Том 1. Глава 16. Сотня масок Господина Чжао Мин Я (1/2)

Убеждая Главу Тао Хуа в несправедливости обвинений, вверенных Цао Юань Лу, Бай Цзы Фэн и сам не до конца верил в то, что говорит. Проникновение в городское хранилище было непосильной задачей для человека, не владеющего боевыми искусствами, но, хорошенько задумавшись на сей счёт, Бай Цзы Фэн очень скоро пришёл к выводу, что, в действительности, всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

Разумеется, отсутствие у Цао Юань Лу золотого ядра было достаточно весомым аргументом, свидетельствующим в пользу той версии, что он не мог похитить Сердце Гуань Тяня, но кое-что в этом деле было нечисто: во-первых, на месте кражи загадочным образом обнаружился его жетон; а во-вторых – вскоре после этого кто-то попытался убить Цао Юань Лу.

Заняв тело юноши, Бай Цзы Фэн не раз и не два задумывался над тем, зачем кому-то была нужна его смерть. Из того, что он успел понять, Цао Юань Лу был достаточно нелюдим. У него не было братьев или сестёр, которые могли бы нанять убийцу, дабы избавиться от лишнего довеска в списке наследников, как не было и друзей, с которыми он мог бы обмениваться письмами и подарками. Бай Цзы Фэн не мог понять, зачем кому-то убивать юношу, единственным развлечением которого было распитие крепкого алкоголя, но что если всё это время он заблуждался на счёт Цао Юань Лу?

Согласно словам Чжао Мин Я, неизвестный проник в Бин Цян как раз накануне возвращения Цао Юань Лу в Инь Чжу, которое, само по себе, было уж очень подозрительным, ибо юноша, проведший приличное количество времени в столице Тао Хуа, внезапно решил уехать в небольшой и тихий городок. В самом ли деле его отъезд и похищение амулета можно было назвать простым совпадением?

«Мы ожидали Вас ещё минувшим днём» – вспомнились Бай Цзы Фэну слова управляющего поместьем Цао. «Вы сообщили, что собираетесь приехать в Инь Чжу, а затем бесследно исчезли».

«Нападение на Цао Юань Лу произошло поздно вечером», – подумал он. «Где же он провёл несколько часов? В Инь Чжу? Быть может, он куда-то заезжал по дороге? А что, если Чжао Мин Я прав, и Цао Юань Лу действительно выкрал Сердце Гуань Тяня из хранилища?

Если допустить, что у него имелся сообщник, то этим вполне объясняется бегство Цао Юань Лу и долгая поездка, во время которой он либо припрятал амулет в надёжном месте, либо передал его напарнику, который, впоследствии, решил убить его как свидетеля».

Размышления Бай Цзы Фэна прочно укрепили его во мнении, что прямо сейчас он находится в опасности, ибо ничто не мешает убийце вернуться, чтобы завершить начатое. Не обладая знаниями Цао Юань Лу, он был лёгкой мишенью для того, кто, в свою очередь, знал о нём всё.

Услыхав о сонной лихорадке, поразившей молодую Госпожу Чжао, Бай Цзы Фэн решил воспользоваться этим шансом, преподнесённым ему самой судьбой. Сблизившись с Главой клана, он мог бы рассчитывать на относительную безопасность, а кроме того, – разузнать о судьбе свитков, вывезенных из архивов Бай Лао Ху в день его аннигиляции.

– Я знаю, как вылечить сонную лихорадку, Господин, – сказал он. – Хотите заключить со мной сделку?

Чжао Мин Я обернулся, бросив на Бай Цзы Фэна быстрый недоверчивый взгляд.

– Сделку? – холодно переспросил он. – Сдаётся мне, что ты не сведущ в медицине и никогда ей не обучался, чтобы во всеуслышание предлагать мне подобное.

– Так и есть, – Бай Цзы Фэн утёр с лица начинающую засыхать кровь. – Я не лекарь и не травник, и мне неизвестна природа человеческих хворей. По правде говоря, – он запнулся, – я полагаю, что заболевание Госпожи Чжао Цзы Хэ никак не связано с недомоганием тела. Сдаётся мне, что к её недугу приложил свою лапу кое-кто из демонического отродья, но, для того, чтобы сказать точнее, мне нужно взглянуть на больную лично.

– Демон? – Повелитель усмехнулся. – Думаешь, я поверю в эту чепуху? Ни один из демонов не осмелился бы пробраться в хорошо охраняемое поместье.

