X. (1/2)

На любимом красивом лице явно следы борьбы – разбитая бровь и губа.

Глядя в его лицо, Джонин поражённо замирает.

Джунмён рассматривает его лицо в ответ не менее удивлённо и взволнованно.

– Любовь, что случилось? – выдыхает Джонин, понимая, что муж тоже замер напротив, и шагает поближе, осторожно заключая его лицо в ладони. Джунмён в ответ тут же делает так же, накрывая щёки ладонями и чуть повертев его голову в разные стороны, чтобы рассмотреть получше, в то время как сам Джонин совсем внимательно вглядывается в его глаза.

– А с тобой? – в ответ интересуется Джунмён, следом потянувшись поближе, чтобы ласково прижаться к его скуле едва ощутимым поцелуем. – Ты видел, какая потасовка была утром у центрального входа вашего отделения? – интересуется Джунмён и Джонин хмыкает удивлённо. – Поэтому ты не говорил, с чем работаешь, да? Потому что офицера полиции похитили?

– А ты откуда знаешь? – Джонин фыркает то ли поражённо, то ли возмущённо.

– Джонин-а, уже все знают – все новости об этом трубят!

Джонин выдыхает с облегчением и ему тут же становится спокойней, что не укрывается от мужа.

– Поэтому была потасовка? Ты был там? – уточняет он, прикасаясь кончиками пальцев осторожно к его лицу. Джунмён согласно кивает. – Почему просто не зашёл?

– Не мог! – Джунмён пожимает плечами. – Была толкотня и никого не пускали. Но я легко отделался – кому-то сломали нос, – рассказывает Джунмён. – Такого количества журналистов в одном месте я давно не видел, – замечает он, следом вновь фокусируя на нём взгляд. – Ты мне, наконец, расскажешь, что произошло?

– А где Сэ?

– В саду, где! – Джунмён фыркает. – Джонин-а, не увиливай! – настаивает он.

– Криминалисты нашли кое-что, я поехал проверить. За мной наблюдали. Была погоня, и мы слегка поцапались, как видишь.

– Но кто это был? – удивляется Джунмён ещё больше. – Ты не рассмотрел?

– Нет, – Джонин отрицательно качает головой. Но я в порядке, любовь. Со мной всё хорошо. Я был в больнице, доктор сказал, что я как новенький.

– Я и вижу, – Джунмён чуть хмурится, следом совсем заметно вешает нос. – Кстати, – и выпускает его лицо из ладоней, оборачиваясь к своему шкафчику, чтобы что-то достать. А когда поворачивается обратно, Джонин видит в его руках жменю стеклянных коричневых бусинок, которые до этого были его любимым браслетом. – Он в толпе за кого-то зацепился и порвался, – рассказывает он. – Благо, это было уже, как я двигал к машине – ползал, собирал бусины. Думаю, что все или почти все – на паркинге почти не было машин.

– Соберём заново, а нет – я куплю тебе новый.

Джонин сгребает его в охапку, обнимая и прижимая к своей груди, и не замечает, как болезненно Джунмён кривится от его крепких объятий.

Снимая с него рубашку, Джунмён оставляет ту в стиральной машинке и, отправляя мужа в душ, возвращается в спальню. И когда проходит мимо своего туалетного столика, бросая на себя взгляд в зеркало, прикасается к разбитой губе, зашипев от боли:

– Джонин-а, какая же у тебя, зараза, тяжёлая рука.

***</p>

Оставшийся весь день до вечера Джунмён носит ему лёд для скулы. Шеф отпускает его домой на сегодня немного отдохнуть и Джонин берётся работать из дому, изучая отчёты криминалистов и читая новости о том, как интернет-издания, перекручивая слова друг друга, пересказывают каким-то неведомым образом слившиеся подробности дела.

Сэхун прибегает к нему вечером на диван в гостиную. Несколько мгновений сидит рядом, затем хватает за руку и пытается потянуть куда-то за собой и Джонин поддаётся, поднимаясь следом.

– Сэ, ещё рано спать.

Маленький альфа приводит в спальню, где поверх одеяла в совсем неудобной позе, кое-как завернувшись в плед, задремал Джунмён.

