Том 1. Глава 16. Сотня масок Господина Чжао Мин Я (2/2)

– Своим появлением на свет ты погубила сначала мать, – духи закружились всё быстрее, – а затем и отца. Скажи, Хэ, есть ли что-то, ради чего тебе стоит жить дальше? – вопрошали они кровожадно.

– Цзы Хэ! – крикнул Чжао Мин Я. – Ты ни в чём не виновата!

На мгновение в глазах девушки промелькнула некая осознанность, и Бай Цзы Фэну показалось, что она начинает приходить в себя, но потом её губы дрогнули, и он понял, что она что-то сказала, но не брату, а духам вокруг неё. Устремив на них потухший взгляд, Чжао Цзы Хэ протянула им обе руки, словно решив присоединиться к их бешеной пляске.

Наблюдая за Чжао Цзы Хэ, Бай Цзы Фэн вдруг услышал, как кто-то, раз за разом, окликает его.

– Кто здесь? – тихо спросил он, и, следом за этим, в его голове возникло знакомое шипение, похожее на треск сухого полена в огне.

– Глядите-ка, – проскрипел Ше Мо, – птич-ч-чка моя пож-ж-жаловала. Зач-ч-чем ты наруш-ш-шил границы моих владений?

– Я пришёл за девицей, – мысленно отвечал Бай Цзы Фэн. – Её ждёт семья. Негоже удерживать её душу в заточении.

– Не я, – змеиный демон аж присвистнул от возмущения, – не я удерж-ж-живаю её здес-с-сь. Ше Мо не мож-ж-жет с-с-соз-з-здавать видения такого выс-с-сокого уровня. То, что ты видиш-ш-шь – это её с-с-собственные мыс-с-ли, не я зас-с-тавил её думать их.

– ХЭ! – неистово завизжали духи, все, как один, взывая к девушке. – Пойдём с нами! Мы знаем, как никто другой, что там тебя никто не ждёт. Твоё существование бесполезно и лишь… – их голоса вдруг заглушила тихая мелодия эрху.

Поняв, что их увещевания прерваны, духи повернулись к Чжао Мин Я, недовольно зароптав. Бай Цзы Фэн также взглянул на Правителя, который опустился прямо в снег, мягко и уверенно водя смычком по струнам. Его глаза были закрыты, и он играл, ориентируясь лишь на слух.

Голос инструмента смешивался с треском вьюжной ночи, напоминая песнь одинокого странника, тоскующего по родному краю. В нём слышались невыносимое отчаяние и светлая печаль, тоска по родным местам и радость от осознания того, что у певца всё ещё есть дом, в который он может вернуться.

Словно не чувствуя мороза, Чжао Мин Я всё играл и играл. Ветер тянул его за длинные волосы, блестящие, точно капли застывшей смолы на стволе недавно срубленного дерева. Их пряди, свободные от шпилек и гребней, развевались в воздухе шёлковыми лентами одной из танцовщиц Нань Юаня.

За этим действом никто не заметил, как Чжао Цзы Хэ вздрогнула, без чувств опустившись на снег. Из её рта потекла тёмная кровь, окрасившая лепестки цветов в бурый цвет, а на бледном лице появился след лёгкого румянца.

– Ж-ж-жалкий ч-ч-человеч-ч-чиш-ш-шко! – воскликнул Ше Мо. – Он з-з-забрал! З-з-забрал её у меня!

На тёмном небе постепенно начали собираться тучи, прорезаемые золотом быстро вспыхивающих молний.

– С-с-сегодня я отпущ-щ-щу тебя, птич-ч-ка моя, – прошипел он напоследок Бай Цзы Фэну. – Но, ес-с-сли мы вс-с-стретимс-с-ся вновь, я покаж-ж-жу тебе то, ч-ч-чего ты боиш-ш-шься больш-ш-ше вс-с-сего.

Через какое-то время, очнувшись в покоях Чжао Цзы Хэ, Бай Цзы Фэн тихонько поднялся с пола и вышел за дверь, устремившись к выходу. На сегодня он выполнил всё, что от него требовалось, и теперь нуждался в хорошем отдыхе и тройном обеде.

