X. (2/2)

– Джонин-а, я за всю свою карьеру в такую тусовку ещё не попадал ни разу, – замечает Бэкхён. – Это было как в аду, – кивает он. – Народу было столько, что тьма. Как он?

– Перелом ребра и ушиб, ссадины и синяки.

Чанёль присвистывает.

– Не хило!

– Сам в шоке, – Джонин вздыхает. – Вчера вечером обнаружили, и, что удивительно, малый.

– Медик растёт! – гордо отзывается Чанёль, улыбаясь.

– Привёл меня за руку, мол, папа что, заболел? Я давай проверять, а он горит, бока синие. Отвёз в больницу. Ходили утром посмотреть, как он. Говорит, выпишут через пару дней, перелом несерьёзный, скорее трещина, – рассказывает Джонин, делая глоток из своей чашки кофе. – Как-то так.

– Джонин-а, я, конечно, всегда знал, что вы – идеальная пара, но чтобы так синхронно в неопрятности влезть и синяками обзаводиться – ещё уметь надо, – Бэкхён в очередной раз хмыкает. – Сэхуни не канючил?

– Мён то же спрашивал, – Джонин кивает. – У него всё хорошо. Нарисовал папе открытку, вручил сегодня.

– Дружище, а вы ещё не выяснили, откуда слив? – интересуется вдруг Чанёль, принимаясь за обед, когда официант приносит их заказ.

– Мои не звонили, – Джонин отрицательно качает головой. – Шеф отпусти на полтора выходных.

– Да этим, так-то, и не твои должны заниматься, разве нет? – уточняет Бэкхён. – В любом случае, везде одно и тоже. Информации новой нет и все друг друга переписывают, так что может и хорошо, что Мёну работать нужно, потому, что воды лить – занятие не из приятных. А так отлежится пару деньков в больничке, а дома его любимые альфы будут его выхаживать.

– Во всём у тебя плюсы, Бэкки, – Джонин вздыхает. – Как обычно.

Джонин едва успевает договорить, когда во внутреннем кармане куртки вибрирует телефон, и он спешит принять вызов от главы криминалистов, вскидывая взгляд на Чанёля.

– Народ, нужно бежать, – роняет он. – Ёль, твой шеф – святой человек.

– Знаю, – Чанёль кивает с улыбкой. – А иначе как бы я ещё ходил с вами пообедать в разгар рабочего дня?

***</p>

– Шеф Чон, что есть для меня? – зовёт Джонин сразу с порога, едва является в криминалистический отдел. – Что-то нашли?

– Зацепка, что мы тебе дали, оказалась правдивой, – отзывается глава криминалистов. – На складе действительно есть остатки ДНК и кожи, и они принадлежат главе отдела похищений. Его явно держали там до этого, но после куда-то перевезли.

Джонин кивает, усаживаясь на предложенный ему стул.

– И ещё кое-что.

Шеф Чон поднимается со своего кресла, двигая к ящику с уликами, и вынимает оттуда прозрачный пакет, передавая тот в руки Джонина.

Джонин узнаёт то, что ему дают, сначала на ощупь: внутри пакета мелкие плотные шарики. Затем, поднося пакет на уровень глаз, рассматривает его содержимое, коим оказываются стеклянные коричневые бусины.

В груди вдруг неприятно ноет. Джонин хмурится, несколько мгновений вглядываясь в них и пытаясь сообразить, что именно он видит и насколько браслеты из подобных бусин распространены в этой стране? Совпадение ли? Так вот, что он слышал прежде, чем отключиться!

– На них что-то…есть? – осторожно интересуется он, бросая взгляд на главу криминалистов.

– Есть, – глава криминалистов согласно кивает и Джонин чуть нервно сглатывает. Что именно он сейчас услышит? – Остатки гидрированного силиката магния.

Джонин хмыкает удивлённо, следом хмурится, фокусируя взгляд на собеседнике.

– Человеческим языком, – просит. – Пожалуйста.

– Этот компонент, грубо говоря – тальк, используется в составах для спорта. И он же используется карманниками.

– Погодите, – Джонин вновь хмурится. – Вы хотите сказать мне, что это «перчатки»?

– Да, детектив Ким, именно они, – довольный, что его, наконец, поняли, шеф Чон кивает. – Это сухие «перчатки», под ними ни одни отпечатки или частички кожи обнаружены быть не могут. Поэтому тот, кто носил этот браслет – очень далеко не глуп и дальновиден.

– Браслет? – Джонину кажется, что после того, сколько он хмурится за последние минут десять, морщины его уже никогда не покинут. – Уверены, что это был браслет? – уточняет.

– Судя по количеству бусин, – кивает шеф Чон. – Но проблема в том, что таких в стране если не миллионы, то сотни тысяч – точно. Они на каждом углу в открытых лавках продаются, как сувенирные.

– И то верно, – выдыхает Джонин. – Даже у моего мужа есть.

– Ну вот видишь! – глава криминалистов кивает.

Джонин задумывается – а ведь правда.

