Часть 4 (2/2)

— Никогда не катался? — чуть хмурит брови Дэвид, засмотревшись. — Хороший мальчик решил попробовать нечто запретное? — дует губы в трубочку.

— Намекаешь, что я маленький школьник — отличник, который возвращается домой до полуночи? — тычет ему пальчиком в бок. — Даже хорошие мальчики могут оседлать мотоцикл и подружиться з придурками, — красивыми, — В кожанке. — кривит нос и показывает язык.

— Вот как, маленький Мимас. — он почесывает нос и хрипло смеется, заглядывая в карамельные глаза. Очарование.

— Я так похож на самый маленький спутник Сатурна? — касается пальчиками его локтя, аккуратно снимая присохшую к ткани куртки кровь. Снова недавно дрался. — Почему Сатурн?

— Планета и ее луны напоминают Солнечную систему в миниатюре. Это удивительно, разве нет? — не двигается, пока длинный палец с аккуратно подстриженной кутикулой касается папиной старой куртки. — Тем более, она красива, особенно ее кольца. — засматривается на движения чужих рук и будто бы снова чувствует прикосновения его пальцев на своей ладони. Вряд ли проявит собственную инициативу и осмелится коснуться сам.

— Некоторые астрономы считают, что они представляют собой частицы разрушенных комет, астероидов или даже естественных спутников, — гипнотизирует чужую ладонь, решительно дотрагиваясь до нее подушечками пальцев. Дэвид дергается от неожиданности, пока на грубой мозолистой коже, не видавшей ничего, кроме жестянок и кожаных ручек байка, большим пальцем по линии сердца нежно выводя круг. Мурашки щекочут позвоночник. Ведет пальцами вверх по кисти и, под пристальный взгляд изумрудных глаз, задирает рукав куртки, — У тебя семь колец, прямо как у него. — рассматривает короткие шероховатые следи на венах. — Даже Сатурн может задыхаться от собственной невозможности стать звездой.

Дэвид ничего не отвечает, только слезящимися блестящими глазами рассматривает кремовую кожу лица под желтым светом уличного фонаря и старается моргать как можно реже, чтобы постоянно видеть эти черты лица. Габриель вызывает в нем забытое тепло, пробуждает неизвестное и подчиняет того, кого способны были только алкоголь и наркотики.

— У тебя сухие руки. — лезет в карман пиджака, доставая маленький тюбик крема для рук. Снова касается мозолистых пальцев, трогая большим растрескавшуюся кожу на стертых до крови костяшках. Габриель выдавливает крем ему на руки и немного себе, показывая, как правильно растирать его по ладоням. Дэвид принюхивается к запаху клубники и морщит нос — слишком сладко. — Кремом нужно пользоваться два раза в день, глупый Сатурн. — прикусывает нижнюю губу, разглаживая шероховатость на щеке парня.

— Спутники не должны бродить по космосу в одиночестве. — медленно скользит глазами по тонкой шее, плечу и предплечью к длинным пальцам, что робко касаются чужих, переплетая их кончики. Чувствует каждое прикосновение кожей, словно он жжется раскаленным железом. Любое слово, сказанное Габриелем, и его прикосновение остается вечным отпечатком, от которого уже не избавишься. Дэвид будет помнить их и живым, и м е р т в ы м.

— Тогда я хочу покататься по твоим кольцам, Дэвид. — сладкое хихиканье из чужих уст было бы самой красивой песней в его плейлисте среди гаражного пан-рока и рок-н-ролла.

Дэвид засматривается, чувствуя своё сердцебиение, волнительно стремящееся пробить грудную клетку и пасть прямо в руки парня. Габриель очаровательно хихикает и пальцами касается губ, чтобы скрыть улыбку. Такой весь неземной. Разве такие люди вообще существуют? Боже, а он точно человек?

— Пошли. — берет парня за руку, ведя его за собой к байку. Периферийным зрением наблюдает за воодушевленным Габриелем.

«Сатурн известен своей ярко выраженной системой колец. Существует несколько гипотез об их происхождении. Некоторые астрономы считают, что они представляют собой частицы разрушенных комет, астероидов или даже естественных спутников. Другие полагают, что кольца сформировались из остатков околопланетного облака вещества, из которого образовался Сатурн»</p>

— Ты не боишься запачкаться? — Кларк протягивает ему шлем, рассматривая дорогую одежду парня.

— Это всего лишь вещь, не стоит так переживать. — Габриель вертит блестящий черный шлем в руках, рассматривает, примеряет и как-то стыдливо, отводя в сторону взгляд, чуть слышно бормочет:

— Можешь затянуть? — Младший подтягивает его ко лбу. — Великоват, кажется.

Дэвид облокачивается на байк сбоку и подзывает к себе юношу, беззвучно хихикая с семенящего к нему цыпленком Габриеля. Он регулирует шлем, затягивая крепления под нужную длину с обеих сторон, невесомо касается подбородка, прохладной щеки и наслаждается близостью и зрительным контактом, который так был ему необходим на пару минут назад.

— А ты? — поднимает брови, его взгляд становится ещё выразительнее. Дэвид замечает, как тот бесшумно тянет носом, приподнимая подбородок. — Это твой любимый запах?

