Часть 3. Все-таки нарвался (1/2)
Никита
Я как-то вскользь упоминал табель. Это висящая на стене таблица-календарь, с нашими именами и ячейками для записи провинностей. Попадая в табель ты определенно становишься «удостоенным» синей комнаты, и понятно, что никто намеренно туда не попадал. Одному Малышу было по барабану, сразу ему всыпят, либо в той комнате. Он с легкостью подставлял любые участки тела под битье и удивительным образом смаковал ощущения после своих экзекуций, добавляя словечки типа «вау» или «ну это было нечто». В то же время, ему мозгов хватало понимать, что нам-то это далеко не по барабану, и расстилаясь перед Титул, старался беречь общественные нервы: «что, прям тут?» или «я готов, но может лучше меня в спальне привязать?». И как бы ни хотелось Титул показать всем, кто в доме хозяин, иногда всё же удавалось её урезонить.
Но вот сегодня её терпение кончилось. За завтраком мы все заметили, что Эндрю ведет себя немного иначе. Значит с утра между ним и хозяйкой произошла сцена, хотя она сама будто не подает виду. А по лицу Малыша, наоборот, все читалось. Кроме того, он вместо меня метался по кухне, то поднося еду, то забирая тарелки, то готовя всем чай. Молчание тянулось долго, и вдруг Титул наклонилась к Владу и прошептала ему на ухо. Тот встал и отошел к шкафам, что-то отыскивать в ящике. Затем она, не вставая, развернулась от стола в сторону холла.
— Эндрю, подойди, — парень тут же встал напротив нее, — и скажи, что я тебе велела сделать?
— Кофе, завтрак… и… вытереть пол.
— Ты вытер?
— Нет ещё, ведь время завтрака и ты… — он хотел было сказать «не отпускала», но осёкся, ведь он мог просто об этом попросить, но не стал, потому что не хотел с ней разговаривать.
— А ты понимаешь, что на мокром полу можно запросто поскользнуться? Представь, допустим, наша хрупкая Вишня не заметила лужу и…
Все непроизвольно обернулись на Викки, и та покраснела. Малыш прикусил губу и, потупив взор, произнес:
— Да. Я виноват, — и в этом голосе сегодня не было ни капли той бравады, с которой он обычно принимал все наказания. Что-то было не так, и у меня внутри засвербило.
— Безопасность здесь прежде всего. А потом уже завтраки и все остальное. А чтоб ты впредь не забывал…— тут она взяла у подошедшего Влада предмет, за которым посылала. Малыш рассмотрел его и молча опустился на колени.
«Твою мать, твою мать» — неслось у меня в голове, пока Титул надевала ошейник. Лучше бы я сразу отвернулся. Только вспоминаешь о таком слишком поздно: когда тебя заставляют переживать, мучаясь незнанием, что сейчас будет, невольно смотришь в оба глаза.
Титул ещё и подложила что-то под ошейник, чтобы он надавливал на шею, и парень сдавленно закряхтел. Девчонка напротив меня тоже не выдержала зрелища:
— Ничего же не случилось! Зачем так…
— Вишня! — оборвала ее Титул и подытожила Малышу: — Вот теперь, ты точно запомнишь, и как себя вести, и о чем думать. Иди вытирай.
И если я понадеялся, что даже если будет жутко трудно это делать, но на этом все закончится — тут я жестоко ошибся. Это были ещё цветочки. Когда Малыш вернулся и доложил, что указание выполнено, Титул не реагировала. Продолжала смотреть в сторону и пить чай. Парень помялся, стоя перед её профилем, соображая, что не так, а когда понял, что игры закончились, еще сильнее поменялся в лице. Таким я его ещё никогда не видел: и без того бледный и разочарованный, стал мученически скованным, а грустные глаза превратились в две сжатые щелки. Он хотел было судорожно вздохнуть, но даже это у него не получилось из-за ошейника, и он даже закашлялся, выцедив воздух. Снова опустившись на колени и склонившись, сдавленно просипел:
— Я осознал свою ошибку и усвоил урок…
— Твою ж мать, блять! — вырвалось из меня вслух и очень громко.
Глаза Титул сузились, и она коршуном обернулась на меня. Но мне было плевать: я видел перед собой только пунцово красное лицо Малыша под копной светлых волос, и мне показалось, что он там уже не мог дышать. Я почти рванул со своего места к нему, но пальцы Ти, одобрительно погладившие локоны саба, начали расстегивать ошейник, при этом она продолжала сверлить меня взглядом.
— Вот каким надо быть учтивым, а не позволять себе сквернословить. И мне ведь не показалось, что высказанное обращалось лично ко мне?
Вообще, мне следовало бы сказать, что обращение было к ситуации в целом, но я не хотел. Не хотел стать похожим на парня, сгибаться перед брюнеткой, не хотел сдаваться и тем более просить прощения! Это было выше меня, выше моих сил.
— Раз не отрицаешь, прошу за мной, на экзекуцию, — Титул бросила ошейник на стол, поднялась и направилась к синей двери.
Вот тут внутри окончательно рухнуло: я осознал что пришел тот самый час, которого я так боялся и всячески оттягивал. Только обернулось не как я себе представлял: никто не делал попыток меня принУдить. Влад, подпирая спиной шкаф, сам был переполнен эмоциями. Он же буквально неделю назад испытал на себе нечто ужасное, и сейчас я видел его ссутулившийся профиль. Красивые глаза Викки округлились, как два блюдца. Никто не желал мне этой участи.
— А если не пойду? — тянул я время, чтобы собраться с силами на свой бунт, который столь долго планировал. Правда, останавливать меня никто не собирался. Да и кого я мог вырубить? Малыша, который все ещё стоял на коленях потирая шею, не в силах смотреть ни на нее, ни на меня? Мой боевой дух поубавился. В отличие от неприязни к Титул, которая росла. Не хватило буквально капли агрессии, чтобы накинуться. Если б она только посмотрела на меня плотоядно — я бы немедля вцепился ей в глотку. Но она как назло медленно обернулась и посмотрела на меня разочарованно и уставше: