Глава 5: Советы Мими (2/2)

Однако у Люцифера совсем другие планы — я не успеваю задать первый из подготовленных заранее вопросов, как он говорит:

— Слишком официально, тебе не кажется? — одними глазами очерчивает разделяющую нас поверхность, а затем кивает на место по правую руку от себя. — Не хочешь пересесть поближе, ангелочек?

Смотрит так лукаво, что я уверена: читает все оторопелые мысли, что проносятся в голове — и от этого окутавшее меня смятение становится ещё сильнее. Как бы мне ни хотелось проигнорировать предложение Сатаны, вспомнив слова Мими о том, что его инициатива — очень даже хороший знак, я заставляю себя подняться.

Пока я неумолимо сокращаю расстояние до Люцифера, слуги накрывают стол в указанном месте. Передо мной такой же набор тарелок, бокалов и приборов, я сажусь в точно такое же кресло, но чувствую себя теперь совсем не так, как раньше. И в этот раз я точно знаю, что проблема в паре смеющихся карминовых глаз, что внимательно разглядывают меня. Ну, и в близости их обладателя.

— Так-то лучше, — удовлетворённо отзывается Люцифер и жестом подзывает слугу. — Вина?

— Д-да, пожалуйста, — запнувшись, про себя ругаюсь на вновь появившуюся нетвёрдость в голосе.

Бокал наполняется насыщенно-бордовым напитком, и чуть кислый, терпкий запах сразу находит мои ноздри. Радуясь шансу на небольшую передышку, я решаю сразу пригубить вино, заливая им свою неловкость. Фруктовые и ягодные нотки напоминают о тёплых летних вечерах, а послевкусие обволакивает язык лёгкой сладостью — пусть я совсем не разбираюсь в винах, но это кажется мне крайне приятным.

— Очень вкусно.

— В королевских запасах редко встречается плохой алкоголь, — усмехается Люцифер. — Как прошла экскурсия? Мими показала тебе весь замок?

Придвигается чуть ближе, и я замираю: наши колени соприкасаются, а рука демона лежит так близко с моей, что я чувствую тепло его кожи. Прищуренный взгляд Сатаны скользит вдоль моей шеи к груди — платье как нельзя некстати подчёркивает её, притягивая внимание, и сердце бьётся так сильно, что его удары, должно быть, заметны в яремной впадинке.

Судя по довольному выражению лица демона, он прекрасно видит, какой эффект на меня оказывает. Наверное, предвкушает, как я начну лепетать что-то невразумительное или напрочь забуду про вопросы, заворожённо наблюдая за ним, и всё же в этот раз я не поддаюсь волнению до конца. Вспоминаю урок Мими и возвращаю себе уверенность, мысленно сказав себе пару комплиментов. А затем отвожу глаза немного вниз и через мгновение вновь встречаюсь взором с демоном, теперь уже растянув губы в милой улыбке — всё, как учила Мими — и отвечаю:

— Было замечательно. Мне особенно понравилась библиотека.

— Любишь читать? — склонив голову набок, уточняет Люцифер.

— Да. В Цитадели у меня было немного занятий, помимо работы и учёбы. Чтение — одно из них. Я особенно люблю художественную литературу, но также прочла много книг об истории и культуре Небес и Ада, — понимаю, что говорю быстрее обычного, и неспешно отпиваю ещё вина. Опять же, совет демоницы самой брать паузы в разговоре пришёлся весьма кстати. — Должно быть, вы тоже много читаете? Ваша библиотека ничуть не уступает.

Кажется, за последнюю минуту я сказала ему больше, чем за всё время нашего знакомства. Самой едва верится, что получается, да и Люцифер выглядит удивлённым — приятно удивлённым. С лёгким звоном опустив свой бокал, он спрашивает:

— И что же пишут в ангельских книжках об Аде?

— На самом деле, информации не так много: с начала войны большую часть книг и архивных записей скрыли в запретной секции, — признаю я. — А то, что доступно, не всегда правдиво. Если вы позволите, я бы хотела узнать больше из достоверных источников.

Люцифер какое-то время вглядывается мне в душу, чуть сощурившись, словно проверяет, насколько мой интерес искренен. Не найдя фальшивых нот в моих словах, он кивает.

— Это похвальное стремление. Разумеется, можешь пользоваться библиотекой в любое время, — я благодарно улыбаюсь, и Люцифер сразу продолжает: — Что ещё ты любишь?

