Южная Рона (2/2)

Он принадлежит Дазаю.

Сейчас все-все-все признаки указывают на то, что они с Юан находятся в серьёзной опасности, но, несмотря на это, Чуя чувствует, иррациональное облегчение. Совладав, наконец, со своими мышцами, он поворачивается.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, попутно разглядывая Дазая. — Разве ты не был на базе всего час назад?

Появление босса на аукционе было в новинку. И теперь он снова вылез из своей берлоги?

Дазай оглядывает Юан в течение ровно одной секунды — после этого всё его внимание сосредотачивается только на Чуе. Загадочно улыбаясь, он пожимает плечами:

— Ну, я был, а потом меня попросили о встрече здесь. Какое странное совпадение, тебе не кажется?

— Очень странно, — соглашается Чуя, пытаясь сохранить нейтральное выражение лица, — хотя Дазай наверняка знает, как Чуя оказался в отеле, так ведь? Никакое это не совпадение. Это он, как дурак, попался в расставленный капкан, да только охотник сегодня в хорошем настроении и не намерен в него стрелять.

— Однако у меня такое чувство, что этот человек не появится, — продолжает Дазай. — Не откажешь присоединиться ко мне за ужином?

— Эм… — Чуя смотрит на Юан, которая переминается с ноги на ногу рядом с ним и из последних сил сдерживается, чтобы не вспылить, нервно кусая себя за щеку. — Конечно.

— Замечательно, — пропевает Дазай, отходя от колонны. — И перестань прятаться здесь, ладно?

К счастью, он уходит вперёд, что позволяет Юан с Чуей перекинуться парой слов наедине (ну или покричать друг на друга шёпотом).

— Почему ты согласился?

— Ты не знаешь Дазая, — шипит Чуя в ответ. — Он бы нашёл способ заставить нас есть!

Юан прикрывает лицо руками.

— Боже мой, он собирается накормить нас ужином!

— Всё будет нормально… я думаю.

— «Нормально»?! Нас поймали с поличным!

Да, но…

Неужели Дазай был с ними так любезен только для того, чтобы впоследствии наказать? Этого не может быть. Чуя уже давно понял: Дазай будет проявлять чудеса терпения и лояльности, когда ему что-нибудь нужно. Особенно, если это «что-нибудь» он не получит, не заручившись его поддержкой.

— Всё будет хорошо, — Чуя уверенно сжимает руку Юан. — Просто веди себя естественно.

В ресторане к ним сразу подходит официант — вернее, спешит он к Дазаю — и отводит к большому столу, стоящему перед огромным мерцающим аквариумом, где среди камней и водорослей плавают десятки разных рыб. Юан садится рядом с Чуей; Дазай — напротив. Всё это происходит в благожелательной тишине, но, по мере того как зрение Чуи выхватывает больше деталей из окружающей обстановки, сердце его начинает предательски колотиться.

Он привык делать такие вещи с Дазаем. Чуть-чуть. Но сейчас они не одни — с ними Юан, и Чуя совсем не знает, как нужно себя вести. Поэтому, только очутившись за столом, он сразу зарывается в меню и делает это даже до того, как успевает просмотреть текст и понять, что он всё ещё недостаточно хорош, чтобы понять хотя бы десять процентов написанного. Чёртовы иероглифы!

— Чуя, — внезапный оклик Дазая вырывает его из уже начавшегося сеанса самобичевания, — ты любишь рыбу?

Опустив меню настолько, чтобы встретиться с ним взглядом, Чуя моргает. Дазай выглядит таким же расслабленным и небрежным, как и всегда, да и вопрос его совершенно невинен, но у Чуи есть стойкое ощущение, что тот прекрасно понял его проблему. И, если честно, он благодарен — правда благодарен ему сейчас.

— Люблю.

— Тогда обязательно попробуй «Кинмедай-но-нэцке<span class="footnote" id="fn_32397369_0"></span>» — номер 49.

— Хорошо, — Чуя принимает помощь, и у него вырывается лёгкий вздох: в попытке сохранить нейтральное выражение лица, ему приходится вступать в бой с собственной мимикой. — Спасибо.