Обыскивая внешний двор в поисках ворот, через которые он попал в поместье Чжао, он почувствовал, как кто-кто навалился на него всем телом, едва не сбив с ног.

– Юань Лу! – услышал он чей-то радостный голос. – Как же давно я тебя не видел!

Сбросив с себя чужие ладони, Бай Цзы Фэн резко обернулся, ударившись подбородком о грудь высокого мужчины, очень похожего на Чжао Мин Я. Правда глаза его были не чёрными, а тёмно-фиолетовыми с золотыми вкраплениями, а волосы – вились, как шерсть молодого барашка.

Широко улыбнувшись, мужчина схватил Бай Цзы Фэна за руку, потащив его за собой.

– Я так рад нашей встрече, Юань Лу! – воскликнул он, ещё крепче сжав пальцы Бай Цзы Фэна. – Но, – незнакомец вдруг остановился, – что ты здесь делаешь?

«Бесстыдство», – раздражённо подумал Бай Цзы Фэн, пытаясь припомнить, скольких детей произвёл на свет любвеобильный Чжао Цзун, и которым по счёту является его новый «приятель». «В каких отношениях Цао Юань Лу состоял с братцем Чжао Мин Я, что он считает своим долгом вести себя, аки возлюбленный после долгой разлуки?».

– Цао Юань Лу очень помог мне в лечении Цзы Хэ, – ответил за него невесть откуда взявшийся Чжао Мин Я. – Само собой разумеется, мы должны отблагодарить его за это от имени всей семьи Чжао.

– Что? – Чжао Ин Цзи косо взглянул на Бай Цзы Фэна, – он-то? Мин Мин, тебе ведь известно, что Цао Юань Лу не сведущ во врачевании. Так как же он мог помочь сестре, если даже лучшие лекари Тао Хуа не знали, как её спасти?

Глава медленно обошёл обоих, преградив Бай Цзы Фэну дорогу.

– Разве это так важно? – спросил он. – Сейчас – как раз время ужина. Давайте выпьем в саду. Похоже, нам всем есть, о чём поговорить.

Бай Цзы Фэн покачал головой.

– Я плохо переношу алкоголь, – возразил он. – Да и не думаю, что это такая уж хорошая идея. Ежели кто-нибудь прознает о том, что Глава Тао Хуа выпивает вместе со своим подданным, о нём могут поползти слухи.

Чжао Мин Я недобро оскалился.

– Здесь я решаю, что прилично, а что – не очень, – холодно произнёс он. – Дай и тебе ли, в конце концов, об этом говорить, Цао Юань Лу? Неужто ты собираешься отказать мне в простой просьбе из-за сплетен? – Ань Лэ, – обратился он к уже знакомой Бай Цзы Фэну служанке, стоявшей поодаль, – проводи нашего гостя в сад.

Чжао Ин Цзи нерешительно посмотрел на брата, явно опасаясь вступать с ним в пререкания.

– Мин Мин, – попросил он, – не надо. Ты ведь и сам сказал, что Юань Лу сегодня оказал нашей семье большую услугу. Разве это не заслуживает того, чтобы ты отпустил его с миром?

– Цзи, – вкрадчиво прошептал Глава, – ты собираешься оспаривать мои распоряжения? Для того, чтобы сделать это, для начала придётся убить меня и захватить всю власть в Тао Хуа. Но тебе-то, дорогой братец, силёнок на это не хватит, поэтому, на твоём месте, я был бы в словах поосторожнее.

«Что не так с этой семейкой?» – подумал Бай Цзы Фэн. «Разве так сложно хотя бы на несколько минут прикинуться братьями?».

– Перестаньте ругаться, – воскликнул он, с превеликим трудом удерживаясь от желания всыпать обоим молодчикам по первое число.

