось уже заждалась.

Закрываю рот слишком поздно: демон расслышал мои слова и теперь знающе усмехается. Расслабленно откидывается на сиденье, вытягивает руку вдоль спинки дивана и проницательно всматривается в моё лицо. Я лишь крепче сцепляю зубы, чтобы не сказануть чего похуже.

— Малышка, — вкрадчиво начинает он, а у меня внутри всё сводит от нежного прозвища. — Мне кажется, или ты ревнуешь?

Звучит так самодовольно, так уверенно, что злость поднимается внутри раскалённой лавой, и отомстить за вторжение в моё одиночество хочется теперь уже ему. И всё же я пока сдерживаюсь, выдавив из себя нечто похожее на смешок.

— Конечно, — киваю я, торжественно салютуя ему бокалом. — Летиция очень красивая, и я бы с удовольствием за ней приударила, но тут ты вклинился.

Дино смеётся, но вместо того, чтобы засчитать мне победу, продолжает:

— Почти поверил. В следующий раз сверли меня глазами не так яростно — это выдаёт тебя с потрохами.

Я не следую его совету — вспыхиваю от насмешливого тона и впиваюсь взглядом в его лицо, чётко выговаривая:

— Я не ревную.

— Брось, Мими, тут нечего стыдиться, — Дино лучезарно улыбается, подпитывая мою обиду. — Я очень даже хорош собой и обаятелен — не ты первая, не ты последняя.

— Мне нет дела до того, с кем ты развлекаешься.

Это чистая правда: если бы я переживала из-за каждой демоницы, с которой он спит, я бы уже давно облысела от нервов. Но я прекрасно понимаю, что он ничего не чувствует к своим партнёршам, и что ни одна из них не способна по-настоящему его привлечь. И сегодня я бы осталась совершенно спокойна, если бы точно знала, что Летиция — всего лишь очередная.

Дино считывает утаённую правду в моих глазах, ведь в следующую секунду он придвигается ближе, нагло вторгаясь в моё личное пространство, и уточняет:

— А до того, с кем я не просто развлекаюсь?

Его близость отвратительно на меня действует: я даже не нахожусь, что ответить. Лишь гневно пыхчу, бросив бесполезные попытки совладать с собой. Дино ухмыляется — торжествующе, довольно, как будто давно представлял себе этот момент и наконец убедился в своей победе. Эта ухмылка становится последней каплей в чаше моего терпения — прежде, чем он неизбежно начнёт злорадствовать, я вскакиваю на ноги и, со звоном опустив полупустой бокал на столик, взрываюсь:

— Если ты всерьёз считаешь себя настолько неотразимым, то у меня для тебя плохие новости. Ты самодовольный, горделивый и эгоистичный придурок, — со всей жестокой твёрдостью, на которую только способна, заявляю я. — Ты за всю жизнь не сделал ничего полезного, заботясь лишь о развлечениях и о том, куда поскорее всунуть член. Самое интересное в тебе — твой титул: это из-за него демоницы вьются вокруг тебя, потому что больше ты ничего дать не можешь.

Дино явно не ожидал от меня такого: сначала удивлённо приподнимает брови, а потом, резко посерьёзнев и покачав головой, предупреждающе начинает:

— Мими…

Я не слушаю: слишком долго копила в себе эмоции, а выпитый глифт только подстёгивает мою решимость. От разливающегося по венам алкоголя я чуть пошатываюсь, но даже это ничуть не умеряет моего пыла. Наоборот, весь остальной мир для меня перестаёт существовать: есть только гнев, список самых болезненных упрёков и бешеный стук собственного сердца в ушах.

— Твоя новая пассия ещё не в курсе, что ты перетрахал добрую половину Ада? Какая она по счету на этой неделе: пятая, десятая, двадцатая? — ядовито интересуюсь я, но ответа не жду — продолжаю тем же надменным тоном: — Какой бы лапши ты ни навешал на её прекрасные ушки, она должна понимать, что ты испаришься, как только она тебе надоест — а это произойдёт очень, очень быстро, потому что на настоящие чувства ты попросту не способен.