— Я не люблю рыбу, — заявляет Юан.

— Молодец, — бормочет Дазай. — В меню полно других блюд — надеюсь, хватит, чтобы что-нибудь выбрать.

Чуя провёл вместе с Юан всю сознательную жизнь и абсолютно точно знает, что она совсем не привередлива в еде и что раньше рыба никогда не была проблемой. Но он также понимает, почему сейчас она ведёт себя так: всё-таки не каждый день выпадает случай поужинать с ненавистным теневым главой порта. Да и потом, нельзя сказать, чтобы Дазай был с ней особенно дружелюбен — определённо не так, как с Чуей.

Из напитков ребята выбирают себе воду и колу, но, несмотря на это, Дазай также просит официанта принести им бутылку красного вина и налить каждому по бокалу. Тон стекла и то, как оформлена этикетка, подсказывают Чуе, что стоит оно, должно быть, довольно дорого — сам он покупал себе раньше только дешёвые коробочные, поэтому напиток, появившийся у них на столе, уже кажется ему верхом изысканности.

Дазай, вероятно, замечает, каким взглядом Чуя поглощает вино, потому что в какой-то момент он кивает:

— Давай, попробуй! — его губы на мгновение смыкаются в лёгкой улыбке. — Моё любимое.

Заинтригованный, Чуя подносит бокал ко рту и делает небольшой глоток. Он позволяет напитку растечься по языку, пробуждая вкусовые сосочки, и — Боги! Это может быть так вкусно?! — зрачки в его глазах стремительно расширяются. Это совсем не похоже на тот палёный «бензин», который они глушили, чтобы обмануть клетки мозга и забыть о своей жалкой жизни на одну ночь — этим вином можно действительно наслаждаться, получать от него искреннее удовольствие.

Подперев подбородок рукой, Дазай наблюдает, как Чуя отпивает ещё глоток, и, похоже, остаётся доволен таким результатом.

— Вау, — внезапно говорит Юан; и Чуя вздрагивает, так как уже позабыл, что она сидела с ними рядом всё это время. — На вкус — очень хорошо!

— Это вино из старинного французского поместья в Южной Роне. Оно выращено в окрестностях Жигондаса, на склонах Ванту, — пропевает Дазай, слегка пожимая плечами. — Владельцы… Николь и Ксавье Роле обладают волшебным чутьем, когда дело касается вин!

Чуя не может сдержать изумления:

— Откуда ты всё это знаешь?

— И какое совпадение, что Чуя такой большой фанат Франции! — бормочет Юан себе под нос. — Да, откуда ты знаешь это? Заранее изучил каждую позицию в винной карте, чтобы покрасоваться?

Дазай предпочитает делать вид, будто совсем не замечает подколки — вместо этого он задумчиво играет с салфеткой на пустом блюде, искоса поглядывая на парня напротив.

— Ну, мне довелось побывать на их винодельне. Трудно забыть такую ​​красивую резиденцию.

— Ты был во Франции? — Чуя не может не выпалить и получает кивок в ответ. — Как это было?

— Меня послали туда выследить одного из наших мафиози, который то ли стал предателем, то ли пропал без вести. Поэтому, к сожалению, у меня не было времени на осмотр достопримечательностей, но это всё равно было красиво. Особенно мне понравились boulangeries и pâtisseries, которые там на каждом углу.

Можно подумать, что Чуя, который к своим двадцати годам не смог должным образом овладеть даже родным языком, понятия не имеет, что означают эти странные иностранные слова; но, как ни удивительно, значение их ему хорошо известно — с французского «пекарни» и «кондитерские». Дело в том, что он очень увлекался Францией, когда был подростком, и, по-видимому, фанатеет по ней до сих пор?

— Это так… — Чуя хочет сказать «круто» и, возможно, задать Дазаю ещё с десяток вопросов; но его так поразило это маленькое открытие о себе, что он, в конце концов, откидывается на спинку кресла и пытается взять себя в руки. Да, нужно поскорее убрать это глупое, счастливое выражение с лица, которое наверняка уже там обосновалось. Наконец он кивает: — …интересно. Очень интересно.