– Вы, Повелитель, хотите слишком многого. Я уже помог Вам сегодня единожды, и просить о большем – с Вашей стороны весьма невежливо. Ну а ты, – Бай Цзы Фэн высвободил ладонь из цепких пальцев Чжао Ин Цзи, отодвинувшись от братьев, – прекрати распускать руки. Я – не полый мешок и не безвольная кукла. Нечего перетягивать меня на одну из сторон. Разумеется, ежели Господин Чжао Мин Я желает, чтобы я выпил с ним вина – я сделаю это. Но никаких ужинов, и уж тем более – касаний, – добавил он, строго посмотрев на обоих мужчин.

Не замечая неестественную бледность Чжао Ин Цзи, он повернулся, решительно направившись вслед за Главой клана.

«Как же мне всё это надоело», – ворчал Бай Цзы Фэн про себя, – «что в Бай Лао Ху, что здесь, приходится учить уму-разуму сущих наглецов и бесстыдников. Это что, моё воздаяние за прошлые грехи?».

Вскоре все трое вышли в сад, где в беседке уже был накрыт столик со всевозможными блюдами из дичи, в центре которого стоял большой запотевший кувшин и пара чаш, украшенных по краю золотым ободком.

– Налей нам вина, – приказал Чжао Мин Я служанке.

Не без труда подняв тяжёлый кувшин, Ань Лэ остановилась в замешательстве.

– Прошу прощения, Господин, – робко сказала она, – Ваша покорная слуга позабыла принести третью чашу. Я сейчас же всё исправлю.

– Не стоит, – остановил её Чжао Мин Я. Сложив ладони лодочкой, он подставил их прямо под горлышко кувшина. – Наш гость выпьет из рук хозяина дома, прямо как в старые добрые времена. Ты же не против, Юань Лу? – спросил он у Бай Цзы Фэна с улыбкой, приторной, как медовый сироп.

***</p>

Ровно восемь лет назад, во второй день четвёртого месяца по лунному календарю, поместье правящей семьи Чжао подверглось значительным перестановкам и изменениям. Слугам было велено подготовить самые просторные покои в восточном крыле, где располагался гарем Чжао Цзуна и украсить всё для предстоящей свадебной церемонии.

Сплетни о жадности Главы клана, которому оказалось мало многочисленных любовниц, и который, позарившись на красоту сына Верховного Заклинателя, таки уговорил старого знакомого отдать юношу ему в наложники, доносились из каждого дома Цин Хуай.

Когда Цао Юань Лу вышел из паланкина, горожане увидели, что новоиспечённый наложник Чжао Цзуна – совсем ещё ребёнок. На вид мальчику было не более пятнадцати лет. На лице его, всё ещё имевшим следы детской припухлости, отсутствовала какая-либо растительность.

Юноша стоял так прямо, словно ему приходилось удерживать меж своих лопаток железный кол. Высокая причёска, украшенная шпильками с висячими украшениями, позвякивающими при каждом его шаге, ни на мгновение не склонилась под любопытными взглядами толпы, желавшей поближе рассмотреть сокровище, которое Чжао Цзун непременно захотел прибрать к жадным рукам.

Сам того не подозревая, Цао Юань Лу выглядел в их глазах так величественно и гордо, будто он сам был Владыкой Тао Хуа, а не очередной игрушкой в гареме своего будущего супруга.

Вспомнив день, в который Цао Юань Лу было суждено войти в резиденцию, Чжао Мин Я припомнил также и своё негодование, зародившееся в нём в то самое мгновение, когда он впервые увидел сына Верховного Заклинателя.

– Так ты будешь пить или нет? – насмешливо спросил он Бай Цзы Фэна, не скрывая своего раздражения. – Помнится, при жизни отца, ты был ему чем-то, вроде ручной обезьянки. Делал всё, что только от тебя потребуется, и даже готов был вылизать его обувь.

– Мин Мин, не надо, – тихо сказал Чжао Ин Цзи, но Глава не услышал его, или сделал вид, что не услышал.

В носу у Бай Цзы Фэна защипало. Ощутив на левой щеке влагу, он поднёс руку к лицу, коснувшись горячей капли: тело, в котором он сейчас находился, помнило весь ужас и боль, перенесённые Цао Юань Лу когда-то, откликаясь на них слезами, которые он не мог в себе удержать.

