Том 1. Глава 14. Тетива лопается, а стрелы начинает подтачивать жук (2/2)

– Шимэй, разве ты не знала, что дружеские советы принято давать приятелям? – сказала она, глядя на одиннадцатую сверху вниз. – Не будь слишком самонадеянной и нетерпеливой. Когда я наиграюсь вдоволь, ты сможешь подобрать объедки со стола Тан Юэ Ин, а до тех пор – не беспокой меня своим присутствием.

Седьмая вернулась в свои покои лишь с наступлением темноты. Служанка помогла ей раздеться и приготовила горячий травяной чай, а после – удалилась восвояси, пожелав своей Госпоже хорошего отдыха, но Тан Юэ Ин ещё долго не ложилась спать, до самой полуночи перебирая старые письма отца, от которого уж более двух месяцев кряду не было весточки.

Когда седьмая, наконец, легла, ей показалось, что подушка стоит[2] не совсем ровно. Не поленившись подняться, Тан Юэ Ин вытащила из-под фарфорового валика кусочек тонкой рисовой бумаги. Обрывок не был похож на талисман или записку, поэтому, посчитав его самым обыкновенным мусором, она небрежно скомкала клочок, швырнув его на столик с письменными принадлежностями.

Тан Юэ Ин было невдомёк, что полупрозрачная бумажка, которую она столь неосмотрительно взяла в руки, является частью заклинания одиннадцатой. Бездумно коснувшись его, седьмая оставила на поверхности бумаги свою энергию, незамедлительно приведшую в действие сложную команду, заложенную Цзы Яо.

Чтобы создать заклинание такого уровня, одиннадцатой пришлось пожертвовать огромным количеством собственной Ци, которую она вложила в рисунок, изобразив тело Тан Юэ Ин со всеми его меридианами. Поочерёдно заблокировав каждый из них, Цзы Яо подробно запечатлела золотое ядро своей шицзе в момент его уничтожения. Окончив работу над заклинанием, одиннадцатая улучила момент, подбросив его обрывок в комнату седьмой, в то место, где она обязательно бы его коснулась.

Устроившись на отдых, Тан Юэ Ин вдруг почувствовала, что ток крови в её теле стремительно замедлился, а циркуляция энергии – нарушилась: теперь, вместо того, чтобы свободно двигаться по каналам, она хаотично изливалась наружу, ибо золотое ядро, в котором ранее концентрировалась её Ци, дало трещину. Седьмая попыталась позвать на помощь, но все её мышцы онемели, и она не смогла даже приоткрыть рот. Лишившись энергии, внутренние органы Тан Юэ Ин начали отказывать один за другим, пока девушка, наконец, не утратила способность дышать.

Окоченевшее тело седьмой поутру нашла служанка, пришедшая разбудить свою госпожу. Лучшие лекари столицы, приглашённые для проведения осмотра, так и не смогли выяснить причину её смерти: на теле Тан Юэ Ин не было никаких внешних повреждений, а в его тканях не обнаружилось ни яда, ни снадобья, способного вызвать у человека остановку сердца.

Со стороны казалось, будто седьмая умерла во сне, но Тан Юэ Ин была все ещё жива. Связь её духа с оболочкой не была нарушена, и, окажись рядом человек, способный очистить её меридианы, седьмую можно было бы спасти, но так уж случилось, что Бай Цзы Фэну, столь опрометчиво обучившему искусству заклинания Цзы Яо, ещё вчера срочно пришлось уехать в Линь Шуан[3], а кроме него, никто более не смог бы помочь седьмой или уличить одиннадцатую в использовании техники воплощения, так что «маленькая шалость» Цзы Яо успешно сошла ей с рук и осталась полностью безнаказанной.