Напротив него Дазай слегка щурится, но принимает смену настроения без каких-либо комментариев.

А ещё Чуя хочет спросить Дазая, от чего он решил поужинать сегодня именно в этом месте, и почему его «напарник» к ним не присоединился. Однако это может повлечь за собой опасные расспросы о том, как сам Чуя оказался здесь. Ну уж нет. До тех пор пока Дазай игнорирует слона в комнате, он будет довольствоваться тем же. Чуя переводит взгляд на Юан: она поглощена изучением винной этикетки и наверняка изо всех сил пытается найти опровержение тому, что только что сказал им Дазай…

— Завтра первый день Юан у Коё, — Чуя пробует завести новый разговор. Пожалуй, это слабая попытка нарушить затянувшееся молчание, но всё равно, кроме этого, ничего не приходит в голову… Да и кто бы вообще смог изобрести более достойную тему в столь напряжённой обстановке? — Спасибо, что поговорил с ней.

— А, да, мне рассказывали… Поздравляю, — кивает Дазай (правда, в голосе его не слышно особой радости).

Юан вздёргивает подбородок и впервые за продолжительное время смотрит прямо на собеседника:

— Спасибо.

— Только не приходи к Чуе в слезах, когда начнёшь сожалеть об этом.

Лицо Юан мгновенно вытягивается:

— Я не пожалею, ты!.. — Она заметно сдерживает себя, чтобы не наговорить глупостей под влиянием момента. Наконец ей удаётся заменить свою гримасу на что-то более нейтральное. — Верь или нет, но я не так слаба, как ты думаешь!

— Слаб ты или силён — тут это не имеет значения: в конце концов, всё можно сломать. Коё знает это лучше, чем кто-либо.

Юан только качает головой, явно отказываясь воспринимать эти слова серьёзно. Чуя понимает, что отчасти она просто не решается испугаться, потому что Коё — женщина жёсткая — даже Чуе бывает не по себе рядом с ней. Но ведь… в остальном она не такая уж и плохая, верно? Хотя, с другой стороны, сам он провёл под её началом всего несколько дней — гораздо больше времени он проводил вместе с Дазаем. Да и его «подчинённые» — он однажды подслушал — шептались, как они рады, что именно Чуя стал их начальником. Чуя, а не Коё. Так кто же из них с Дазаем лучше знает её?

— А почему Чуя не придёт завтра? — тогда спрашивает Юан. — Я думала, он тоже работает вместе с ней.

— Чуя занят, — просто отвечает Дазай.

— Чем?

— Готовится к важному делу. Тебе не о чем беспокоиться.

Ах да, эта встреча через несколько дней… Та самая, мыслей о которой Чуя старательно избегал, счастливо делая вид, будто это не ему придётся раскланиваться перед какими-то рандомными ублюдками и обсуждать с ними товары, поставки, деньги…

— Чуя — мой друг и семья, — на этот раз голос Юан удивительно спокоен, — и 90% времени он занят бог знает чем. Так что прости меня за беспокойство.

Чуя вздыхает:

— Юан…

— Что? По-твоему, это недостаточный повод для волнения?!

— Чуя сидит прямо там, — указывает Дазай. — Так что, может, вместо того чтобы перебивать, просто возьмёшь да спросишь?

Очевидно, Юан совсем не рада такому «содержательному» ответу, однако гримаса раздражения на её лице немного разглаживается.

Наконец им приносят еду — что ж, официант подошёл действительно вовремя. Перед каждым из них, начиная с Дазая, появляются тарелки и соусницы. Мужчина интересуется, не хотят ли они чего-нибудь ещё и тихо уходит.

Получив предлог не говорить, Чуя поспешно впивается в свою рыбу. У Дазая, должно быть, правда восхитительный вкус: сочные кусочки тают во рту и отлично утоляют голод, который незаметно подкрался за разговором.