Браслет, которого лишился Джунмён – подаренный им. Это было первое, что Джонин подарил ему в шутку, как они начали встречаться, купленный так же в лотке на улице. Джонин тогда заявил ему, что хочет, чтобы у него было что-то от него, а Джунмён ответил, что его не обязательно помечать, чтобы обозначить принадлежность кому-то, а в их случае – Джонину. С тех пор он этого браслета не снимал.

– Поэтому, детектив Ким, нам вряд ли удастся выяснить, кто же так усердно пытался разукрасить тебе лицо, – выдыхает глава криминалистов. – По наводке твоего шефа мы проверили также таксофон, с которого тебе вызвали «Скорую». Там тот же состав. А старая камера, на которой он засветился, не даёт понять ровным счётом ничего.

– Он засветился на камере? – тут же оживает Джонин, поднимаясь со своего стула.

– Да, у Сынги есть запись.

Благодаря на ходу, Джонин спешит в здание участка и следом в свой отдел, где как раз оказываются все.

– О, Джонин-а, – удивляется Минхо, видя его на пороге. – А мы думали, ты ещё в своём пятизвездочном отдыхе.

– Шеф, – не слушая Минхо, Джонин спешит подойти поближе и усесться на своё рабочее место, ближайшее к шефу. – Криминалисты сказали, что есть запись с камеры того, с кем я поцапался.

– Ну, – Сынги хмыкает. – Это предварительно он. Ты же понимаешь, нам не с чем сравнивать. Но, по крайней мере, именно этот человек вызвал тебе «Скорую».

– Я могу взглянуть?

Сынги согласно кивает, указывая ладонью на его рабочий ноутбук и Джонин, понимая, что запись уже в архиве их отдела, спешно его ищет и включает, двигая ноутбук поближе к себе.

Человек появляется в кадре шагом довольно спокойным и неспешным, но только снижая скорость видео Джонин понимает, что он слегка хромает на правую ногу. Он в чёрном спортивном костюме, худи с огромным капюшоном скрывает его лицо полностью, но когда замирает в будке таксофона, Джонин понимает, что он также в кепке, козырёк которой можно рассмотреть, а в такой же чёрной маске. Трёт ладонь о ладонь, видимо, проверяя «перчатки» и тянет к трубке. Коротко совершает звонок. Так же не оборачиваясь и не боясь слежки, спокойно уходит.

Джонин вздыхает. Смотрит снова. Но чем больше смотрит, тем больше понимает, что совершенно ничего примечательного в подозреваемом не замечает.

***</p>

Сэхуна забирать из сада ещё довольно рано и Джонин решает заехать перед этим домой. Потому что одна догадка не даёт ему покоя и занозой засела в его голове вместе с диким волнением о том, что он словно сам копает под того, в ком не должен сомневаться ни на одно единственное мгновение.

Бросая ключи от машины в прихожей, Джонин, не снимая куртки, двигает в их с мужем спальню, затем в ванную, и находит в тумбочке Джунмёна остатки браслета со шнурком. Складывая те в ладонь, возвращается на кухню, где включает побольше света, и берётся браслет собирать – бусина за бусиной, упорно и старательно. Но когда заканчивает, закрепляя, вдруг понимает, что бусин, кажется, слишком много, словно они лишние, и полученный браслет по размеру больше подходит ему, нежели Джунмёну, у которого запястья хрупкие настолько, что, кажется, могут сломаться от любого неосторожного движения.

Закрепляя застёжку, Джонин прячет собранный браслет в карман куртки да тушит за собой свет, двигая обратно в прихожую за ключами от машины и прочь из дому.

В больнице в такое время довольно людно из-за посетителей и Джонину требуется некоторое время, чтобы найти себе место на подземной парковке. Поднимаясь на нужный этаж на лифте, он прячет руки в карманах, сжимая в ладони браслет, и перебирает в голове варианты того, как он заговорит с мужем об этом. Но когда, коротко постучав, спешно в палату входит, с порога охает, потому что муж на полу, сложив ноги в позу лотоса, держится за больной правый бок, зажмурившись от боли, но всё равно пытается слегка наклонять корпус из стороны в сторону.

– Любовь, ты сбрендил? – интересуется Джонин прямо с порога без церемоний и Джунмён, глаз не распахивая, вдруг улыбается.

– Я не хочу задеревенеть.

– О чём речь? – Джонин чуть повышает на него голос, закрывая за собой двери. – У тебя перелом ребра, милый мой. Если ты сместишь свой перелом самостоятельно, он может проткнуть тебе лёгкое или, чего хуже, сердце. Ты головой думаешь?

Джонин шагает к нему, подхватывая на руки, и Джунмён прижимается щекой к его плечу, довольно улыбаясь, глаз всё ещё не распахивая.

– Люблю, когда ты бурчишь, дед.

Джонин фыркает, якобы недовольно, но тоже не сдерживает улыбки, возращая ничего для него не весящего омегу обратно в кровать. Накрывает одеялом и следом тянется к трубке капельницы, чтобы подключить к катетеру, который он отключает, когда слезает с кровати.