– Отец, папа заболел? – негромко интересуется Сэхун, чтобы не разбудить.

– Нет, солнце, – Джонин осторожно присаживается рядом возле мужа на кровать и сажает Сэхуна на свои колени. – Наш папа просто устал.

Джонин тянется к его лицу ладонью, чтобы убрать ссыпавшуюся на глаза чёлку и вдруг понимает, что лоб мужа влажный и горячий. Потянувшись и второй рукой, Джонин снова проверяет и хмурится.

– Заболел, да? – уточняет Сэхун, видя взволнованный взгляд отца, когда тот проверяет у папы температуру. – Нужно дать ему сироп?

– Солнце, – Джонин усаживает Сэхуна в кресло напротив. – Посиди тут, пока я полечу папу, хорошо?

Согласно кивая, Сэхун следом просит разрешения пойти за планшетом, чтобы позвонить деду и дедушке, пока отец занят, и возвращается в кресло.

Джонин прижимает ладонь к чужой, не менее горячей щеке, и осторожно сжимает его плечо, чтобы разбудить.

– Любовь, – зовёт негромко. – Джунмён-а, – повторяет уже по имени, сжимая его плечо чуть крепче и выдыхая с облегчением, когда Джунмён неохотно распахивает глаза, фокусируя на нём взгляд. – Ты как? – интересуется, заглядывая в глаза.

– Я в порядке… – Джунмён выпутывается из пледа, принимая руку мужа, чтобы подняться, но когда оказывается в вертикальном положении, его вдруг ведёт в сторону и он не падает только потому, что Джонин ловит за талию. Сжимает на нём руки и Джунмён уже откровенно стонет от боли, приваливаясь к его плечу и прижимаясь к нему щекой, устало выдыхая.

Хмурый, как грозовая туча, Джонин тянет наверх его домашний просторный свитер, находя на белоснежной коже то, что и ожидает там увидеть, судя по состоянию мужа – лиловые и розовые кровоподтёки под кожей, как признак ушибов или, чего хуже переломов рёбер.

– О, милый мой, – присвистывает Джонин, вздыхая следом. – Знатно тебе перепало.

Джунмён стонет сквозь зубы и поддаётся, когда муж подхватывает на руки, чтобы совсем осторожно опустить лёжа на кровать на здоровый бок.

– Сэхун-а, – Джонин поворачивается к сыну. – Скажи деду с дедушкой, чтобы кто-то из них приехал сейчас посидеть с тобой.

– Посидеть со мной? – удивляется Сэхун, устремляя взгляд на отца прочь от планшета. – Мой папочка заболел?

– Да, солнце, – Джонин кивает. – Я отвезу твоего папочку в больницу, а то пока посидишь дома и подождёшь нас здесь.

– Дедушка, посторожишь меня? – зовёт Сэхун, глядя снова в планшет, и дедушка отвечает, что скоро будет.

Джонин дожидается папу, чтобы присмотреть за маленьким альфой, и обещает любителю Ститча, что с его папочкой всё будет хорошо, и что его скоро отпустят домой, когда грузит его в машину на заднее сидение, кутая в плед.

В больнице в отделении «Скорой помощи» Джонин отдаёт его в руки врачей и поднимается в травматологическое отделение к нему в палату уже после, как ему это позволяют.

У него правда сломано ребро и одно ушиблено и когда Джонин неслышно входит в его палату, муж спит. На здоровом боку, завернутый в одело по самую шею, поверх которого лежит только рука, в которой капельница. Жар спал и он, наконец, спокойно уснул.

Джонин сидит рядом, наблюдая, как он спит, и следом мягко гладит по волосам, ласково целуя в лоб и так же бесшумно, как и пришёл, уходя.

***</p>

Сэхун выглядит взволнованным и немного испуганным, когда держась за руку отца, двигает с ним по коридору к нужной палате. Отец сказал, что в сад сегодня он поедет позже, а перед этим он отвезёт его к папе, и Сэхун одновременно напуган и счастлив. Папа никогда не бывал в больнице на его памяти.