Не проходит пяти минут, как у Дазая звонит телефон. Тот выуживает его из кармана и с несколько секунд разглядывает имя вызывающего контакта. Весь вид его в этот момент выражает нежелание вести какие-то ни было разговоры, но всё-таки он решает ответить. Человек на другом конце линии, должно быть, говорит первым.

От Чуи не укрывается, что чем дальше слушает Дазай, тем более беспокойным делается его лицо: брови хмурятся, а взгляд становится отстранённым. Наверное, стоит узнать, что за событие вызвало такую реакцию… Но Чуя замирает — свинцовые глаза Дазая устремлены прямо на него.

Не уж то его полоса везения — кончилась?

Могли ли это звонить по поводу флешки?

Что же теперь с ними будет?..

— Спасибо, — роняет Дазай и вешает трубку. Всё ещё глядя на Чую, он продолжает: — Кто-то вломился в твою квартиру.

От неожиданности тот чуть не роняет палочки.

— Что?

Дазай открывает что-то на телефоне, а затем пододвигает его Чуе, предлагая взглянуть.

— Кажется мне, это твои.

Чуя чувствует, как Юан склоняется ближе, чтобы ничего не пропустить; и вот уже они оба смотрят черно-белую запись с камер наблюдения. На экране хорошо видно, группу парней, толпящихся перед его дверью. Чуя узнаёт всех — это действительно «Овцы».

— И правда… — бормочет он.

Блядство! Ну как его друзья могли так подставиться?!

— Вот придурки! — подхватывает Юан. — А я говорила, что они выкинут какую-нибудь глупость.

— Это моя вина, — признаёт Чуя. Он встречается взглядом с Дазаем. — Я сказал им, что они могут навестить меня — я и подумать не мог, что они туда вломятся!

Чуя ожидает, что его слова встретят с раздражением и даже гневом — наверняка ведь «Овцы» уже нарушили кучу разных правил организации. Однако всё, что он получает, это тихая понимающая улыбка: Дазай совсем не выглядит обеспокоенным или злым.

— Мы всё ещё можем поужинать, а разобраться с этим позже, если хочешь.

Да, но какой бы привлекательной и манящей ни выглядела оставшаяся еда…

— Если я задержусь здесь, они могут сотворить что-нибудь похуже, чем просто сломанная дверь, — вздыхает Чуя. — Наверное, нам надо идти.

— Понимаю, — Дазай откидывается на спинку кресла. — Я вызову для вас обоих машину.

Каким-то образом Дазай вылавливает юркого официанта и просит упаковать их блюда с собой. Чуя отмечает, как Юан одновременно озадачена, но и обрадована этим фактом: действительно, было бы непростительным расточительством выбрасывать столько вкусной еды. К тому времени, когда их пакеты собраны, Юан уже не может усидеть не месте: преисполненная решимости надрать задницы своим недоумкам, она первая встаёт из-за стола и направляется к выходу из ресторана. Пользуясь тем, что убежавшая вперёд вряд ли его услышит, Чуя всё-таки решает повернуться к Дазаю:

— Спасибо за всё это, — он широко поводит рукой вокруг. — И я прошу прощения за «Овец».

Видит бог, у Мафии достаточно денег на новую дверь и ремонт сигнализации. Но то, что сейчас делают его друзья — это… грубо. И не только по отношению к Дазаю, но и к нему, Чуе, тоже. Вот как? Как только в приглашении зайти в гости они смогли услышать разрешение вломиться к нему в квартиру и разворотить там всё к чертям?! И это ещё при том, что «Овцы» все прекрасно знают о том, чем в это время они с Юан заняты, и как сильно рискуют, добывая информацию для их вызволения.

Напротив Дазай слегка наклоняется к столу, чтобы дотянуться до лежащей на нём винной пробки и вновь закупоривает полупустую бутылку. Он протягивает её Чуе:

— У меня такое чувство, что оно тебе понадобится.

Чуя принимает «пожертвование» и хочет снова как-то поблагодарить, но горло его предательски пересыхает.

— Уверен, что ты справишься с ними самостоятельно, но, если нужно, я могу пойти вместе с тобой.