«Сукин сын!» – Бай Цзы Фэн прикусил губу, из которой тут же начала капать кровь. Не произнеся ни единого слова, он медленно подошёл к Чжао Мин Я, и, склонив голову, пригубил вино, успевшее нагреться от его рук. Допивая, Бай Цзы Фэн пошатнулся, случайно мазнув губами по ладони Главы, которую тот тут же отдёрнул.

– Ну, а теперь-то я могу идти? – спросил Бай Цзы Фэн, сдерживая злость. – Я отведал вина, тем самым, исполнив заветное желание Владыки, и хотел бы вернуться на постоялый двор, где остался мой конь. У меня ещё есть незавершённые дела в Цин Хуай.

– Разумеется, ты сможешь уйти, – ухмыльнулся Чжао Мин Я. – Но лишь когда с вином будет покончено. Оно очень дорогое. Будет обидно, если столь ценный напиток пропадёт зря, не находишь?

– Хорошо, – Бай Цзы Фэн натянуто улыбнулся ему в ответ. Приблизившись к столу, он поднял кувшин, и, придерживая его за пузатые бока, начал пить большими глотками. Когда вина осталось совсем чуть-чуть, Бай Цзы Фэн запрокинул голову, и прозрачные капли поползли по его горлу, очертив адамово яблоко.

– Ваше здоровье, мой Повелитель, – церемонно произнёс Бай Цзы Фэн, сильно коверкая слова. – Этому достопочтенному было приятно встретить Вас, но, надеюсь, что вновь мы увидимся не скоро.

Не удостоив его ответа, Чжао Мин Я молча спрятал за спину руку, всё ещё хранившую на коже отпечаток случайного поцелуя. Бай Цзы Фэн не мог сказать: был ли Глава клана удивлён его дерзостью или же смущён, но взгляд, направленный на него, был странным.

[1] В древнем Китае было два основных вида книг: свитки, собранные из тонких бамбуковых дощечек, нанизанных на бечёвку, которые скручивались в тугой валик, а также – свиток из шёлковой ткани. Шёлк для письма обозначался словом «цзюань» (卷) – «свиток», «рулон». В настоящее время слово «цзюань» используют как единицу измерения объёма текста.

[2] Принять отражение в чаше за змею «杯弓蛇影» – о чрезмерной недоверчивости и мнительности кого-либо. Как-то раз к чиновнику Юэ Гуану заглянул в гости хороший приятель, и они скоротали вечер за распитием вина. Уходя, гость выглядел встревоженным, а на следующий день – и вовсе занемог. Ни один из лекарей так и не смог выяснить природу его заболевания. Узнав об этом, Юэ Гуан навестил приятеля, справившись у него о причине болезни.

– Давеча у тебя в гостях я пил вино и увидел в чаше очертания змеи, – ответил друг. – Я, всё же, допил чашу до дна, а вернувшись домой, – слёг с хворью.

Услышав это, Юэ Гуан подумал, что в вине не могло быть змеи, и причину нужно искать в другом. Вернувшись домой, он внимательно осмотрел комнату, в которой находился с другом тем вечером, и сразу понял, в чем дело. Юэ Гуан вновь отправил приятелю приглашение, твёрдо пообещав его вылечить. Они сели там же, где и в прошлый раз, и Юэ Гуан налил гостю полную чашу.

– Посмотри, – сказал он другу. – Есть ли в вине змея?

–Да! – отвечал гость.

Тогда Юэ Гуан подошёл к стене, сняв с неё лук и стрелы.

– Ну а теперь? – спросил он.

Разумеется, в чаше не было никакой змеи. Ранее в ней отражался лук, форма которого напоминала её силуэт. Указав на это, Юэ Гуан в самом деле излечил друга от хвори.

[3] Дуань У Цзе (端午节) – праздник Драконьих Лодок – один из главных праздников Китая.

[4] Цзунцзы (粽子) – блюдо из клейкого риса (иногда – с начинкой), завёрнутого в тростниковый лист.

[5] Цюнь (жуцюнь) (裙) – традиционное женское платье.