Джонин прижимает указательный палец к губам у необходимой двери и осторожно нажимает на ручку двери, пропуская своего непоседу внутрь. Сэхун буквально крадётся в чужую палату, с одним из своих любимых Ститчей наперевес, подходя поближе к кровати папы, затем прилагая усилия, чтобы на неё, высокую залезть, оказываясь сидеть рядом. Он кладёт Ститча возле спящего папы и берётся снимать с плеч свой рюкзак, чтобы оттуда что-то достать. Джонин садится рядом, наблюдая, как маленький альфа достаёт из своего рюкзака буквально всё, чтобы, наконец, найти нарисованную им для папы открытку, и Джонин помогает поставить её рядом на тумбочку, целуя маленькую каштановую макушку.

Сэхун берётся упаковывать свой рюкзак обратно, даже не замечая, что папа распахивает глаза, устремляя на него взгляд, улыбчиво переглядываясь с отцом.

– Это ты сам нарисовал? – зовёт Джунмён негромко, чтобы его не напугать, но Сэхун всё равно вздрагивает, поднимая на него взгляд.

– Ой, па! – и плюхается к нему под здоровый бок вперёд на кровать, чтобы прижаться. – Да, я сам нарисовал для тебя.

– Молодец! – хвалит Джунмён, обнимая его одной рукой. – Отец что, разрешили тебе сегодня сад прогулять? – интересуется он у тёплого клубка под боком, глядя следом на мужа. – Забаловать тебя решил?

– Нет, он сказал, что мы поедем позже, – Сэхун кивает, переворачиваясь на спину и устраиваясь сидя, складывая ладошки на папину руку, которой тот его обнимает. – Папочка, а когда тебя выпишут? – зовёт он. – Мне тут не нравится, – качает он головой отрицательно. – Когда тебя отпустят? – Сэхун вскидывает на папу любознательный и чуть жалостливый взгляд, хлопая ресницами.

– Твои хлопающие ресницы тут не помогут, – Джунмён слегка смеётся и следом кашляет, глотая слова, и мужу приходится принести ему стакан воды, вновь усаживаясь рядом. Сэхун ресницами больше не хлопает, смотрит огромными перепуганными глазами совсем взволнованно. – Домой отпустят, когда врач разрешит, Сэ, – объясняет Джунмён. – Поэтому пока ты должен отца слушаться, мы договорились? – Джунмён протягивает ему мизинчик, чтобы взять с него слово, и Сэхун охотно тот принимает, давая обещания.

– Папочка, мой Ститч останется с тобой, – добавляет он, когда отец стучит указательным пальцем по своим наручным часам, намекая, что пора собираться в зад. – И тебе будет тут не страшно в больнице, и не грустно.

– Хорошо.

Джунмён вздыхает, лохматя по волосам, и обнимает маленькую катастрофу на прощание, звонко целуя в щёку. Отец помогает Сэхуну слезть с высокой кровати и просит подождать в холе у автомата с цветными баночками газировки. Едва Сэхун выходит, скрываясь за дверью, Джонин подсаживается поближе, заключая тонкую ладонь в свою.

– Как дела? – интересуется он и Джунмён, наконец, понимает, что не так, и что именно он видел на лице мужа всё то время, что Сэхун занимал всё его внимание. В глазах Джонина тревога. Но не о нём, а та, что вызвана сомнениями, и Джунмён прекрасно понимает, в чём её суть, а потому у него есть пару мгновений прежде, чем муж уйдёт, чтобы попробовать хоть как-то от неё избавиться.

Не хватало ещё, чтобы Джонин начал в нём сомневаться!

За ту неожиданную встречу на складе старого лакокрасочного завода Джунмён расплачивается в это самое мгновенье потому, что у мужа рука крепкая.

– Любимый, – зовёт он мягко, – ты в порядке? – и тянется к его лицу, чтобы коснуться синяка на скуле едва ощутимо. – Сэ не капризничал вечером? Я отключился под капельницей и не успел у тебя спросить.

– Он быстро уснул с дедушкой, так же как и ты, – отзывается Джонин. – Что врач говорит?

– Говорит, что перелом закрытый, больше трещина, и что отпустит меня домой через пару дней, – отзывается Джунмён. – Любимый, что тебя тревожит? Расскажи мне.

Джонин выдерживает его взгляд, глаз не пряча.