— Боюсь, это только подольёт масла в огонь.

— Да уж… — Дазай тяжко вздыхает, и Чуе кажется, будто аура уверенности и непоколебимости, которую тот источал всегда, на мгновение улетучивается. — Это действительно наивероятнейший вариант.

Чуя не знает, почему он до сих пор стоит и мнётся около опустевшего стола, будто ему ещё есть что сказать. И проходит некоторое время, прежде чем он понимает, что ему пора и что Юан, вероятно, уже давно ждёт его снаружи.

— Мне действительно нужно идти, пока они не разбили мою ванну или что-нибудь в этом роде. Увидимся…?

— Завтра? — предлагает Дазай. — Можем ещё раз потренироваться перед встречей.

Чуя кивает: верно, мысль хорошая.

— Тогда я зайду к тебе утром.

Почему-то его уход всё ещё кажется немного поспешным, несвоевременным и крайне неловким. Вдобавок после этого Чуя ещё целых десять минут бродит по отелю в поисках розовых волос, пока наконец не выходит на улицу. Он замечает Юан, только когда она высовывается из автомобиля и машет ему рукой — судя по всему, она всё это время ждала в машине.

Как только Чуя оказывается внутри, его затылок сразу падает на подголовник, а веки в изнеможении закрываются. Он чувствует, как тело покидают реки напряжения и страха — это было совсем близко…

— Это было странно, — вместо этого говорит Юан. — Он… Он всегда такой с тобой?

Чуть-чуть приоткрыв глаза, Чуя смотрит на неё растерянно:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же, Чуя, это же… сам демон? А был таким обходительным, разговорчивым. Смотрел на тебя, будто само солнышко светит для него прямо из твоей задницы!

— Он определенно не смотрит на меня так, — хмуро возражает Чуя. — Не придумывай.

Юан приподнимает одну бровь:

— Возможно, я чуточку преувеличиваю, но этот парень определённо не ведёт себя с тобой так, как, допустим, со мной.

— Это правда. Но тебе ведь и не нужно проводить с ним столько времени, сколько мне.

— Я не думаю, что именно это делает нас разными, — Юан откидывается на сиденье, похоже, всерьёз задумавшись над ситуацией. — Что-то здесь явно нечисто. И то, как он разговаривает… Тебе не показалось странным, что он вдруг заговорил о Франции?

— Что именно в этом мне должно было показаться странным?

— Дазай как будто заранее знал, что ты умираешь от счастья, как дошкольник в кафе-мороженом, каждый раз, когда кто-то упоминает эту страну.

Чуя фыркает:

— Хорошо, я понимаю: ты пытаешься разгадать его мотивы, но, поверь мне, я тоже. И каждый раз терплю неудачу — это абсурд! Во Франции хорошие вина, известные на весь мир. И то, что он посетил винодельню… Я бы тоже упомянул о таком.

— Да, конечно. Но ведь он был там с заданием. И каким-то образом нашёл время посетить винодельню? — Юан делает выразительный взмах рукой. — Разве, по-твоему, это звучит логично? Для меня это звучит как бред!

Что ж, замечание Юан вполне разумно. Но всё же…

— Может быть, сама миссия была на винодельне?

Юан оборачивается, чтобы бросить в него укоризненный взгляд.

— Серьезно? Ты сейчас его защищаешь?

— Нет! — от раздражения руки Чуи сжимаются в кулаки. — Я хочу лишь сказать, что не стоит зацикливаешься на вещах, которые сейчас не имеют большого значения. Кого вообще волнует, что за вино любит Дазай?!

— Хорошо, — говорит Юан, — тогда давай поговорим о вещах, которые имеют значение. Например, о том, что он буквально поймал нас на слежке и даже ничего не сказал об этом! И это его «Я должен был с кем-то там встретиться…» — звучало, как полная ерунда!

Чуя издает долгий протяжный вздох.