Дино крепко сжимает челюсти, отчего его лицо вмиг становится жёстче. Выпрямляется, готовясь в любую секунду подняться и нависнуть надо мной, а в голубых радужках сверкает едва сдерживаемая ярость.

— Замолчи, — шипит он.

Я и это предупреждение пропускаю мимо ушей. Мне не остановиться, как будто вековую дамбу внутри прорвало, и все несбывшиеся надежды вкупе с уязвлённой гордостью лезут наружу, силясь как можно глубже и больнее впиться в цель. Мне плевать на последствия, на то, насколько правдивы мои слова — главное задеть, причинить такую же сильную обиду в попытке задушить собственные чувства.

— И если ты тешишь себя мыслями, что я в тебя влюблена, то спешу разочаровать: в отличие от этих безмозглых куриц, я никогда не повелась бы на такого, как ты, — отчеканиваю, крепко сжав кулаки, игнорируя то, как собственная ложь колет сердце, и веки щиплет от подступающей влаги. — Я уважаю себя и знаю, что достойна лучшего. Я достойна того, кем можно восхищаться, кто чего-то стоит, как личность, а не гордится доставшимся по крови титулом. Достойна любви, внимания и заботы, которых ты никогда не сможешь дать.

Горько усмехаюсь, прекрасно осознавая, что пытаюсь убедить в этом не только демона напротив, но и саму себя — и так же безрезультатно. И всё-таки гордость не позволяет мне стушеваться — я твёрдо расправляю плечи и добиваю финальным выстрелом:

— Ты только себя умеешь любить, и то с переменным успехом — и мне искренне жаль тех, кому этого достаточно.

На этом поток иссякает — я замолкаю, силясь привести дыхание в норму, а Дино отворачивается, как будто я влепила ему хлёсткую пощёчину.

Не знаю, какое из моих заявлений его так задело, но, повернувшись обратно, он выглядит настолько злым, что мне впору беспокоиться о сохранности своей головы: смотрит исподлобья, плотно сжав челюсти, а в глазах вовсю полыхают разъярённые огни. Я не чувствую ни капли сожалений, но и облегчения от выпущенной обиды не наступает: злость никуда не ушла, но теперь к ней добавилась досада, и больше всего я хочу поскорее убраться отсюда, пока никто — и, в первую очередь, сам Дино — не заметил собравшихся в глазах слёз.

Разворачиваюсь, чтобы направиться прочь — и сталкиваюсь нос к носу с Летицией. Она явно слышала большую часть моего монолога, ведь на лице такое замешательство, что иного объяснения ему не найти. Я грязно ругаюсь себе под нос: думала, что хуже быть не может, но со дна, как всегда, постучали. И исправляться уже поздно.

— Веселитесь, ребятки, — едко выдаю я напоследок, прежде чем сбежать с поля боя, так и не поняв, кто на самом деле выиграл.

Уже наутро вместе с трезвостью пришёл стыд — от него меня накрыло похлеще похмелья, и большую часть дня я пряталась под одеялом, набираясь сил, чтобы разобраться с последствиями. Хотела поговорить с Дино — он как раз был на встрече с моим отцом. Подкараулила его, сразу залепетала извинения, но он меня даже слушать не стал: отмахнулся и быстро ушёл, оставив меня наедине с чувством вины.

А ещё через два дня папу с мамой арестовали, и меня доставили во дворец. Я пыталась искать Дино, но его нигде не оказалось. Пыталась доказать Люциферу, что всё это лишь недоразумение, но Сатана твёрдо стоял на своём. Мне пришлось смириться с результатами своей ошибки, хотя я отнюдь не считала их соразмерными. Мне не верилось, что Дино мог из-за злости на меня лишить свободы и будущего ещё и моих родителей, но я сталкивалась с этой реальностью ежедневно, и спустя какое-то время сомнений не осталось — только гнев и полное разочарование. Дино оказался даже хуже, чем я говорила о нём в порыве обиды — ещё никогда мне не было так досадно оказываться правой.