– Так же, как и этот достопочтенный не осмелился бы пробраться в хранилище Бин Цян, – ехидно парировал Бай Цзы Фэн. – Однако, Вы его в этом подозреваете.

– В Бин Цяне был найден твой жетон, – напомнил ему Чжао Мин Я. – Неужто ты уже успел об этом позабыть?

Бай Цзы Фэн потрогал висящий у пояса нефрит.

– Вовсе нет, мой Владыка, – ответил он. – Уверен, что при ближайшем рассмотрении, мы обнаружим в резиденции похожую улику, оставленную демоном. В конце концов, Вы ведь ничего не потеряете, если позволите мне взглянуть на покои молодой Госпожи.

– Ладно, – неожиданно согласился Глава. – Будь, по-твоему. Можешь проверить всё, что только посчитаешь нужным. Коли правда окажется на твоей стороне, я принесу извинения за вынужденную клевету, ну а ежели нет – тебя высекут прилюдно, дабы более никому не было повадно насмехаться над правящей семьёй.

***</p>

Комната Чжао Цзы Хэ, в которую позволили войти Бай Цзы Фэну, находились в том же строении, что и зал для допроса. Её убранство не отличалось особливой вычурностью, характерной для многих дев, происходящих из богатых семей, более того, Бай Цзы Фэн не заметил в ней ни одного зеркальца, даже размером с кулак, что было немного странно, ибо подобный предмет имелся даже в бедных домах, не говоря уже о знатном роде.

При их с Чжао Мин Я появлении, горстка лекарей, столпившихся у постели больной, почтительно расступилась, и Бай Цзы Фэн заметил тонкую фигурку, силуэт которой наполовину скрывал полупрозрачный полог, из-под которого, до самого пола, ниспадала тяжёлая волна волос, разметавшихся по одеялу.

– Как долго она спит? – поинтересовался Бай Цзы Фэн.

Чжао Мин Я кивнул молоденькой служанке, и девушка приподняла краешек полога, поправив подушку под головой своей Госпожи.

– С позавчерашнего дня, – ответила она. – Вчера утром я пришла разбудить Госпожу Чжао Цзы Хэ как обычно, но она не очнулась ото сна.

Бай Цзы Фэн медленно обошёл спальню, припоминая всё, что ему было известно о Ше Мо. Змеиный демон – одно из тех редких демонических существ, что питаются не плотью жертвы, а её страхами. Оно напускает в сон человека кошмаров, которые беспрестанно мучают его, лишая отдыха, а затем – утаскивает его душу в свой собственный мир, сотканный из многочисленных иллюзий. Показывая пленённой душе всё то, чего она так страшится, Ше Мо постепенно высасывает остатки её разума, превращая жертву в свою марионетку.

Для того, чтобы установить контакт с человеком, Ше Мо необходимо быть с ним в непосредственной близости. Поэтому, наклонившись, Бай Цзы Фэн исследовал пол на наличие следов. Очень скоро его внимание привлёк свиток, выглядывающий из-под кровати, к измятому уголку которого пристала тёмно-зелёная чешуйка, покрытая засохшими следами густой слизи.

– Нашёл! – торжествующе воскликнул Бай Цзы Фэн, вытащив на свет Божий цзюань[1], пропитанный искажённой Ци. – Взгляните! Коснувшись свитка, демон оставил на нем немного своей энергии.

Чжао Мин Я забрал шёлк у него из рук, внимательно осмотрев каждый его цунь.

– Твоя правда, – признал он неохотно, возвращая свиток Бай Цзы Фэну. – Тебе известно, какой демон напал на Цзы Хэ?

Бай Цзы Фэн прищурился, как довольный кот, разлёгшийся на солнце после сытного обеда.

– Да, – ответил он. – Часть души молодой Госпожи прихватил с собой в иной мир Ше Мо. До тех пор, пока связь первоначального духа и тела не нарушилась окончательно, кто-то должен вернуть её обратно, лишь тогда Чжао Цзы Хэ очнётся. Только вот, это довольно опасно и чревато своими последствиями.

– И как же попасть в «иной мир», который ты упомянул? – спросил Глава.

Обратив внимание на неподдельный интерес, вспыхнувший в глазах собравшихся лекарей, жадно внимавших их беседе, Бай Цзы Фэн поспешил выставить их вон, бесцеремонно захлопнув двери прямо пред лицами мудрейших святил Тао Хуа.