— У меня есть мысли на этот счет… — Юан взглядом просит его продолжать, и Чуя сдаётся под её напором. — Конечно же я не верю, что Дазай собирался там с кем-то встречаться. Скорее всего, он как-то узнал, что его флешку просмотрели, поэтому и пришёл туда. Это похоже на правду?

— Наверное… — В сомнении Юан обнимает себя руками; её длинные пальцы при этом отбивают нервную дробь. — Давай спросим Мисао, раз уж мы всё равно её скоро увидим.

Это напоминание заставляет Чую мысленно схватиться за голову: в прошлом у «Овец» все проникновения со взломом заканчивались одинаково: полное разрушение помещений или шумная вечеринка на останках величия (что, в сущности, одно и то же — в любом случае вещи ломаются).

— Почему они это сделали? — Чуя наконец решает вернуться к проблеме, которая так сильно его задела. — Они ведь должны были знать, какой опасности подвергают нас, и вообще, как плохо это могло обернуться при любом менее удачном раскладе?

— Я бы сказала, что они просто действуют против Мафии, но… — Юан запинается, словно пытаясь подобрать правильные слова, — не то чтобы с нами плохо обращались для этого. Я думаю, это Лука, — на эти слова Чуя медленно оборачивается. Повисает недвусмысленная тишина, и Юан встречается с ним взглядом. — Ты слышал, как он говорил о…?

— …способностях? — у Чуя вырывается безрадостный смех. — Естественно. Будто он верит, что все эсперы — действительно зло по своей природе.

И дело не в том, что Чуя считает себя святым — он делал ужасные вещи, причинял боль людям. Но не потому, что он пользователь способности!

— Не могу дождаться, когда он увидит твоё яйцо, — шутит Юан, пытаясь перевести тему.

Однако это заставляет Чую трезво взглянуть на вещи. Страшная мысль обоим приходит в головы одновременно: «Овцы» в его квартире — драконье яйцо в опасности!

К счастью, ехать до базы остаётся пять минут, но даже за это время Чуя успевает отчитать бедного водителя, торопя того ехать быстрее. Внутри его снедает страшное чувство, что Кафки уже может не быть к моменту, когда они туда доберутся — что будет слишком поздно!..

Похоже, страшные опасения терзают здесь не его одного: как только машина тормозит у входа, Чуя с Юан, вылетают наружу и на всех парах несутся к лифтам, почти сбивая нескольких человек. К счастью, наверх их довозят без промедлений.

Когда двери лифта разъезжаются, только тогда Чуя понимает, что ярость его ещё не достигла предела: этаж встречает их гулкими басами и музыкой. Их слышно даже из-за закрытой двери! Он не утруждает себя поиском ключа-карты и вышибает её с ноги — всё равно замок пришлось бы ставить новый — и входит.

В квартире «Овцы» снуют повсюду: одни на кухне, открывают и закрывают шкафы, ища выпивку; другие в гостиной с сигаретами и косяками частично в зубах, частично на полу уже на той стадии веселья, что даже не замечают его появления. А Лука…

Лука с бутылкой пива развалился в его любимом кресле рядом с диваном. Как чёртов самопровозглашенный король! А рядом с ним околачивается ещё и свита из нескольких человек.

Чуя всё-таки сначала проходит на кухню, ставит на стойку пакеты с едой; рядом со стуком опускается бутылка вина. Потом, даже не удосужившись поприветствовать друзей, толпящихся там, он топает к этому идиоту.

Лука расплывается в пьяной ухмылке, как только видит его приближение:

— Привет, Чуя. Как прошла твоя маленькая миссия?

В ответ Чуя выбивает пиво у него из рук. Бутылка вмазывается в ближайшую стену, и вонючая жижа вперемешку с осколками стекает на пол.

Лука моргает.

— Что, чёрт возьми, ты творишь?! — шипит Чуя, нагибаясь, чтобы смотреть придурку в лицо.

В этот момент кто-то дёргает его за рукав — Широ. Когда он рассматривает обозлённое лицо Чуи, в его глазах плещется искреннее непонимание.

— Чуя-сан, ты же сам сказал, что мы можем потусоваться здесь?

