Часть 7 (1/2)

Урок биологии прерывают ровно пять коротких ударов в дверь кабинета.

— Войдите. — Окликается старый учитель.

Кларк моргает лениво, прогоняя сон наяву, и оборачивается через плечо: дверь почти что перед ним, ведь юноша сидит на последней парте.

— Плановая проверка школьников на наличие наркотической зависимости. Пройдемте в кабинет химии на сдачу крови. — Бегая глазами по строчкам на бумажках в руке, молодой темнокожий полицейский даже не поднимает взгляда на школьников, молча указывая на дверь. Но, когда никто из них не поднимается на ноги, он выдыхает тихо и натягивает на губы устрашающую улыбку. — Посажу на двое суток каждого, кто сейчас же не поднимется и не проследует в кабинет химии.

— Ну ахуеть, блять.

— Мальчики, кушать!

Но пока вернемся немножко в прошлое. Примерно на 7:30 в дом Кларков, где младший сын Майкл наспех чистит зубы (стоило показать Квентину свою новую коллекцию картин после уроков) и приглаживает «взрыв на макаронной фабрике», оставшийся после ночи. И все это из-за банальной лени. Уснул с мокрой башкой – вот и получай макароны на утро. Несколько особо непослушных прядей не хотели лежать так, как надо, поэтому пришлось приструнить их утюжком мамы.

Квентин, скинув с себя мокрую одежду, влетает под горячий душ, стараясь унять заходящееся сердце. Почему-то его всего трясет настолько, что стоит ему поднять руку и, даже если ее напрячь, то невозможно держать ее ровно. Юноша смеется тихо и прикрывает лицо руками, плавно стекая по стенке на пол кабинки. Изнутри его что-то душит, заставляя болеть горло и жечь глаза.

Знаете то ощущение, когда вы вышли из дома, перед тем проверив, выключили ли вы воду, газ и свет, но стоит вам усесться в маршрутку, надеть наушники с играющей в них «Imagine Dragons – Hopeless Opus», и паранойя резко сваливается вам на голову, как белый снег в марте.

Что-то подобное сейчас переживает Квентин по поводу дома и матери.

Наощупь сделав воду погорячее, брюнет закрывает глаза, умоляя самого себя пережить это снова, перенести и отпустить. Сегодня много контрольных, поэтому необходимо взять себя в руки, чтобы ”обслужить” всех школьных ленивцев, желающих списать. Мелкие деньги никогда не будут лишними.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, уже привычно одетый в чёрный Дэвид видит маму. Она возилась на кухне, что-то напевая себе под нос.

— Мам, мы сегодня едем в Мак, будем вечером. — Заглядывает ей за плечо и сует пальцы в миску со взбитыми яйцами.

— Будете к экзаменам готовиться? — Отвечает женщина и шлепает по руке.

— Ага-а-а. — Усмехается парень и шагает к холодильнику, доставая пару контейнеров с едой. — Тебе что-нибудь взять? — И усаживается за стол.

Мать ставит перед усевшимся старшим сыном омлет с грибами и помидорами и любимый ягодный сок Майкла.

— Пончик с кремовой начинкой. — А еще те самые блинчики с клубничным джемом и большая открытая банка нутеллы с серебряной ложкой внутри. — Позови мальчиков.

Майкл вертится около зеркала, рассматривая свой прикид: кудрявые локоны аккуратно укладены и зафиксированы очень тонким слоем лака, широкие рваные черные джинсы, розовая футболка, сверху желтый бомбер, а на ногах – потрепанные высокие конверсы. Но даже яркий набор одежды не скроет ненависть к своему телу на его лице.

«Как скелет»

«Ветка дрыщавая» </p>

В зеркале он видел анорексичку. Единственное, что вызвало улыбку – мягкие, может чуть-чуть слегка впалые, не выглядящие болезненно, щеки, а все остальное – торчащие кости и впалый живот. Вот и видел он в зеркале некрасивое, может женственное, слабое тело. Таким он не был до того, как в первый раз переехал в Огайо. Так похудел он из-за дурацкого стресса, нагнанного после смерти отца и постоянных ссор мамы с братом из-за наркотиков. Майклу хотелось быть таким же как Дэвид: подкачанным, выглядеть чуть больше, здоровее, чем сейчас. Или тот же Квентин: пухленькие ручки, бедра и живот.

— Эй, Енцелад* и Рея*, будете еще долго собираться? — Острый подбородок ложится на плечо. — Мама уже накрыла стол. — Слегка покачивается, будто где-то рядом играет легкая музыка, но ее, к сожалению, нет.

— Для тебя существует хоть какой то другой цвет, помимо черного? — Поправив кашемировый капюшон небесно-голубого цвета толстовки, Квентин останавливается в дверном проеме.

— Дай подумать. — Кларк смотрит на Майкла через зеркало, оглядывая его профиль вблизи. — Существует, — Хмурится и поворачивается к Квентину, замечая такие же широкие черные брюки и носочки с динозавриками по горизонтали, — Черный. — И чешет нос. — Идем жрать.