Я заметила, что на мой вопрос демон так и не ответил, и из-за этого разговор смахивает на допрос, что немного сбивает меня с толку. Благо, начавшаяся вокруг стола суета — слуги принимаются расставлять перед нами нарядные блюда — выигрывает мне время, чтобы собраться.

Очевидно, открываться мне пока не входит в планы Люцифера, и наступает мой черёд сомневаться в искренности его интереса. Быть может, его линия диалога продиктована только вежливостью, и стоит ограничиться короткими, тактичными ответами? Или же наоборот, он присматривается ко мне, чтобы определить, можно ли мне доверять, и более подробный рассказ этому поможет? Однозначного вывода мне сделать не удаётся, и я выбираю нечто среднее.

— Я люблю рисовать. Мой отец писал картины — в детстве я частенько рассматривала их, пока не захотела создавать что-то своё. Конечно, я всё ещё учусь, и не могу сказать, что у меня есть особый талант, но проводить время наедине с красками или карандашом мне нравится, — выдержав небольшую паузу, я всё-таки рискую попытаться ещё раз: — А чем вы увлекаетесь?

— Всем понемногу, — туманно отзывается Люцифер, подтверждая мои прошлые догадки.

Я решаю больше не давить на него. В ожидании следующего вопроса разглядываю появившийся на тарелке салат из свежей рукколы, маленьких помидоров, сыра и креветок, щедро сдобренный соусом. Бальзамический аромат сразу оседает в носу, разжигая аппетит, и я принимаюсь за еду, наслаждаясь букетом свеже-солёных вкусов на языке.

— Что ты обычно рисуешь?

— Я начинала с пейзажей, но мне больше нравится изображать что-то живое, — спохватываюсь, поняв ошибку, и спешу исправиться: — Природа тоже живая, но рисовать ангелов, морских драконов или других животных мне почему-то… интереснее. Демонов я ещё не изображала — не было примеров перед глазами.

— Ну, это обстоятельство можно считать исправленным, — хмыкает Люцифер, и в его глазах почему-то мелькают игривые искры.

Я так сфокусирована на продолжении разговора, что едва обращаю внимание на еду: курсы сменяются один за другим, но я не позволяю себе отвлекаться. Сатана интересуется моей учёбой, работой в Цитадели, друзьями — я стараюсь держаться уверенно и не сыпать лишними деталями, чтобы не утомить его. Люцифер выглядит довольным: внимательно слушает мои ответы, кивает, задаёт уточняющие вопросы — но о себе всё так же молчит. Я не обижаюсь на его скрытность: слишком радуюсь тому, что нам наконец-то удалось поговорить без моих бесконечных ужимок и заиканий. Достижение кажется мне настолько важным и воодушевляющим, что я сама не понимаю, как отодвигаю полупустую тарелку с десертом и выговариваю:

— Я бы хотела кое-что с вами обсудить. Наедине.

Брови Люцифера приподнимаются в удивлении, а затем он подаёт жест слугам, и те быстро исчезают из помещения. Когда за последней чернокрылой фигурой закрывается дверь, и алые глаза выжидающе останавливаются на мне, моя решимость даёт небольшой сбой. Наверное, мой вопрос он сочтёт последней дерзостью, и не стоит так рано обсуждать подобные темы, но я вознамерилась помочь Мими с её проблемой. И после того, как советы демоницы подсобили мне сегодня, было бы нехорошо даже не попытаться.

— Я узнала о сложном положении Мими, — собравшись с духом, осторожно начинаю я. — Возможно ли как-то ей помочь? Я ни в коем случае не ставлю под сомнение ваше решение, но…

Люцифер поднимает ладонь, останавливая мои сбивчивые пояснения, и я застываю, заранее упрекая себя в том, что разозлила его. Ужин ведь шёл так хорошо, и мне ничего не стоило подождать несколько дней, задвинув свои желания куда подальше. Я могла бы в это время отвлечь Мими от грусти другими способами, а, когда между нами с Люцифером установилось бы доверие, шансов на успех стало бы даже больше…

— Тебя Мими надоумила спросить?

Тон Люцифера звучит совсем не зло, а лишь слегка раздражённо — я поднимаю на него взгляд, чтобы удостовериться, что ярость Сатаны мне не грозит.