– Всё думаю, кого встретил на складе, – отзывается Джонин и Джунмён замечает, что пальцами он накрывает его запястье, там, где чувствуется пульс, видимо, надеясь, что если Джунмён солжёт, он об этом узнает. – Кого и почему? И зачем он в итоге вызвал «Скорую»?

– Я не думаю, что это похитители, – осторожно выдыхает Джунмён. – Иначе бы исход не был таким. Возможно, это кто-то, кто не хотел навредить тебе.

Джонин хмыкает.

– Заметно! – хмыкает он.

– Любимый, я понимаю, что тебя не так просто отправить в отключку, но посуди сам, – Джунмён кое-как пожимает плечами. – Зачем и правда «Скорая»? Желая навредить, он бы учинил что-то посерьёзнее, а так у тебя даже нет сотрясения. Ты легко отделался.

– А о нём бы я так не сказал, – Джонин чуть хмурится, наблюдая за его реакцией. – Зачем было приходить туда?

– Кто знает. Кто это мог быть. А ты спугнул его, отсюда и погоня. Не погонись ты за ним, ничего этого бы не было, – замечает Джунмён, следом тянется к своему телефону на тумбочку, что-то в нём ища и следом вручая мужу. – Я успел немного снять вчера.

Джонин принимает телефон из его рук, наблюдая за потасовкой у его участка, о которой говорил муж.

– Видимо, ты и правда легко отделался, – замечает он, возвращая телефон. – Буду ехать, любовь.

Джонин поднимается с его кровати, подаваясь поближе, и ласково прижимается к его губам поцелуем. Джунмён замечает, как смягчается его взгляд, довольный тем, что якобы доказательство того, что он действительно был под его участком, а не где-то ещё, убеждает его. И плевать, если видео на самом деле снято, конечно, не им.

***</p>

Сэхуна у входа в здание сада встречает его новый воспитатель, который очень ему по вкусу и маленький альфа машет отцу на прощание, убегая в группу к лучшему другу.

Джонин возвращается за руль, бросая короткий взгляд на наручные часы, чтобы обнаружить, что до назначенного времени ланча с друзьями как раз минут десять, и он успеет доехать. Чанёль и Бэкхён, как обычно, опаздывают, и Джонин занимает столик на троих и заказывает себе кофе.

Это неприятное горькое чувство всё ещё живёт на кончике языке, чувство того, словно что-то происходит у самого его носа, а он в упор этого не видит. Потому что когда он видит ссадины и синяки на красивом лице мужа, первое, о чём он думает, это не – кто посмел, а какого хрена?

Тревога скребётся внутри совсем неприятно и Джонин, стараясь спрятать её на время поглубже, зажмуривается. Муж никогда не давал ему поводов в себе сомневаться. Да и чем бы это могло быть? Каким бы вообще образом он мог там оказаться? Почему бы убегал, если Джонин сам часто приводил его на месте преступления, чтобы он взглянул и оценил. Что было ему там делать, зачем было убегать и, главное, зачем было от погони отбиваться?

– Ничего себе, детектив Ким, да вы – сама пунктуальность! – Бэкхён, входя первым и тут же находя его в маленьком зале ресторации, двигает навстречу и Джонин поднимается со своего кресла, чтобы обнять его, следом пожать руку Чанёлю. – Тебя и не видно в последнее время, – замечает Бэкхён, пока смотрит в меню, но обращается к Джонину. – Наверное, скрывать похищение офицера полиции требовало много усилий! – Бэкхён хмыкает с улыбкой и Джонин отмахивается. – Ну, рассказывай, – настаивает он, – как дела?

– Кроме того, что муж в травматологии? – уточняет Джонин, вскидывая вопросительно бровь и замечая, как меняются лица и Бэкхёна, и Чанёля.

– Что уже стряслось? – пытается уточнить последний.

– После вчерашней потасовки у участка, – Джонин вздыхает, следом видит, как Бэкхён вновь хмыкает, поднимая один из рукавов своего свитера и демонстрируя ему запястье в тугой повязке эластичного бинта. Следом Бэкхён демонстрирует другу руку в ссадинах и пару синяков на лице, которые в полумраке атмосферы Джонин сразу и не замечает. – Вижу, досталось не только ему.