– Кровь, – пояснил он, когда они остались втроём. – Молодая Госпожа всё ещё жива, потому что змеиный демон забрал её душу не полностью. Если испить несколько капель крови из тела, с которым душа всё ещё поддерживает связь, то кровь приведёт к ней проводника. Нужно будет лишь уговорить её вернуться.

Чжао Мин Я подошёл к сестре, мягко коснувшись губами её лба. Какое-то время его взгляд лихорадочно метался между ней и Бай Цзы Фэном, который, озвучив всё необходимое, отошёл назад, давая ему время на раздумья – в конце концов, далеко не каждый осмелится пойти на спасение заблудшей души, рискуя, в случае провала, остаться вместе с ней.

– Хорошо, – сказал, наконец, Чжао Мин Я. – Но для того, чтобы всё было честно, ты отправишься вместе со мной. Я не склонен слепо верить обещаниям, и, если ты вдруг солгал мне, будь уверен: я утяну за собой и твою душу.

«Неплохо, неплохо», – мысленно восхитился им Бай Цзы Фэн, – «С подобной мнительностью, тебе скоро змеи мерещиться начнут[2]».

– Ладно, – ответил он. Но, имейте в виду, что мои услуги недёшево стоят, и, после того, как душа молодой Госпожи окажется в безопасности, мне может потребоваться ответная помощь.

Чжао Мин Я усмехнулся.

– Прекрасно, – сухо произнёс он. – Я и не собирался оставаться у тебя в долгу.

– Очень смелое заявление, особенно, если учитывать тот факт, что я могу попросить взамен что угодно, – при этих словах, щеки Повелителя вспыхнули, точно у молодой девицы. – Разумного или не очень, – добавил Бай Цзы Фэн, поддразнивая Чжао Мин Я, залившегося краской, точно пёрышки алого ибиса.

Когда необходимые приготовления были завершены, Чжао Мин Я спровадил любопытную служаночку и взял со столика чашу из полированного нефрита и небольшой нож. Тщательно прогрев его лезвие над огнём свечи, он, не колеблясь, надрезал запястье Чжао Цзы Хэ, а затем молниеносно сдавил его, собрав в чашу немного крови.

войн

Он действовал так уверенно и ловко, что Бай Цзы Фэну захотелось задать с недавних пор волнующий его вопрос.

– Владыка, – лукаво сказал он, не отводя глаз от пореза, который Чжао Мин Я уже успел обработать целебной мазью, и теперь обматывал тканью, закрепляя концы повязки. – Вы – великий воин и заклинатель, чьё имя известно во всех кланах самосовершенствующихся. Ваше умение обращаться с оружием – вполне естественно и логично, но сейчас пред Вами не враг, а член семьи. Неужто Вы не убоялись по ошибке причинить вред собственной сестре?

Правитель взглянул на Бай Цзы Фэна сверху-вниз.

– Нет, – только и ответил он. – Всё в нашем мире предопределено свыше. Ежели Цзы Хэ было суждено умереть, её дух уже давно покинул бы тело, устремившись в Чжин Лоу, но, как видишь, он всё ещё здесь.

«Любопытно», – подумал Бай Цзы Фэн.

За сегодняшний день, проведённый с сыном Чжао Цзуна, он всячески пытался разгадать, что же за человек стоит пред ним, но все попытки были безуспешными. Лик Главы Тао Хуа оказался скрыт под сотней фарфоровых масок. Разбивая одну, Бай Цзы Фэн натыкался на вторую, не успевая удивляться их выражениям и форме. Личность хладнокровного правителя противоречила личности любящего братца, и уж тем более – похабника, чьей настольной книгой был сборник чунь хва.

Закончив перевязку, Глава подал ему чашу с кровью, разбавленной водой, и Бай Цзы Фэн уже в который по счёту раз подивился его недоверчивости.

«Хитрый лис», – улыбнулся он сам себе. «Вынуждает меня быть первым, дабы избежать всякой опасности. Похоже, сблизиться с ним не будет такой уж простой задачей».

Сделав глоток, Бай Цзы Фэн вернул чашу Чжао Мин Я, который молча осушил её в три глотка, а затем – уселся на плетёной циновке, устроившись поудобнее.

– Что теперь? – спросил он. – Ты сказал, что кровь Цзы Хэ приведёт проводников к её душе, но не объяснил, как именно это произойдёт.

– Расскажите мне о сестре, – попросил его Бай Цзы Фэн. – Сконцентрируйтесь на образе Чжао Цзы Хэ и представьте его себе во всех подробностях. Чем больше деталей Вы сможете отыскать в своей памяти, тем быстрее мы найдём её заплутавшую душу.