— Или это была очередная ложь? — морщится Лука, разглядывая свежую царапину.

Вздохнув, Чуя опускается перед Широ.

— Конечно, вы можете. Но это же… Вы вломились сюда, ребята. Да так, что люди, которые владеют этой квартирой, — влиятельные люди — сразу узнали. Это было опасно. И ты мог пострадать; и я, и Юан могли тоже.

— Но всё ведь в порядке, — возражает Лука. — Нам никто ничего не сделал. Так почему ты злишься?

— Мы успели поговорить с боссом до того, как он отправил сюда своих людей, — внезапно вмешивается в разговор Юан, подошедшая сзади. — Мы сказали, что сами со всем разберёмся. Но если бы нас тогда не оказалось рядом, вы бы, ребята, плавали сейчас в глубоком дерьме. И ради чего? — она кривит нос, поднимая чью-то бутылку. — Вечеринки с пивом? Неужели нельзя было хотя бы взять что-нибудь покрепче?

— Эй, ещё не вечер! — все поворачиваются на возмущённый голос из конца комнаты. Это Ширасэ. (Чуя не заметил, когда он появился здесь.) — Мы все ждали, когда вы двое присоединитесь к нам. — Парень садится на корточки рядом с большой сумкой и радостно демонстрирует, что с крепким алкоголем у них всё в порядке. — Ну, как насчет этого? Вы, ребята, переговорили с большим боссом — всё хорошо. Так что, я думаю, все мы заслужили немного веселья после стольких скучных недель, так?

«Овцы» ликуют; кто-то делает музыку ещё громче. Разумеется, все они согласны с Ширасэ.

А вот Чуя — нет. Абсолютно. Он думает, что его друзья ведут себя, как обнаглевшие дети, не понимающие, что их беспризорная жизнь — кончилась, и ни больше не могут нарушать правила, напиваться, делать всё, что вздумается. Но он не озвучивает это вслух — не хватало ещё больше накалить обстановку.

И, честно говоря, возможно, так даже лучше. Может быть, если он будет держать ребят подальше от игр мафии и от Дазая, то они будут в большей безопасности. Даже если ему придется действовать в одиночку… Так будет лучше.

Он исчезает в спальне, чтобы посмотреть, какой урон успели нанести ей, и обнаруживает, что драконье яйцо исчезло. Паника подступает с новой силой. Он поднимает кровать, чтобы посмотреть, не закатилось ли яйцо туда, но нет. Чуя за считанные минуты переворачивает всю комнату — поиски не дают результата.

Кто-то, наверное, нашёл его и решил, что это… игрушка? Или что-то подобное. Так что, скорее всего, оно до сих пор где-то в квартире…

«Пожалуйста, пусть так и будет!» — Чуя уже не знает, каким богам молиться, чтобы его молитвы услышали.

Потом началась настоящая вечеринка. Его друзья постепенно напиваются, что играет Чуе на руку: пьяные, они, вряд ли заметят, как он обыскивает полки, заглядывает в каждый угол и ползает по полу. Но это также опасно: в таком состоянии они запросто могут ненароком повредить яйцо..

Чуя пытается разглядеть, не закатилось ли оно под диван и случайно подслушивает разговор:

— Да, они позаботились и об этом тоже — даже имеют членство в Национальном парламенте!

— Не знаю, чувак. Ты действительно хочешь довериться сектантам? Когда подобное заканчивалось чем-то хорошим?

— Тут не знаю. Но вы же не станете отрицать, что их методы работают? Даже правительство не смогло избавиться от такого количества эсперов за столь короткий срок.

— Да, наверное, потому что это вопиющая дискриминация?

— Ой, да ладно тебе! Пользователи способностей могут делать всё, что им вздумается, убивать столько людей, сколько захотят. Нормальные люди сопротивляются подобным желаниям. И что? Сразу дискриминация?

— Чел…

— Я согласен, что некоторые из них, эм… плохие… Но тебе не кажется, что ты слишком обобщаешь?

— Если эсперы такие мерзавцы, то зачем ты трахнул одного из них, а, Лука?