Поставив грязную посуду в раковину и клюнув маму в щеку на прощание, Дэвид с Майклом поспешили к выходу, не забыв прихватить рюкзак и ланч.

Прямо напротив дома и правда стояла машина их друга – Джеймса Миллера. Водитель белого Мерседеса нервно постукивал указательным пальцем по баранке руля, то и дело откидывая черную, как воронье крыло, челку назад. Двигаясь прямо к автомобилю, последний, вышедший из дома Квентин спустил с плеча рюкзак, придерживая его в руке. Открывает дверь пассажирского сидения и удивляется. В машине были опущены все окна, но температура в салоне по ощущениям достигла двадцати пяти градусов. И впрямь душно.

— Привет. — Говорит Ричард, удобнее усаживаясь и закидывая рюкзак на заднее сидение. — Что с тобой? — И смерил его оценивающим взглядом, выискивая хоть малейший изъян. Даже жара в тридцать градусов после утреннего дождя не могла испортить его идеальный внешний вид. А может быть он – потомственная ведьма. Не стареет, не потеет, не толстеет и с хорошим вкусом, но сегодня... — Выглядишь отвратительно.

— Мама хотела отвести меня в школу на своей машине. — И резко слышится смех от трех сторон. — Это не смешно.

— Да ладно, было весело, особенно когда твоя мама снесла дорожный знак. — Дэвид начинает специально выводить его из себя, скалясь в улыбке.

— Нет, серьезно, иди нахер, Кларк, не смешно вообще. — Джеймс пиздит его ладошкой по плечу, пока тот заливисто смеётся как гиена. — Нет, я реально. Иди нахуй.

В прошлом году, когда намечался первый серьезный тест по математике, мама Джеймса собрала компашку своего сына и утрамбовала их, чтобы отвезти в Макдональдс. Прямо как старые недовольные женщины за кассой на Укр Почте складывают деликатную посуду в свою крошечную голубую двухдверку. В результате довольно удачного стечения обстоятельств у Рафаиля на коленях оказался весьма симпатичный рыжеволосый парень Дэниел, который еще не принадлежал к их большой (маленькой) семерке. Он родился в России или типо того и говорил с легким акцентом.

— Я ти-ибя знаю. — Он улыбнулся. — Мы с тобой пару раз сидели на уроке францу-узского.

— Ага. Подготовься отвечать на идиотские вопросы, потому что в математике я ноль. — Предупредил Рафаель. — А вот биологию я знаю совершенно.

Он собрался было что-то ответить, но его вдруг с силой прижало. Нет, стрельнуло, отбросило, как крышку от банки огурцов в кладовке: миссис Миллер очень резко сорвалась с места.

— Дети, познакомьтесь с Голубым Цитрусом. Его так зовут, потому что он «лимон»*. — Параллельно очень ”аккуратному” вождению, миссис Миллер одной рукой с россыпью колец на пальцах достает дешевые сигареты, предлагая их Дэвиду, у которого и так бледная кожа сильно выделялась на фоне черного одеяния. Он бледен, словно мертвец. — Голубой Цитрус, это дети. Может, вам лучше пристегнуться, если отыщете ремни. Скелетик, тебе, наверное, разумнее будет послужить ремнем для шотландца.

— Мама, твою ж мать, смотри на дорогу!

Машина была не очень быстрой, и, чтобы компенсировать этот недостаток, миссис Миллер не снимала ногу с педали газа. На последствия она плевать хотела.

— Мама!

— Что снова? — Закатывает глаза женщина, поворачиваясь, чтобы увидеть ожидаемое недовольство. — Дэвид, так ты не хочешь сыгаре-

— Мама, блять, знак!

— Поехали, блин. — Командует брюнет, когда Кларк открывает заднюю дверь. Плюхается за руль, заводит машину и переключает рычаг на коробке передач. — Шонни уже ждет.

— Ладно-ладно. — С явной насмешкой проговаривает Кларк и садится на переднее место. Тихо хлопнув дверью, шумно плюхается на сидение, отправляя свой рюкзак назад. В машине привычно просторно, чисто и очень комфортно. В салоне пахло терпким древесным одеколоном, типично мужским. Джеймс был одним из тех, кто безумно дорожит своей машиной. Сам он был одет в свободные серые штаны и белый вязаный свитер. Сверху была спортивная куртка их школьной футбольной команды. Вообще, он выглядел так, будто буквально минуту назад его выдернули из дома.

Шошанна всё крутилась у зеркала, примеряя один берет за другим: красный, бежевый, чёрный, в клеточку, белый с чёрной окантовкой – выбор останавливает на берете в клеточку. Парень ещё раз оценивающе взглянул на себя в отражении: белая, приятная телу рубашка, свободные брюки, очерчивающие бёдра единой линией, берет и яркие очки в чёрной оправе. Красотка.