Чжао Мин Я нахмурился. Его пальцы лихорадочно скользнули по полу, сжав ткань циновки.

– В первый раз я увидел Цзы Хэ, когда ей было двенадцать, а мне – семь, – сказал он через какое-то время. – Тот день приходился на канун Дуань У Цзе[3], по случаю которого, отец устроил торжественный приём для заклинателей из Лань Фэна, Син Шаня и Бай Ше. Все слуги были заняты на кухне, поэтому дети оказались предоставлены самим себе. Хао Бин и Цзы Цинь уехали на охоту вместе со сверстниками из числа приезжих гостей, а в поместье остались лишь я, да Ин Цзи. К тому времени я уже знал, что помимо меня, у отца есть и другие дети, которых я неоднократно встречал. Всех, кроме Цзы Хэ.

Весь вечер я мастерил себе деревянный меч, стараясь ровно обстругать его рукоять, как вдруг – заметил, что отец покинул собравшихся. Он торопливо прошёл по двору, свернув в восточное крыло, куда никому не позволялось входить, кроме него, и я решил выяснить, в чём же дело. Подхватив свой «меч», я уже собирался было последовать за ним на запретную территорию, но в мою руку вцепилась чья-то ладошка, покрытая рисовой мукой.

Обернувшись, я увидел перед собой девчушку в сиреневом платье, в озорных глазах которой время от времени вспыхивали языки пламени – такие они были живые и умные.

– Тебе туда нельзя, ди-ди, – девочка погрозила мне пальцем. – Разве взрослые не говорили, что восточное крыло – находится для всех под запретом? Если будешь слишком своевольным, Повелитель сурово накажет тебя.

– Кто ты такая? – спросил я, – и почему столь нахально ведёшь себя со мною?

– Меня зовут Цзы Хэ, – девчушка вложила в мою ладонь цзунцзы[4], завёрнутое в раскрашенный лист тростника. – Я тоже принадлежу семье Чжао, как и ты.

Услыхав это, я понял, что Цзы Хэ – ещё одно дитя, порождённое союзом моего отца с уличной девкой; очередное отребье, с которым, в дальнейшем, я буду вынужден соперничать за место под солнцем. В ярости я бросил пирожное на землю, несколько раз наступив на него.

– Никогда! – крикнул я, – никогда более не смей называть меня «ди-ди»! Подобные тебе могут обращаться ко мне не иначе как «молодой Господин»!

Цзы Хэ расплакалась, но я всё продолжал топтать цзунцзы, словно этот поступок мог хоть как-то унять мой гнев.

– Я был ужасен, – хрипло сказал Чжао Мин Я. – Лишь спустя много лет я понял, что совершенно незаслуженно обидел сестру, которая, несмотря на случившееся, много раз защищала меня от Хао Бина. Более того, я так ни разу и не извинился пред ней за это, – он тихонько вздохнул.

Бай Цзы Фэн промолчал, никак не отреагировав на его откровение.

«Я мог бы сказать, что это не так, опровергнув твои слова, но не буду, Чжао Мин Я», – думал он, – «ведь ты и сам прекрасно знаешь, что поступил скверно».

Зажмурившись и сложив руки на груди, Бай Цзы Фэн представил себе плачущую девочку в сиреневом цюне[5], а открыл глаза уже на пустоши, над которой парил густой туман, белый, как молоко. Слева от него стоял Чжао Мин Я, а справа – Чжао Цзы Хэ, окружённая духами девушек, похожих на неё, как две капли воды.

Из-под густого снега к свету тянулись лимонно-жёлтые бутоны морозника и веточки цветущего вереска, по которым безжалостно ступала молодая Госпожа, вокруг которой скользили многочисленные духи, беспрестанно ей что-то нашептывающие. Лес из их бесплотных рук тянулся к её лицу, будто желая стереть с него несуществующие слёзы, а сама Чжао Цзы Хэ, тем временем, слепо ходила из стороны в сторону, как дикий зверь, попавшийся в ловушку охотника.

– Цзы Хэ, – позвал её Чжао Мин Я, но его голос потонул в завываниях северного ветра.

– Тебе всегда было одиноко, Хэ, – донёсся до Бай Цзы Фэна шепоток духов. – Ведь ты проклята с самого своего рождения.

– Не слушай их! – Чжао Мин Я рванулся к сестре, но не смог даже сдвинуться с места. Ему оставалось лишь взывать к ней, стоя подле Бай Цзы Фэна.