***</p>

В каждом клане заклинателей существовал свой вид погребения. В Син Шане и Тао Хуа умерших было принято предавать земле. Вырыв неглубокие могилы, в них укладывали уже обёрнутые саваном тела, накрыв их веки духовными камнями. В Лань Фэне усопших отдавали реке Йин Су Хэ. В любом даже самом невзрачном городишке существовал мастер, изготавливающий плоты, на которых им предстояло отправиться в последнее путешествие.

Для высокогорного Бай Ше, где было мало воды, а земля смёрзлась в один большой пласт, было характерно использование растопленного тростникового сахара, которым обильно смазывали каждого покойного, перед тем, как отнести его на скалу Янь Я[4]. Привлеченные сладким запахом муравьи, с жадностью начинали обгрызать сахар, после чего – переходили к поеданию тела, от которого, спустя две седмицы, оставались лишь чистые, отполированные добела кости.

Перед самым погребением, в помещение, где находилась уже омытая и переодетая в белые траурные одеяния Тан Юэ Ин, незаметно проскользнула Цзы Яо.

– Я ведь предупреждала тебя, шицзе, – прошептала она, наклонившись к седьмой, – но ты посмеялась надо мной, обратив всё в нелепую шутку. Ты забрала себе девятнадцатого, и я могла бы закрыть на это глаза, но ты прилюдно унизила меня на глазах у учителя и остальных, а этого я простить никак не могу. Знаю, знаю, ты сейчас очень зла на меня, – одиннадцатая ласково погладила распущенные волосы Тан Юэ Ин, – мы обещали наставнику не вредить его ученикам, и я сдержала своё слово. Я могла бы убить тебя, но ты всё ещё существуешь, лежишь здесь без единой царапинки, в ожидании казни. Надеюсь, ты как следует позабавишься с огнём.

Произнеся последнее слово, Цзы Яо ухмыльнулась. Отец Бай Цзы Фэна был родом из Бай Ше и за свою юность успел вдоволь насмотреться на изготовление сахарной глазури. Основав Бай Лао Ху, Бай Юань решил, что в его клане не будет подобной дикости, вместо этого, предложив уничтожать тела сожжением.

Одиннадцатой было мало сокрушить Тан Юэ Ин. Она могла бы убить соперницу сразу, но решила предоставить такую возможность другому – тому, кто безмерно опекал непутёвую седьмую и даже был готов продать целое поместье, дабы уговорить Бай Цзы Фэна принять её в ученицы – отцу Тан Юэ Ин.

В день аннигиляции Бай Лао Ху, когда на земли клана пришли заклинатели Тао Хуа, возглавляемые Цао И Цзином и Чжао Цзуном, Тан Фэн Чжи умер, так и не узнав о том, что он собственноручно оборвал жизнь младшей дочери, возложив её на погребальный костёр. Когда огонь начал стихать, Цзы Яо достала платок, собираясь приложить его к сухим глазам, но из его складок вдруг выпал смятый кусочек бумаги, всё ещё хранивший в себе аромат благовоний Тан Юэ Ин, обнаружив который, одиннадцатая удивилась и растерялась.

«Из-за обилия лекарей, я не успела забрать фрагмент заклинания», – подумала она, незаметно отойдя в сторонку. «Сейчас он должен находиться в покоях шицзе, но кто-то подбросил его мне. Кто-то, кому всё известно», – Цзы Яо дрожащей рукой развернула листок, на оборотной стороне которого красной тушью было выведено несколько иероглифов.

«Любопытное заклинание. Научишь меня ему?», – прочитала она про себя.

Вернувшись к остальным, одиннадцатая незаметно бросила записку в костёр.

«Кто?» – подумала она, обведя взглядом других учеников. «Кто из них угрожает мне?».

[1] Тай Ян (太阳) – солнце – столица клана Бай Ше.

[2] В древнем Китае подушки чаще всего делали из дерева, нефрита и фарфора. Они хорошо освежали в жару, а также – помогали сохранить причёску их владельца, которую редко распускали на ночь.

[3] Линь Шуан – город Бай Лао Ху.

[4] Янь Я (岩牙) – ”зубастая скала”.