XIV. (2/2)

Отчасти это связано с его детством: в день рождения его мама всегда брала маленького мальчика на самые оживленные улицы города. Серебряные районы, неоновые вывески, яркие звёзды на небе и много счастливых людей, готовых запустить салюты и пригласить в свои жизни рождественский дух.

Раньше шатен смотрел на это все горящими глазами-столько людей радовались тому, что голубоглазый добрый мальчишка с солнечной улыбкой родился на этот свет, что скупали все в магазинах с фейерверками, чтобы раскрасить небо в разнообразные цвета.

Его пухлые детские щечки обдувал морозный воздух, отчего они становились ещё краснее. Зимний костюм издавал шуршащие звуки от каждого его крохотного шажочка, а снежинки кружились вокруг него; приземлялись на кончик носа, брови и губы. Из-за последнего месторасположения кристальных хлопьев, он часто слизывал их язычком, как заворожённый наблюдая за началом праздника.

— Это все для меня? — наивно спросил ребёнок, дергая маму за рукав ее мягкой шубки. Молодая девушка наклонилась и присела на корточки, чтобы поправить съехавшую шапочку на голове и поцеловать в обветренные щеки.

— Только для тебя, Бу, — мама взяла своего малыша на руки, чтобы тот смог увидеть в толпе взрослых людей зажигающееся небо, и начала вести с ним обратный отсчёт.

— Три, два, один. Счастливого дня Луи! — громче всех крикнул шатен, глотая холодный воздух от смеха и переполняющих его эмоций.

Сейчас холода, — без нежных объятий матери, — не казались ему столь сказочными, а день собственного рождения не дарил ему тех фантастических чувств, что раньше.

Луи громко вздохнул, оглядывая серую улицу: так много одинаковых, похожих друг на друга людей.

Его окружали сплошные копии, что много лет назад потеряли хоть какой-то намёк на индивидуальность. Сверстники часто задирали его в детстве, потому что он хотел отличаться от них; быть лучом света в царстве тьмы, но ни одно оскорбление не сравнится с фразой «будь как все».

Это чудовищно.

Надеть на себя маску, прятавшую лицо с набором эмоций, чтобы сливаться с остальными. Ты собственными ногами шагаешь по тропинке к принтеру и нажимаешь кнопки «скопировать» и «распечатать», чтобы быть как они.

Погрузившись в беспорядочный поток мыслей, юноша доковылял до дома и зашёл в квартиру, где блондин на кухне творил чудеса кулинарии.

— Ты хоть иногда учишься? — спросил Томлинсон снимая с себя пыльные кроссовки.

— Только лишь иногда, — проговорил ирландец не отвлекаясь от процесса.

Хоран распаковали лапшу быстрого приготовления и залил ее кипятком, шипя из-за попавшей капельки на нежную кожу.

— Вот это я и называю стремлением к знаниям.

— Не нуди, мам, — как обиженный ребёнок захныкал Найл.

Шатен прошёл на кухню и посмотрел через плечо друга, чем он занимается, а затем облокотился поясницей о раковину, отделанную плиткой по краям.

— Где Лиам и Зейн? Я не видел их сегодня в университете. С ними все в порядке? — нервно поинтересовался Луи.

Его действительно тревожило то, что после разговора с ним люди магическим образом испарялись, будто их и не существовало.

— Они сегодня ездили договариваться по поводу аренды дома на гольф-корте. Ты, кстати, с нами, — Луи бы хотел думать, что это вопрос, но за то время, что он живет с этим наглым ирландцем, он перестал быть таковым.

Хоран подошёл к озадаченному другу, похлопал его по плечу и наклонился, чтобы прошептать на ухо:

— Сегодня папочка научит тебя взрослым играм.

— В моем понимании, взрослые игры — это не игры в гольф для старперов, — Найл щёлкнул Томлинсона по уху, от чего тот обиженно зашипел и потёр ноюще место.

— Единственный старпер здесь — это ты, — Найл сел напротив шатена и указал на него пальцем, попутно распаковывая пачку лапши.

— Хватит просиживать дыру в кресле своей восхитительной задницей. Дай ей проветриться.

Луи согнулся пополам от смеха и ударил ладонью по столу. От такой неожиданности блондин дернулся и выронил вилку с громким стуком металла об пол.