Девушка довольно улыбается – ей нравится! Шошанна Дрейфус – худощавая девчушка, невысокого роста, с светло-серыми глазами и волосами холодного оттенка с серыми нотками. У нее аккуратненький круглый носик, который выглядел очень пропорционально с ее пухлыми губами, «целовательными» как говорил Джеймс.

Закрыв ключом дверь, она сбегает вниз по лестнице. Белый «Мерс» уже покорно ждёт на улице, впрочем, как и сам Джеймс с компашкой.

— Малыш! — И с разбегу подлетает и чуть ли не сшибает Миллера с ног. Старший ловко подхватывает хрупкое тельце своими поразительно большими руками по сравнению с тонкой талией девушки. Девушка с короткими светлыми волосами чмокает ее в щеку несколько раз, ярко улыбаясь, и что-то мило шепчет.

— Представляешь, какой-то придурок с маминой работы видел нас с тобой и рассказал ей об этом. — Тихо тянет девушка, ластясь носом о щеку парня, все вдыхая и вдыхая его запах. Они будто в своём мире.

Джеймс усмехается, поглаживая одной рукой талию, а другой спину, в то время как Дрейфус с закрытыми глазами устраивает свою ладонь на чужой груди, ощущая, как через тонкую футболку чувствуется жар кожи. На лице у старшего появилась безобидная добрая улыбка, которая украсила хмурое личико. Парень уже в который раз расплывался от внезапного чувства счастья в смущенной гримасе.

— Ты что улыбаешься? — Серьезно, с вызовом, заметила Шонни. Она сильно бушевала от ситуации, произошедшей с ее мамой. — Слушай, а твоя мама нас сегодня не подвезет? — Вспомнила, а парень недовольно отрывает ее от своей груди. В тот день она там тоже была. Сидела на коленях Дэвида, вцепившись в его волосы, словно в спасательный круг или подушку безопасности. Только одно и другое просралось через пару минут, когда на втором повороте от испуга нога Кларка встретилась с дверцей и та открылась. Шони чуть не вылетела из машины, как сердце и кишки Джеймса чуть не вылетели из его задницы.

— Детка, — Канючит он, — Я только избавился от кошмаров...

— Та ладно-о-о, — Заправляет правой рукой выбившиеся пряди волос за ухо, — Я шучу-у-у. — И видит парней в машине, широко раскрывает глаза, быстро подскакивая ближе к ним и лучезарно улыбаясь в открытые окна. — Приветик, мальчики-и-и!

Задние сиденья завалены рюкзаками, раскрытыми тетрадями и книгами – Квентин повторяет с Майклом тему из математики о тангенсах, поэтому Дрейфус по старой привычке садится на любимое сиденье, то есть – на колени Кларка. Слава богу, здесь уже никто не выбьет дверь на ходу от страха.

— Короче, я нашла еще пару книг о Ван Гоге. Дать тебе? — Брюнет заводит двигатель и собирается сдавать назад, разворачиваясь в узком дворике среди домов. — Я также нашла книги о других художниках. Пикассо не интересует?

— Ты мне предлагаешь их как наркотики? — Хмыкает и отчего-то весело пожимает плечами. — Сомневаюсь, что ему нравиться отраженный фанат острых форм.

— Вот как, — И достает из пушистого нежно-розового рюкзака билеты, — На выходных планируют проводить лекцию в художественном музее по картинам Ван Гога. Хочешь посмотреть? — И широко улыбнулась. Ее улыбка была какой-то волшебной: смотришь, и так легко и беззаботно на душе, так тепло и хорошо.

— Я посадил его на свой байк, и он выглядел как маленький Миммас на кольцах Сатурна. — И вертит в руке самодельный брелок: пустой тюбик крема с клубничным запахом. Теперь любим в его списке, наряду с вишневым. — Ему ведь нравится этот одноухий чудик, так что... Хочу взглянуть на его подсолнухи и портрет в живую.

И вдруг Шонни начинает смеяться, так нереально красиво, что рядом сидящий Джеймс теряется и невольно вспоминает свой собственный смех, напоминающий смех Кларка – стандартный мальчишеский гусиный гогот. Все же он ее обожает.

— Как жаль, что меня не было на вечеринке. — Заправляет свою длинную волнистую челку за ухо и отдает билет. — Если встретишь снова, обязательно нас всех познакомим с ним. Главное, чтобы он не был фанатом претенциозных метафор. — Облизывает губы, улыбаясь каким-то своим мыслям. — О, кстати! — Девушка выглядывает с переднего сиденья назад и тыкает пальцем в обложку книги. — Короче, я практически поняла «Моби Дика»*. Правда, пол дня я ела, спала, ела и тогда подумала, что все же стоит прочитать Мелвилла.

— Я так его и не прочитал. — Квентин медленно поднимает голову, обращая внимание на волосы девушки. Те были слегка взъерошены и падали прямо в глаза, наверняка загораживая ей полноценный обзор.

— Я пробовал, но кривая линии дерева на моей картине никак не выходила из головы. — Застенчиво кивает, когда Квентин отдает обратно его тетрадь с проверенными задачами. Шонни улыбается ярко, нежно и обольстительно.