***</p>

Когда Далия всё-таки отпускает меня, за окном уже стемнело. Я выжата, как лимон, не ела ничего с самого утра, и от этого слабость разливается по всему телу. Даже злость немного поутихла, освобождая место для других смешанных чувств — из-за них я не иду первым делом в крыло прислуги. Я слишком устала, чтобы идти в город в попытке отвлечься от переживаний, и остаётся только надеяться, что в тихих коридорах замка я смогу найти спокойствие. Заглянуть в знакомые комнаты, притвориться, что не было последних недель — такой план складывается в голове.

Больше всего мне нравится гостиная на третьем этаже — она всегда напоминала мне интерьеры родительского поместья. Насыщенным цветам и резной мебели папа предпочитал строгую геометрию и тёмные тона с примесью золота — последнее служило символом его богатства и роли в Аду. Я направляюсь в нужную сторону, представляя, как разожгу огонь в камине и свернусь клубочком на кожаном диване, неотрывно глядя на потрескивающие поленья.

Приоткрыв дверь, я первым делом замечаю, что возиться с камином мне не придётся, и на мгновение радуюсь такой простой удаче. Пока не замечаю напротив знакомую светловолосую фигуру: Дино расслабленно потягивает вино из хрустального бокала, сидя ровно на том месте, где собиралась провести остаток вечера я.

Шепфа подери, даже здесь он мне жизни не даёт.

Собираюсь уже развернуться и уйти, проклиная свою несуществующую удачу, но он улавливает негромкий скрип двери и, не оборачиваясь, зовёт:

— Мими.

Меньше всего на свете мне сейчас хочется его видеть и тем более говорить с ним. Можно было бы сделать вид, что я не расслышала, и быстро свалить, но в другом конце коридора как назло появляется Далия, и я прихожу к выводу, что получить второй нагоняй от надзирательницы за вечер всё же неприятнее, чем пару минут потерпеть бывшего друга. Только это заставляет меня всё-таки переступить порог комнаты.

— Присядь.

Дино указывает на соседнее кресло, но я не двигаюсь с места — гордо выпрямляюсь и ледяным, даже слегка вызывающим тоном уточняю:

— Это просьба или приказ?

Он склоняет голову, глядя на меня вполоборота. Отблески пламени пляшут на коже, придавая ему зловещий вид, однако злым демон не кажется — только уставшим и совсем капельку напряжённым.

— А ты бы послушала мою просьбу?

Конечно же, нет. И будь в Дино хоть немного благородства, он не стал бы использовать своё положение против меня. Но, как я уже осознала (причём, весьма болезненным образом), этого качества в принце ни грамма. Он лишь подтверждает это, когда удовлетворённо усмехается, стоит мне выполнить приказ. А я чувствую, как меня снова захлёстывает раздражение и решаю, что моё послушание сегодня вечером ему обязательно должно встать поперёк горла.

— Что вам угодно, Ваше Высочество?

Слова пощёчиной прилетают ему в лицо, и он крепче сжимает челюсти, отчего желваки проступают на скулах, а усмешка сразу кажется вымученной.

— Зачем же так официально? Мы ведь с тобой друзья.

— Были, — подчёркиваю я, но в сердце чувствую укол сомнения.

Были ли мы вообще друзьями, или его просто забавляло моё присутствие? Я ведь ему в рот заглядывала всё детство, а потом влюбилась покрепче тех демониц, что вечно вьются вокруг него, соблазняясь на статус принца. Может быть, он лишь наслаждался моим вниманием — потому и наказал так жестоко, когда я публично задела королевскую гордость?

Тряхнув головой, я прогоняю эти мысли. Сейчас они не принесут мне ничего, кроме боли, а наполняться ею я не хочу, чтобы не дай Преисподняя у него не появился лишний повод злорадствовать. Сегодня их и так предостаточно: оставив мой комментарий без вопроса, принц отпивает большой глоток вина и вкрадчиво переходит к делу:

— Я слышал, на вас с Вики напали в городе.

— Да, и я уже получила выговор от Далии, — сухо подтверждаю я. — Поверьте, она высказала всё, что только может прийти на ум — добавить вам будет нечего.

— Может, я хотел узнать, всё ли с тобой в порядке, — цокнув языком, он отставляет бокал в сторону и обращает ко мне прищуренный взор.