— Две шутки про ягодицы за последние пять дней! Я начинаю сомневаться в твоей гетеросексуальности. Надо купить доспехи, а то мало ли, что ты со мной сделаешь ночью, — Найл широко открыл рот, всерьез удивляясь словам собеседника, после чего в Луи полетела часть обеда ирландца.—Ты прав, лучше лазерную решётку и пару питбулей!

— Ты лапшой не отделаешься, Томмо! Следующей будет гитара, — Хоран поднял упавший прибор с пола и пошёл к раковине, чтобы ополоснуть его.

Ненадолго в помещение повисла тишина, прерванная обиженным тоном голоса Луи, в котором слышалась щепотка издёвки:

— А я думал поцелуй, — Найл продолжал стоять спиной к собеседнику, намывая вилку до блеска. Когда вода выключилась, Хоран обтер руки полотенцем, развернулся к шатену и отправил ему воздушный поцелуй.

Томлинсон победно улыбнулся и поймал его ладонью, чтобы прижать к груди.

— Наш первый поцелуй, Найл! Ты только представь: мы стоим вдвоём на кухне, в нашем уютном гнёздышке. Ты готовишь романтический обед на двоих. Мы смотрим с тобой сопливые фильмы; ты кладёшь ладонью мне на колено и начинаешь вести выше, а потом…

— Я понял! Понял! — Хоран вскинул руки в проигравшем жесте, перебивая монолог Томлинсона. — Позвони своей матери и спроси, когда можно будет с ней познакомиться.

— Ты хочешь познакомиться с моими родителями! Каков настрой, Найлер! — Луи подошёл к другу со спины и крепко обнял его, растрепывая волосы.

— Ещё одна шутка про то, что мы вместе и я затащу тебя в постель для брачной ночи, — предупредительным тоном сказал Найл. — В конце то концов, не перед моей лапшой, Луи!

— Променял меня на какую-то еду, — Томлинсон недовольно фыркнул и направился в свою спальню, попутно показывая другу средний палец.

— И я тебя люблю, Луи, — с набитым ртом проговорил Хоран.

***</p>

Пасмурное небо, затянутое тучами погружало природу в скудную, грустную атмосферу. Птицы летали не слишком высоко, часто садясь на поле, определённое под игру в гольф. Они громко кричали и перебивали друг друга, будто умирали от нетерпения поделиться интересной информацией.

Сильный ветер пробирался сквозь высокорослые деревья и бегал по поляне, порой посвистывая и врезаясь в тело. Луи стоял, спрятав руки в карманах джемпера; ноги сильно зябли, от чего он начала переминаться с одной на другую. Шатен без особого интереса наблюдал за чёткими и отточенными действиями Найла. Блондин не обращал внимание ни на что вокруг, будто для него существовали только лунка, мяч и клюшка.

Юноша встал перпендикулярно месту удара и одними глазами провёл траекторию полёта, примерно определяя с какой силой стоит ударить по белому мячику.

Замах.

Удар.

Мяч летел высоко над землей, словно парящая птица, четко приземляясь в своё гнездо-лунку.

Хоран победно улыбнулся и широко расставил руки, показывая самому себя и остальным, насколько он хорош. Пожалуй, Луи бы не стал возражать: блондин ещё ни разу не промазал, в отличие от того же Томлинсона, который толком не попадал по мячу, а если и попадал, то несчастный пролетал пару метров, врезаясь в жёсткую землю.

Зейн прильнул к Луи со спины и обнял его, чтобы тот сконцентрировался на его голосе и перестал витать в облаках.

— Попробуй ещё раз, — брюнет растянулся в своей обворожительной улыбке и похлопал шатена по плечу. — Мы пока сходил в дом, чтобы разжечь камин. Скоро подойдём.

Луи единично коротко кивнул и не спеша направился к стойке с клюшками, присматриваясь к ним, и ища самую «счастливую», что заставит этот чертов мяч полететь.

Он щупал гладкую рукоять, проходясь по ней ладонью вверх и вниз; пробовал ее в руках, чтобы оценить вес и найти подходящую: поочередно то крутя ее в воздухе, то пытаясь замахнуться. Воздух звонко свистел в ушах от того, с какой силой Луи размахивал инвентарём, чтобы прицелиться к мишени.

Определившись с выбранным орудием пытки бедного мячика, Томлинсон подошёл к разграничивающей поле линии, долго и упорно смотрел на мяч, прицеливаясь, как бы лучше его подтолкнуть. Он пару раз менял положение, переминался с ноги на ногу и делал предварительные замахи. Шатен перестал улавливать звуки вокруг, фокусируясь лишь на цели-попасть в лунку. От концентрированности юноша закусил язык и чуть надул щеки как ребёнок.

