Часть 4. 50 оттенков безбашенности (история Эндрю) (1/2)

Любое слово о свободе было глотком воздуха в душившей обстановке. Я откусил от сэндвича и весь превратился в слух.

— Здесь не тюремное заключение. Сложно, но есть свои плюсы — можно заключить контракт. После момента инициации, до исполнения всех условий и пунктов, проходит примерно год: если задание провалено, срок увеличивается, если исполнено досрочно — уменьшается.

— И что это за задания?

— Ты не готов это сейчас услышать… — многозначительный взгляд.

— Твою ж… — запнулся я с подступившим комом в горле. Затем зло посмотрел на реакцию брюнетки. Но она лишь качнула головой с мягкой улыбкой. «Как у кобры» — подумалось мне.

— Вот именно. Зато нашего Андрея все устраивало. Несмотря на то, что на теле не было никаких признаков, что он знаком с тематикой или садизмом… В общем, мы были приятно удивлены его благодарностью. Втянулся он быстро. Не разом во всё, конечно. После предварительного заключения Малыш был подавленным, или, лучше сказать, задавленным психологически человечком. Он ничего не мог предоставить в свою защиту или сказать, а его отпечатки (и притом только его) были на всем: стволах, меченых деньгах, наркоте, на всех дверях и ручках… только знаешь что? Не видел он ничего такого в глаза свои. И того, в чем его обвиняли. Все умом понимали — его подставили, но поделать с уликами ничего не могли. Криминальные отбросы, которых он чтил за старших, восторгался их успешности, таскали его везде — а он и радовался. Пока не понял зачем они это делали (самое «интересное» ему не показывали, чтобы поведать суду было нечего). Вырастили козла отпущения… — она брезгливо усмехнулась — нашли из кого… Вот представь нашего Малыша, нюхающего кокс с пушкой в руке… Можешь? Угу, вот и я о том же. И мы, как увидели его, такого обречённого на многолетний ужас — не сомневались, что за эту судьбу ещё поборемся. Кое-как упросили в карцер сунуть — выиграть время. В отличии от твоей истории (на тебя системе наплевать, быстро забудут, мы лишь подмазали кого надо и забрали дело), та нашумела уже прилично своей нелепостью. И само дело было такое внушительно толстенькое. А раз так, имя Андрея должно было всплывать ещё много раз, пока тех ублюдков не переловят. Ему было в то время ещё восемнадцать. Мы пошли допрашивать и уговорили устроить спектакль с нервным срывом в карцере, чтобы отправить на медицинское освидетельствование. А там уже заменили настоящим конченным наркоманом, которого упекли в лечебницу (благо там ему самое место). Так что некий Андрей сейчас находится на принудительном лечении закрытого типа, а у нас появился Малыш Эндрю. И думаю, ты догадываешься, что инициацию свою он прошел с большииим энтузиазмом, понимая, чем ему грозило бы, с таким обаянием и не атлетичностью, пребывание в строгаче.

Я еле проглотил последний кусок сэндвича, переваривая его и рассказ Титул. Андрей не был извращенцем — он просто радовался, что избежал участи быть многократно изнасилованным. И не видел иного выхода, как подлизаться к этой горгоне. Это тем не менее неправильно, просто другой тип извращения, но хоть понятно, откуда эти ноги у него выросли.

Выдержав паузу на мои размышления, Титул продолжила:

— Довольно продолжительное время все шло по плану, появился Влад, затем Вишня. Только в отличие от тебя и Эндрю, эти голубки виновны по своим статьям. Оступились ребята. Но ооочень хотели заслужить искупление.

— Откуда ты знаешь, что я невиновен? Я же признался! — перебил я ее.

Титул закатила глаза, затем косо посмотрела, выражая всю очевидность своих выводов.

Я замолчал и отвернулся к чашке. Смысл спорить, когда это ничего не изменит в моем положении?

— Викторию обманул её сожитель. Втерся в доверие, узнал, что она многое может делать по компьютеру. Это не хакерство: просто уровень доступа был довольно высок. И вот подлец уговорил обворовать всю корпорацию, у каждого по чуть-чуть, чтобы незаметно. А в итоге, собрав приличную сумму, смылся с деньгами в неизвестном направлении. И как ты понимаешь, в её возрасте, такой суммы не нашлось ни в каких активах. Поэтому осудили по всей строгости. Перебраться сюда она согласилась без всяких раздумий. Однако, не ожидала увидеть такую компанию: ещё долго не могла доверять мужчинам, от Малыша, и особенно от Волка, дергалась под мою защиту. Влад-то у нас вообще боец без правил. Знает, для чего всё терпит, и что тут ему бояться некого, и нечего. Кроме верхов и электрошокера, разумеется. А тут Викки… Но наши мальчики души в ней не чаяли, и она быстро оттаяла. Зато тыы… бьешь все рекорды, особенно своей молчанкой, — снова этот её взгляд с издевкой. — Но сейчас речь не об этом. Прошёл год. Малыш попытался поговорить о продлении, дней за пять, хотя мы убеждали его в обратном. Он только сделал вид, что согласен. А в последний день устроил настоящий концерт! Образ у него был такой угрожающий, почти как у тебя утром. Требовал, крича в камеры, продлить контракт, или он переломает тут все оборудование! — она хмыкнула.

Я попытался представить Малыша, вставшего в стойку и поднявшего руку с угрожающим жестом в сторону камер, выдвигающего требования. Я даже зауважал его в этот момент.

— За угрозы, конечно, он свое получил. И контракт мы, естественно, не продлили. Но Эндрю все не унимался. И тогда мы договорились с ним, что он может уйти в любой день, когда захочет, но не позже следующего года. То есть, максимум через пять с небольшим месяцев, и с обещанием, что больше ничего такого здесь не вытворит.

— Значит он свободен, а ты все равно подвергаешь его таким унижениям…