– Я понял, доктор Ким, – посмеиваясь, зовёт Джунмён, наконец, поднимая на него глаза. – У меня постельный режим.

– Жаль, что это не постельный режим во время твоих интересных дней, – снова фыркает Джонин, вспоминая, как они в шутку обычно это называют, и Джунмён согласно кивает с улыбкой. – Как ты?

– Джонин-а, – зовёт по имени, потянувшись к его ладони, чтобы спрятать в ней пальцы. – Ты соскучился?

– В курсе, что я врачу тебя сдам? – вопросом на вопрос отзывается Джонин. – Чтобы ты не устраивал здесь йога-классов больше!

Джунмён смеётся совсем осторожно, сдерживаясь, чтобы не вызвать приступа кашля, следом наблюдает, как муж вынимает что-то из кармана куртки и надевает вдруг ему на руку и, глядя на предмет, Джунмён узнаёт свой браслет. Удивлённо хмыкает, но улыбаться не прекращает.

– Рукодельник, ты неправильно собрал, – глотает он смешок следом потому, что браслет дважды налезет на его запястье. – Но спасибо, что старался.

Джунмён тянется к его щеке, чтобы мягко ту погладить.

– Неправильно? – Джонин прищуривается чуть подозрительно. – А тут какая-то техника особенная?

– А ты думал я его таким огромным ношу? – Джунмён улыбается совсем повержено, глядя, как он хмурится. – Шнурок же тянется, катастрофа! Ты растянул слишком сильно и у тебя не просто влезли все бусины, а между ними ещё поместилось бы столько же.

Джунмён развязывает узелок у застёжки и бусинки сыплются перед ним на одеяло. Джонин наблюдает, как ловко он собирает браслет.

– А они не должны все поместиться? – удивляется Джонин.

– Должны, но должны сидеть плотно, а когда натянутый шнурок отпускаешь, он стискивает бусины на браслете в нормальный размер, – фиксируя, Джунмён показывает готовый результат, надевая тот на своё запястье. – Катастрофа.

Джунмён манит пальцем к себе поближе и Джонин подаётся к его лицу, отвечая на его поцелуй.

И пока целует, Джунмён думает о том, что муж прав. Что бусины лишние и его спасает только невнимательность альфы, потому что настоящий браслет, что Джонин рвёт на его запястье на складе, мириадами бусин разбегается прочь и там же и остаётся, а этот, новый, выдавая за старый, Джунмён покупает по пути домой на уличной лавке, большего размера, потому что другого нет, и рвёт уже тоже дома.

И то, что муж задумывается об этом, доказывает, что у него есть сомнения, а значит нужно быть особенно осторожным!

***</p>

Сэхун укладывается спать в этот раз неохотно: капризничает, канючит и просится к папе. Джонин устало выдыхает, плюхаясь возле него на кровать и бросая попытки укрыть его, и роняет голову на руки. Удивлённый Сэхун даже прекращает трепать отцу нервы, замолкая и несколько мгновений наблюдая за родителем.

– Папочка, – зовёт следом голоском совсем виноватым. – Я тебя расстроил? – Джонин поднимает голову, глядя на него, следом улыбается совсем снисходительно, раскрывая руки, и Сэхун выбирается из кровати, чтобы забраться к нему на колени и прижаться к его груди. – Можно с тобой? – просит следом. – Я не хочу один спать.

– А сразу ты мне этого сказать не мог? – Джонин вздыхает, перехватывая поудобнее, и поднимается на ноги со своей маленький ношей, забирая его подушку и двигая в спальню.

Сэхун складывает свою подушку рядом с папиной, чтобы чувствовать её запах, сам кутается в огромное пуховое одеяло и, обнимая Ститча, засыпает в течение нескольких мгновений. Джонин наблюдает, как он морщит нос во сне и чмокает в макушку, забирая из сумки в коридоре ноутбук, который, наконец, приносит поработать домой. На часах едва перевалило за девять часов вечера, и пока кое-кто сопит на папиной подушке, можно посмотреть, что нового произошло, пока его не было в участке.

В деле по похищение офицера полиции новый видео-файл и Джонин, находя наушники, спешно тот открывает, замечая знакомый уже склад. Старенькая, судя по всему, камера пишет в темноте плохо, но даёт понять, что криминалисты не ошиблись, и похищенный полицейский был на складе. Более того, оттуда его увозят на машине, и когда после видео появляется комментарий шефа о том, что за камере засветились номера машины, Джонин выдыхает с облегчением – хотя бы что-то!

Следом шеф пишет ему лично о том, что есть так же запись его стычки на складе до того, как камеру разбили, но Джонин, опять-таки не находит на видео ничего такого, что могло бы помочь.

Отключая и откладывая компьютер на тумбочку, Джонин тушит свет и двигается поближе к маленькому соне, обнимая его и пряча нос в его лохматой макушке.

В конце концов, у него есть ещё пару ночей, чтобы попытаться расставить всё в своей голове по местам!