— Ударь легонько, будто клюшка — продолжение руки, — послышался тёплый, низкий тембр мужского голоса, мурлычущий рядом с ухом Луи.

Чужая рука обхватило его предплечье и несильно сжала его, ведя ниже к кисти, переплетая пальцы, — погружая их в тепло, — чтобы ухватиться за рукоять и ударить по мячу, который с небывалой легкостью взлетел в воздух и направился по выстроенной траектории. Луи сильно раскрыл глаза, а от неожиданности, рот чуть приоткрылся, обнажая ряд белых зубов.

Он то сильно сжимал, то отпускал ручку клюшки, взглядом цепляясь за длинные, костлявые пальцы, на которых пленительно сверкали золотые перстни. Юноша резко вдохнул воздух через нос и почувствовал пряный, свежий запах лилий и травянистых растений, который перебивал морозный аромат мяты.

Чужие пальцы, без особого желания, -медлительно выпутались из железной хватки и переместились на поясницу, чтобы успокоить дрожащее от холода тело. Томлинсон на одних пятках развернулся в сторону движения руки и врезался в зелёные, солнечные глаза. Да, пожалуй, солнца здесь очень не доставало.

Парень перевёл взгляд на влажные, накрашенные блеском, губы и облизнулся, долго задерживаясь на них.

— Привет, — робко произнёс он, выдыхая это слово, будто их мог кто-то услышать.

— Привет, Лу, — Гарри прильнул к нему и обвил вокруг парализованного тела руки, крепко обнимая.

Луи не стал отвечать на это тем же, он слишком не любил объятия: они сковывают тебя, не давая пошевелиться — это предельно неуютно, но он был слишком шокирован, чтобы возражать действиям парня.

— Все в порядке? — стесняясь, поинтересовался Стайлс, отходя от Луи назад.

— Не люблю обниматься, — констатировал он безразличным тоном, переводя взгляд на живописную подстриженную траву под ногами.

Гарри завёл руки за спину, начиная нервно перебирать кольца на каждом пальце и потупил взгляд вниз, шумно вдыхая и выдыхая.

— Прости, я не… Пойдём в дом, — запинаясь, предложил он. — Небо затянуто: скоро польёт дождь, — Луи почувствовал, как на кончик носа упали первые капли воды, отчего от быстро моргнул, не ожидая их появления.

Вдалеке виднелась вспышка молнии, скрывшейся за облаками, отчего яркий разряд электричества был не особо заметен, но глухой звук грома, спугнувший ранее сидевших на ветках деревьев птиц, быстро привёл в чувства и заставил поторапливаться к дому, что находился поодаль от игрального поля.

На плечи начали падать холодные капли воды, разбивающиеся о плотную ткань куртки Луи. Брызги дождя летели в лицо, попадали в уши и глаза, раздражая их.

Юноша бросил клюшку на землю, чтобы засунуть пунцовые руки поглубже в карманы и зарылся носов в горловину водолазки, чтобы хоть как-то согреть озябший нос, но с места все также не сдвинулся. Ледяная вода заливалась за шиворот, пробегаясь по позвоночнику и пуская по спине табун противных мурашек.

Следом намокли и волосы, отчего несколько прядей прилипли ко лбу, прокладывая ручейки прямиком к зажмуренным глазам.

Картину украсил сильный ветер, задувающий в уши и взъерошивающий полностью мокрую прическу. Это казалось каким-то наказанием. Конкретно Томлинсону показалось, что это наказание за то, что он не умеет играть в гольф и боги-гольфисты решили свести его в могилу, ну или с ангиной в кровать.

Рядом послышался обеспокоенный голос Гарри, который поспешно накинул на Луи своё чёрное пальто в пол и резкими движениями начал растираться его окаменевшие мышцы рук.

Юноша подтолкнул шатена вперёд, предпринимая первые шаги в попытке добраться до дома. Мягкие и пушистые кудри зеленоглазого давно превратились в бесформенное нечто: мокрые, спутавшиеся и липкие, они лезли в глаза и в рот, затрудняя дыхание. Под ногами хлюпала грязь из воды и скошенной травы, а размытая земля засасывала подошву обуви, не давая свободно передвигаться.