— Н-нет. Мими ни при чём, она даже не знает, что я решила обсудить это с вами, — спешу заверить я, испугавшись теперь уже за служанку. — Просто я хочу как-то облегчить её участь. Если есть такая возможность, конечно.

— Почему? — я растерянно моргаю пару раз, и он уточняет: — Почему ты хочешь ей помочь? Ты едва знаешь её.

Вопрос ставит меня в тупик. Я ожидала любой другой реакции от Люцифера, а в итоге даже не нахожусь, что ответить. Вопреки распространённому мнению, ангелам не преподают уроки взаимопомощи с пелёнок — каждый сам волен делать выбор, столкнувшись с чужой бедой. Помнится, на уроках в академии мы обсуждали, что у людей происходит так же, изучали эмоции и внутренние конфликты, которые возникают у них в подобных ситуациях. У меня же никогда не возникало смешанных чувств: видя, что кому-то нужна моя помощь, я всегда вызывалась подсобить словом или делом и никогда не спрашивала себя, почему.

— Просто… она несчастна, — я поджимаю губы, осознавая, что мои слова едва ли сойдут за ответ.

К моему облегчению, Люцифер не допытывается дальше — задумывается на несколько мгновений и серьёзно говорит:

— Доказательства против отца Мими самые очевидные. Даже если ей не хочется в это верить, наказание, полученное её родителями, — он приостанавливается, тщательно выбирая слова, — даже мягче, чем хотелось бы. Что до неё самой: у Мими почти не было собственного имущества, и из-за этого она осталась ни с чем.

Я удручённо вздыхаю, принимая его объяснения. Утешает лишь то, что я попыталась, и даже не встретила от Сатаны серьёзного сопротивления — за это можно мысленно похлопать себя по плечу. Разочаровывать Мими тоже не придётся: она ведь не знала о моих намерениях, значит, и не надеялась лишний раз. Может, потом я придумаю другой способ как-то облегчить её положение, а пока что просто буду рядом и постараюсь отвлекать от неудачных обстоятельств.

— Спасибо, что выслушали, — искренне благодарю я, а Люцифер усмехается.

— Я предпочёл бы, чтобы ты об этом не думала. Раз уж мы с тобой остались наедине, у тебя найдутся более интересные темы для размышлений.

Прекрасно понимаю, к чему он клонит — слышу в его тоне неприкрытый намёк, вспоминаю его слова там, в коридоре и, борясь со своим смущением, на волне воодушевлённой твёрдости выдаю:

— О том, что вы сказали сегодня днём, — запинаюсь, но всё-таки делаю глубокий вдох и продолжаю со всей честностью, на которую способна: — Дело не в том, что я не хочу. Просто я не знаю, чего ожидать, и это меня пугает.

Демон не удивляется моим словам: знает и про мой нулевой опыт, и про все страхи и сомнения, что роятся в душе. Затаив дыхание, я наблюдаю за тем, как он придвигается и, замерев в сантиметрах от моего лица, произносит:

— Ох, ангелочек, ты и понятия не имеешь, что значит по-настоящему хотеть, — дьявольская ухмылка становится шире, а пониженный, чуть хриплый голос проносится по всему телу, вынуждая покрыться мурашками. — Но я могу рассказать, как это будет.

Обрадовалась. В себя поверила. Обнадёжилась маленькими выигрышами и совсем упустила из внимания то, что передо мной сам Сатана — который совершенно точно не планирует отпускать меня с ужина, не одержав победу в своей игре. Осталась с ним наедине, сама подняла волнующую тему — а теперь чувствую, как цвет щёк мимикрирует под помидоры, комом вставшие в желудке.

— С каждым днём твои мысли обо мне будут становиться всё более и более… раскрепощёнными, — выделяя последнее слово, он с удовольствием отмечает, как моя грудь поднимается от резкого вдоха, обжигающего лёгкие. — Ты начнёшь чувствовать, как твоё тело реагирует на каждый мой взгляд, как внутри всё горит и трепещет в ожидании моих прикосновений.

Я неловко отвожу глаза, утыкаясь в свой бокал. Знаю, что не поможет, но желание хоть на мгновение отвлечься пересиливает во мне голос разума, и я залпом приканчиваю остатки вина. Становится только хуже: алкоголь жаром разливается под кожей, подкрепляется близостью Люцифера, и голова начинает кружиться.

— Ты будешь ждать момента, когда я наконец-то тебя коснусь, будешь представлять себе, как это будет, разыгрывая в воображении всё новые сценарии.