Я запинаюсь об свою злость, различив оттенок беспокойства в его голосе. Приходится напомнить себе, что это лишь видимость, и на деле никаких тёплых чувств между нами не осталось.

— Сомневаюсь, что вас это интересует, — я нарочито безразлично пожимаю плечами. — Вы ясно дали понять, что не заботитесь ни о ком, кроме себя.

Уголок его губы дёргается в раздражении, и я торжествующе засчитываю себе очко: задеть его терпение, когда он так настойчиво пытается сточить моё — это, между прочим, очень значимое достижение. За неимением других перспектив я могу порадоваться хотя бы этому.

— Печально, что именно этот вывод ты сделала из сложившейся ситуации, — Дино разочарованно качает головой.

У меня аж дыхание перехватывает в ответ на такую наглость, и кровь приливает к щекам отнюдь не от смущения. Я подозревала, что принц считает полученное мной наказание вполне заслуженным, но так открыто в этом признаваться, да ещё и осуждать меня за то, что я не ползаю перед ним на коленях в надежде вымолить прощение — это низко даже для него.

— Это единственный вывод, который я могла сделать, — сквозь зубы процеживаю я, из последних сил удерживая самообладание.

— Разве?

— Иначе вы не посадили бы невиновных демонов в тюрьму.

Дино поджимает губы, а затем издаёт короткий, досадливый смешок и проводит по моему лицу цепким взглядом — мне хочется поёжиться от того, сколько льда в его голубых радужках. Раньше я не хотела этого замечать, но сейчас даже в рыжем свете камина они не кажутся теплее.

— Что бы ты там себе ни напридумывала, это не отменяет правды. Твой отец — преступник, — отрезает Дино. — Он предал доверие Сатаны и нарушил закон, за что и понёс наказание.

Я знаю, что он лжёт. Я работала вместе с отцом долгие годы, проверяла все документы — ни одна трата не проходила мимо меня. Я первой узнала бы о присвоении денег из казны, но принцу это невдомёк — он считает меня наивной идиоткой, которая поверит в то, что в случившемся не было его злого умысла. Оскорблённо вздёрнув подбородок, я поднимаюсь, напрочь забыв о послушании.

— Можешь не ломать дальше эту комедию: я всё прекрасно понимаю, — убеждённо сообщаю я. — Ты разозлился на меня, захотел, чтобы я потеряла всё — и нашёл способ этого добиться. Папа благородный демон и никогда не брал чужого, но он отправился в тюрьму из-за твоего уязвлённого эго, а ты теперь упиваешься своей победой, — и, презрительно скривив губы, добавляю: — Думала, что тебе хватит смелости хотя бы это признать, но ты и здесь меня разочаровал.

Если в прошлый раз я лишь мазнула по цели, то теперь попала в самое яблочко. Внутри искрится какая-то садистская радость, облегчение оттого, что сорвала с него маску и лишила возможности и дальше прикрываться благими побуждениями.

Но вместе с этими чувствами просыпается и маленькая капля страха — она заставляет меня нервно сглотнуть, когда лицо Дино темнеет. От былой холодности в его глазах не остаётся и следа — они сверкают алыми огоньками гнева, и я могу с лёгкостью разглядеть каждый из них, когда демон встаёт и подходит почти вплотную. Возвышается надо мной с недоброй ухмылкой, а голос его сочится тихой, опасной яростью, когда он произносит:

— Чудесно, что ты во всём разобралась, — и, выдержав недолгую, грозную паузу, добавляет: — Только впредь будь осторожнее со словами: раз уж в этой легенде я жестокий принц, то мне не составит труда укоротить твой острый язычок.

Не дожидаясь реакции, он уходит, выразительно хлопнув дверью и оставив за собой шлейф разозлённой энергии — она оседает в носу горьким грейпфрутом и полынью, пока я тщетно пытаюсь вернуть давно утраченное спокойствие. Мой взор падает на недопитую бутылку, и я, недолго думая, хватаю её, прежде чем направиться в свою каморку: без вина уснуть сегодня будет крайне сложно.