Наконец, на пороге кирпичного двухэтажного дома показался Лиам, держащий в руках конусообразный стеклянный фонарь, обвитый тонкими железными прутьями.

Свободной рукой он подзывал их к себе, поторапливая. Гарри крепко прижимал Луи к себе, чтобы тот несильно отставал.

Подол пальто давно покрылся коркой слякоти и остатков сухой травы, что неприятно колола голень, прорываясь сквозь плотные джинсы.

Стайлс держал ладонь перед лицом, чтобы косо падающие частицы воды не перекрывали обзор. Вскоре они вступили на сухие скрипучие под ногами доски веранды, скрытые под навесом. Пейн протянул руку к плечу шатена и рывком затянул его в дом, пока кудрявый топтался позади, придерживая его за талию.

— Зи, здесь есть запасной комплект одежды? — Лиам обернулся через плечо, оглядывая насквозь промокшего Гарри, стоящего в прилипшей к телу блузе с опавшими рюшами. — Два комплекта, — добавил он, вздыхая.

Малик выглянул из-за дверного проема кухни и открыл рот в изумлении, когда перед ним явились две мокрые лужицы, издалека походившие на людей.

— Ох, святые воробушки! — он прикрыл рот рукой, хихикая от сказанного. — Где вас носило, птенчики?

— Выпали из материнского гнезда, не видно? — послышался приглушённый голос Луи, лицо которого все ещё покоилось в горловине верхней одежды.

— И подкинула вас мне как кукушка. Да, я понял, — он подошёл к Гарри, переминающееся с ноги на ногу, и накинул на него сухое полотенце, растирая по бокам.

С верхнего этажа послышались быстрые шаги Найла, ноги которого уже виднелись на ступеньках лестницы. В руках блондин нёс тёплый плед и запасную домашнюю одежду, что почти перекрывала его лицо.

— Так и знал, что оставлять тебя одного-равно попадание в неприятности, — он взглянул на Луи осуждающим, но заботившимся взглядом и вручил ему вещи, а затем, как заворожённый посмотрел на близ стоящего Стайлса и присвистнул. — Какие люди в конце рабочей недели! Вы только гляньте, — Хоран широко расставил руки, готовясь к объятиям, но как только кудрявый пошёл на встречу, то выставил ладонь вперёд и преградил ему путь.

— Ты мокрый, склизкий и потный. Не подходи ко мне, — подытожил он, растрёпывая спутанную копну волос.

Луи обернулся в его сторону и встретился глазами с младшим, на лице которого было четко прописано сожаление.

Но старший пока даже не догадывался, что это означает. Так что, не проронив ни слова, пошёл переодеваться в пустую комнату.

***</p>

Гарри сидел на балконе второго этаже, обрамлённого витиевато закручивающимся бетонным забором, который потемнел от воды в местах, не спрятанных под крышей.

Сверху, капля за каплей, стекали остатки прошедшего ливня, а воздух был перенасыщен озоном. Свежий аромат вымытой до блеска природы и запах елей резко врезались в нос.

Плитка была весьма холодная, но тёплый плед неаккуратно накинутый на плечи отвлекал от этого мороза. Волосы почти высохли, но в некоторых местах все ещё оставались влажными и продолжали обдуваться лёгким потоком ветра.

Кудрявый смотрел куда-то вдаль, фокусируясь на отдохнувшей и успокоившейся природе. Все вокруг теперь растекалось меланхолией, словно тёплым шоколадом.

Тихо открывшаяся дверь привлекла его внимание и, повернув голову на звук, он увидел Луи стоящего в проёме.

На нем был шерстяной большой свитер, в котором он буквально тонул, потому что их размеры с Найлом не намного, но отличаются, и спортивные тёплые штаны. Томлинсон смотрел на края свитера, которые теребили нервные пальцы, и все не решался пошевелиться, будто находился на расстреле.

Гарри заметил его нервозность и молча похлопал по месту рядом с собой, приглашая присесть. Шатен ещё долго колебался, стоило ли ему это делать или бросить глупую затею во всем разобраться и просто уйти. Не спеша, но он все же сел рядом с Гарри, прижимаясь к нему всем телом, чтобы почувствовать тепло.

Он положил голову ему на плечо, чувствуя щекой мягкость ткани его кофты. Стайлс аккуратно, чтобы не потревожить Луи, накинул на его открытое плечо край пледа и приобнял, сильнее пододвигая к себе.