В ответ на вопрос раздается громкий смех.

— Заткнитесь. Это — лучший пример. Он хороший парень, но посмотрите на него сейчас: выслуживается, лебезит перед боссом, ведёт себя так, будто подсасывать Мафии вдруг стало смыслом его жизни! И нет, это не значит, что способность на него плохо влияет. Ладно вам, мы ведь все это видим, да? Он лишь притворяется, что у него все под контролем.

Музыка вдруг становится приглушённой. Она волнами прокатывается по помещению и отдаётся в голове Чуи тупой головокружительной пульсацией. Он моргает, потом снова моргает, смотрит вниз и…

Его руки светятся красным сиянием Смутной печали; он подносит их ближе к лицу, желая, чтобы способность скорее исчезла — прежде, чем он кого-то заденет или проломит пол. Но ничего страшного не происходит. Чуя размеренно дышит и прикрывает глаза.

— …хочешь ты этого или нет, но ты всё равно должен поставить его в известность.

— Зачем? Да, это наши правила, но так было до того, как нас продали мафии.

Хватит! Он больше не собирается все это выслушивать. Чуя встаёт в полный рост, уже не заботясь о том, что его увидят, и продолжает поиски.

В конце концов, он находит яйцо на кухне рядом с парой тёмно-пурпурных авокадо, принесенных Дазаем несколько дней назад. Если честно, яйцо довольно легко спутать с авокадо. Он запихивает яйцо в пакет и прячет на полке, надеясь, что на этот раз друзья его не найдут.

Он пытается. В течение ближайших нескольких часов он пытается оставаться на вечеринке, говорить с друзьями и притворяться, что ему все нравится, что он радуется и наслаждается, как и на всех вечеринках до этого. Но вскоре Юан уходит под предлогом, что ей завтра рано вставать, и пытается увлечь за собой остальных. Но безрезультатно: напившись, они стали слишком буйными. Чуя до сих пор слышит у себя в голове слова Луки о том, что он не контролирует ситуацию, а его мерзкая способность само олицетворение зла. Скажи это любой другой, Чуя только посмеялся бы, может, даже устроил бы шоу, но... Больно слышать нечто подобное от людей, которых называешь друзьями. Особенно, если они действительно верят в свою чушь.

Вечер заканчивается тем, что Ширасэ тошнит прямо на его постели. Тогда Чуя хватает Кафку, бутылку вина и решает уйти. Есть только одно место, куда он может сейчас отправиться.

Когда Чуя стал «тенью» Дазая, он наконец получил ключ-карту, открывающую доступ наверх, так что попасть на сороковой этаж — не проблема. Вопрос лишь в том, впустит ли его Дазай в столь поздний час.

Чуя неторопливо вальсирует по пустынному коридору, освещенному только огнями улицы. Сумка с Кафкой раскачивается из стороны в сторону, и Чуя ловит себя на мысли, что это может навредить яйцу.

Внутри что-то сжимается, когда он понимает, что так доскакал до самого офиса, и что его видели как минимум четверо мужчин, охраняющих дверь.

— Я здесь, чтобы увидеть босса, — говорит он, как только справляется с нерешительностью, и показывает своё удостоверение личности.

Крайний справа охранник стучит по наушнику и докладывает о нём, но голос звучит так слабо, что Чуя не может разобрать ни слова. А через несколько мгновений тишину разрезает щелчок — двойная дверь открывается.

В тускло освещенном офисе раздается тихий звук его шагов. Рабочий стол пуст, но от того места, где стоят диваны, исходит свет, и Чуя направляется прямо к нему: на журнальном столике горит лампа. А вот хозяина нигде нет…

Он уже собирается идти обратно к столу, чтобы вернуть флешку, когда одна из дверей открывается, и входит Дазай. На нём больше нет ни шарфа, ни пальто, ни даже пиджака его чёрного костюма — только белая рубашка, да и у той несколько пуговиц расстёгнуты. Будто Дазай собирался переодеться, но его прервали. И выглядит он удивлённым, но очень уставшим…

— Чуя?