Кажется, я вот-вот лопну от напряжения. Сердце набатом стучит в ушах, воздуха не хватает, все чувства обостряются. Я ощущаю запах цитрусов, перемежающийся с острыми нотами перца, и даже не сразу осознаю, что Люцифер позволил мне почувствовать свою энергию — довольную, победную, уверенную. Заворожённо слежу за тем, как он тоже делает глоток вина, как слизывает с нижней губы оставшийся алый след, как его кадык медленно движется под кожей, и узор татуировки оживает.

— Возможно, как-нибудь ночью, вдохновившись этими размышлениями, ты решишься доставить себе удовольствие сама — ты ведь ещё ни разу этого не делала?

Я закашливаюсь от такого бесстыдного предположения, и ещё пуще от того, что оно правильное. Рукоблудие для ангелов даже постыднее, чем внебрачные отношения — мы должны уметь правильно справляться с любыми эмоциями, не поддаваться телесным желаниям и страстям. Возможно, некоторые ангелы пренебрегают этими правилами, но я никогда не была в их числе. По правде говоря, мне даже думать об этом не приходилось — просто не было необходимости. Люцифер же рассуждает так, как будто это что-то совершенно естественное. Но при этом не даёт мне ни малейшего шанса возмутиться и сохранить лицо — продолжает, едва я выпрямляюсь:

— И потом, когда ты возжелаешь меня так сильно, что от страхов и следа не останется, когда все тревоги испарятся под давлением возбуждения…

Он приближается ещё на миллиметр, переходя на шёпот, а я не могу оторвать взгляда от его губ. Не знаю, чего мне хочется больше: чтобы Люцифер остановился, или, напротив, чтобы никогда не останавливался. Знаю только, что если бы он поцеловал меня сейчас, я бы сразу поддалась, не думая о последствиях и напрочь забыв о робости.

— Тогда я покажу, на что способно твоё тело, оказавшись в моих руках.

Внутренности пробирает мелкой дрожью, и я рвано выдыхаю. Огненный взор ласкает кожу своим жаром — я чувствую его на покрасневшем лице, на нежной шее и на вздымающейся от волнения груди, представляя, как горячие длинные пальцы повторяют его путь. Возникшие в мыслях образы заглушают рассудок, нарушают мою связь с реальностью, и я неосознанно сжимаю бёдра, чувствуя странную тяжесть внизу живота.

Это движение не укрывается от Люцифера: он удовлетворённо склоняет голову, опуская взгляд на край стола, как будто видит сквозь него, как подрагивают мои колени. Втягивает носом воздух и задумчиво прикрывает веки, прежде чем едва слышно определить:

— Спелая клубника… Мне нравится.

Сокращает пространство между нами до миллиметров — я ощущаю его жгучее внимание на своих губах, когда провожу языком по пересохшей коже. Закрываю глаза и, несмотря на его недавние заявления, только и думаю о предстоящем поцелуе. Чувствую тёплое дыхание демона на лице, трепет замирающего сердца — а потом меня вдруг обдаёт прохладой.

— Приятных снов, ангелочек.

Люцифер поднимается, а затем звук его шагов звонким эхом проносится по комнате. Он уходит, оставив бокал вина недопитым, а меня — в замешательстве, граничащем с возмущением.

Силясь вернуть себе спокойствие, я отстранённо оглядываю стол и только сейчас замечаю, что никакой клубники на нём нет. Затуманенный ум мешает соображать, но всё же в нём проскальзывает догадка, что демон говорил об аромате моей энергии. Я никогда раньше не слышала от других такого сравнения — с другой стороны, я никогда раньше не была так… взбудоражена. Возможно, именно эта эмоция и окрасила мою энергию клубничным оттенком — и Люцифер безошибочно считал его, сразу поняв, какого эффекта добился.

От стыда меня одолевает желание зарыться лицом в ладони. Однако, прокрутив его фразы в голове ещё раз, я обнаруживаю то, чему поначалу не придала значения:

— Мне нравится.

И вроде бы эти два слова не такие уж и важные, но счастливая улыбка сама собой расцветает на губах. Все бессмертные знают: запах чужой энергии кажется приятным только когда тебе симпатичен её обладатель. Люцифер мог это умолчать, но выбрал поделиться своими ощущениями — а это означает, что я двигаюсь в верном направлении.

Ну что ж, светлую сторону я и в этот раз нашла.