— Да. И надеюсь ты не пил то дерьмо. Оно вредно. — поднимает младшего на руки, аккуратно держа за талию. Сжимает ее, чувствует, как пальцы трясутся, а к щекам приливает краска от непривычной близости. — За меня не парься. Я привык ехать без шлема. — и сажает на байк.

— Но ты пыл. — на выдохе произносит шатен, кусая губу и не отрывая глаз от маленького шрама на левой скуле Дэвида, взгляд которого становится растерянным, а сам он начинает шлепать себя по карманам брюк. Квентин часто в пьяном угаре крал ключи от байка. Слава богу, своим мелким ростом он не дотянется до руля.

— Мне можно, — и Габриель щипает его за бицепс, — Ай! Та блять! — Дэвид неожиданно бьет себя ладонью по губам. — Мой организм просто привык. — все же находит ключи с малым металлическим брелоком — небольшой круг, перечеркнутый полоской. — От тебя тоже пахнет вишней. — опускается на корточки, проверяя тормоза и колеса.

— Духи. — Габриель перекидывает ногу, залезает первым, удобнее устраиваясь на сидении, пальцами цепляясь за ручку мотоцикла, ища себе опору. — Очень красивый. — трогает блестящую поверхность. Дэвид засматривается на движения чужих рук и будто бы снова чувствует прикосновения его пальцев на своей ладони. — Здесь есть уточки? Хочу покормить их. — неловко засматривается на красивую жемчужину перед собой: широкая грудь и плечи, такие большие, что парня с легкостью можно было перепутать с диким волевым зверем. Габриель отметил ухоженную бледную кожу на контрасте с небрежно отросшей челкой, спутанные пшеничные волосы явно нуждались в руке мастера, а не пяти пальцах, имитирующих расческу. Торчащие виски подчеркивали острые черты лица, а зачесанная назад челка открывала широкий, массивный лоб и прищур чужих изумрудных холодных глаз.

— Я такой красивый Сатурн, что ты на меня засмотрелся? — хриплый смех вырывает его из затянувшегося рассматривания заклепки на чужой потёртой на плечах вельветовой куртки, высоких черных кедов, которые кажутся темнее самой ночи, и обтягивающих джинс с дырищами на бедрах и коленях. А заправленная в них черная рубашка на короткий рукав — как темный Бермудский треугольник, внутри которого заперлись загадки. Тайны всегда притягивают. — Тут есть одно место. Думаю, маленькому Мимасу должно понравиться. — облокачивается на ручки, подпирая ладонями подбородок, неотрывно разглядывая чужое смущение и робкое касание к каштановым прядям. Собственные руки начинают чесаться, испытывая сильное желание коснуться чужих волос, пальцем провести, задеть и самому заправить за ухо. — Заедем по дороге в магазин, купим хлеба для них.

— Их нужно кормить овсянкой. — машет своими кремовыми рыбацкими сандалами и проводит пальцами по сидению, оглядывая улицу вокруг. — Тогда поехали? Хочу уже ловить звезды спереди. Можно?

— Умничаешь? — шатен легонько бьет его кулаком по плечу и дует свои розовые губы. — Я буду держать тебя сзади. — и в согласии кивает. Внимательно слушает указания Кларка, который для начала просит положить ступни поверх его собственных и то же самое сделать с руками. Чувствует тепло чужих рук, мягкость пальцев, касающихся грубой мозолистой кожи. Жарко.

Подножка, которая все время удерживала массу огромного мотоцикла, убирается в момент, теперь всё давление на себя принимают ноги парня, на которые так бесстыдно пялится спереди сидящий шатен. Тот нервно выдыхает, стоит ему только заметить некоторую часть накачанного бедра через огромные дыры в районе чужих колен.

— Все нормально? — Дэвид будет вести медленно, словно это романтическая прогулка вдоль озера на велосипедах, а все из-за Габриеля, упрямо вцепившегося в поручни, трясущегося, точно как кролик перед голодным волком.

— Да, просто… Волнуюсь. — прижимается всем телом к чужой груди. Тепло. Сердце Кларка быстро бьется, прямо как у зайца.

— Ты так трясешься, что даже мне страшно. — щелкает защитным стеклом, заставляя его опуститься на глаза шатена от нежелательного ветра. Байк моментально заводится, а нога, которая удерживала обоих в равновесии, толкается от асфальта, заставляя мотоцикл двинуться вперед за указаниями пассажира.

Рев мотора заставляет юношу не на шутку испугаться и вцепиться в руки Кларка словно в спасательный круг, что не на шутку забавляет сидящего за рулем парня.

— Просто доверяй мне. — теряется где-то среди ветра и шуршанья осенних листьев, но…

— Я доверяю. — Габриель сейчас ловит каждый звук.

”Почему кольца Сатурна такие яркие?”</p>

”Вероятно, потому что они относительно массивны и состоят из отражающего материала (водяного льда), что позволяет эффективно рассеивать солнечный свет. Кроме того, ученые предполагают, что кольца относительно молодые и, следовательно, еще не покрылись п ы л ь ю.»</p>