Голубоглазый заметил торчащие из-под куска колючей ткани обнаженные ступни младшего, и переплел из ноги, чуть ерзая ими, чтобы создать подобие тепла. Но маскировал свою заботу под нахождение удобного положения тела.

— Где ты был все неделю? — наконец послышался обеспокоенные голос старшего.

На этот раз разговор давался ему тяжелее, чем обычно. В горле стоял не ком — кирпичи. Он не знал, было ли появление Гарри наказанием или подарком судьбы, но вся эта неделя проведённая в мыслях о том, что могло произойти — сущий ад.

Гарри не спешил с ответом, обдумывая слова и перебирая кольца на пальцах, чтобы хоть на чем-то сконцентрироваться.

— Все в порядке, Лу. Можешь не переживать, — лишь на это его хватило — просто описать своё самочувствие, хотя суть вопроса была совсем другой.

В любой другой раз, Томлинсон бы продолжал настаивать на том, чтобы Гари дал ему чёткий ответ, но наученный горьким опытом, дал ему то пространство, которые было необходимо Стайлсу, как глоток свежего воздуха.

— Это хорошо, — на одном дыхании вымолвил он, и расплылся в подобии улыбки, продолжая тереться щекой о чужое плечо.

— Прости, Луи. Прости, что оставляю тебя в неведении. Обещаю, что рано или поздно я стану достаточно сильным, чтобы дать тебе ответы на все вопросы, но просто, — он запнулся и откинул голову назад, с тихим стуком, ударяясь о стену, — дай мне время.

Луи уже ненавидел это понятие. Ему так часто твердили об этом, что он запутался в значении этого выражения. Но он понимал, что без этого не обойтись.

Время безумно ценный ресурс нашей жизни. Оно порой давит на нас, помещает в определённые рамки и выстраивает вокруг стены, через которые сложно прорваться; но также, именно оно дарит нам свободу, позволяет расправить крылья за спиной и парить высоко в небе до тех пор, пока мы не перенасытимся этим чувством и не отдадим что-то взамен.

— Я даю его тебе. Конечно даю, просто, — он не знал, что ещё можно было сказать.

Он просто даёт ему то, что Гарри заслуживает-тот ресурс, который ему необходим, чтобы встать на ноги, расправить потрепанные крылья, взлететь и стать свободным.

Краем уха Луи зацепился за мелодичный звук игры на фортепиано.

Волшебный инструмент. Он, как никто другой, чувствует накал страстей кругом; ощущает бушующей внутри тебя океан и помогает рассказать об этом лучше любых слов.

В тот момент у Луи загорелась лампочка над головой, свидетельствующая о новой идее. Он улыбнулся сам себе и закусил нижнюю губу, а затем развернул голову и оперся подбородком о плечо Гарри, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Ты умеешь играть на фортепиано? — игриво спросил он, двигая бровями. Гарри потёр уставшие глаза и хихикнул столь неожиданному вопросу.

— Да. У меня дома есть одно. Я часто сочиняю музыку, чтобы почувствовать себя лучше, — кудрявый стеснительно улыбнулся и опустил взгляд вниз, будто считал это глупым и бесполезным.

Луи тыкнул пальцем в образовавшуюся ямочку на щечке и добавил:

— Замечательно! Ты то меня и научишь, — Стайлс моментально отвлёкся от разглядывания пола и посмотрел на лицо шатена, которое было сложно отличить от мордашки милого котика. — Научишь ведь? Уверен, ты превосходный учитель.

— Исключено, — единично ответил Гарри и засмеялся от неожиданной щекотки под боком.

— Ты загубил молодое дарование, Стайлс! Собственными руками! Живи с этим до конца дней своих и забери в могилу. Твоя биография запятнана моей творческой кровью, — кудрявый согнулся пополам и обвил себя руками, стараясь отгородиться от этой ужасной пытки.

— Ладно! Ладно! Если соглашусь-перестанешь щекотать? — задыхаясь спросил он, врезаясь макушкой в грудь Луи.

— Смотря, как хорошо научишь, ну, а пока, — он убрал от него руки, позволяя вздохнуть с облегчением, — ты свободен.

— Ура! Добби свободный эльф, — победно прокричал Гарри, поднимая кулак в воздух.

— Да, со мной ты точно свободен, Гарри. Маленький кудрявый и свободный эльф, — последние слова Луи прошептал, уткнувшись лицом в чужое плечо.